Стукнув в дверь, Хэпберн вызвал стражника, а затем вновь обернулся, чтобы бросить последний взгляд на Мьюра. Этот человек погубил его семью, безжалостно отказал ему и его матери, когда они молили о милосердии. И сейчас он, вероятно, видит мерзавца в последний раз.

— У вас богатый выбор, милорд, — проговорил Александр. — Томас Дуглас или Александр Хэпберн. Ну и кого бы вы предпочли в женихи для девушки, которая вам дороже жизни?

Мьюр вскочил.

— Ты обещал, что не причинишь ей вреда. Ты поклялся, что не обидишь ее, Хэпберн!

Стражник уже открыл дверь. Александр переступил через порог и обернулся, насмешливо выгибая бровь:

— До сих пор еще ни одна из моих женщин на меня за это не обижалась.

— Ах ты, сукин сын!

Дверь захлопнулась; Александр приветливо кивнул стражнику, сунул ему монетку и двинулся по коридору к выходу, с наслаждением прислушиваясь к тому, как тяжело, с глухим клацаньем захлопываются следом за ним тюремные двери.

Но к тому времени, как он вышел из тюрьмы Толбут на Главную улицу, вид у хозяина Дэрнэма был озабоченный. Сделать надо было очень многое, а времени оставалось очень мало, ведь ему еще предстояло спасти Джонет. Однако у него не было ни малейших колебаний на этот счет.

Надо было немедленно заняться письмами, устройством нужных встреч и весьма рискованным вымогательством. Ибо если письмо настоящего предателя, сыгравшее роковую роль во Флодденском сражении, существовало когда-то, значит, оно существует и теперь. Александр хорошо знал англичан и готов был поклясться, что письмо не уничтожено. А раз так, значит, он его получит.

Чего бы это ни стоило.

18

Джонет хмурилась, глядя на себя в зеркало. Платье, поданное ей служанкой, оказалось блекло-желтого цвета, с высоким воротником, давным-давно вышедшим из моды, к тому же было так велико, что висело на ней мешком.

Она взяла гребешок и в полном отчаянии провела им по своим коротким волосам. Вообще-то внешний вид не должен был ее волновать, но сегодня вечером ей предстояло встретиться с королем и хотелось выглядеть получше. Она собиралась обратиться с прошением о Роберте. К Якову, к Ангусу, к любому, кто захочет ее выслушать.

— Миледи, господа готовы к выходу.

Джонет со вздохом отвернулась от зеркала.

— Хорошо. Полагаю, здесь мы больше ничего не сможем поправить.

Горничная сделала реверанс и подала молодой хозяйке тонкую накидку.

— Возможно, ваши вещи прибудут завтра, госпожа.

Джонет кивнула. Еще вчера Мэрдок Дуглас заверил ее, что послал в Берил за одеждой. Тогда ей было все равно, но теперь она охотно отдала бы половину своих драгоценностей за один красивый наряд. Даже Джонет, при всей своей неискушенности, уже успела заметить, что джентльмены более склонны приходить на помощь красивым леди. А на ее долю сегодня вечером, похоже, выпадут одни насмешки.

Девушка медленно спустилась по ступеням, чуть ли не мечтая, чтобы Александра в этот вечер при дворе не было. Его нежные слова и проникающие прямо в душу поцелуи заставили ее мечтать о нем, стремиться к нему, тосковать о нем так сильно, что она чувствовала себя почти предательницей по отношению к Роберту. Теперь же к этому горькому чувству прибавилось смущение; она была уязвлена и сама себе казалась донельзя нелепой и глупой. А после утренней сцены с Томасом ей стало страшно не на шутку.

Александр Хэпберн был человеком, о котором она мечтала, но которому боялась доверять. Несмотря на все его уговоры, Джонет казалось, что прошлой ночью он всего лишь разыгрывал комедию, а истинную свою суть проявил именно сегодня утром. Если это так, значит, ей не на что надеяться.

Дугласы прибыли в Эдинбургский замок, и Джонет вместе с остальными вошла в огромный зал, заполненный блестящими светскими дамами и господами, в том числе иностранными послами и придворными сановниками. Все были разодеты в шелка и в бархат, сверкали драгоценности, все — и мужчины и женщины — кутались в великолепные меха.

Звучала музыка, слева от нее уже выстроился ряд танцующих. Мимо проплыла пара, настолько привлекавшая внимание, что Джонет остановилась, невольно залюбовавшись. Рыжеволосая женщина была ослепительно хороша. Повинуясь движению танца, пара сделала изящный поворот. Александр.

Сердце Джонет подскочило и забилось прямо у нее в горле. Стало быть, он здесь. Как ему идет черный бархатный камзол, как блестит алый шелк в разрезах у него на рукавах! Он был так хорош, что все женщины провожали его глазами.

Александр коротко кивнул, приветствуя Джонет, и красавица, которую он вел под руку, удивленно оглянулась. И тотчас же их поглотила толпа танцующих.

— Что это за девица?

— Джонет Максвелл, племянница Мьюра.

— Она похожа на ощипанного цыпленка среди павлинов.

— Скорее на ягненка среди волков, — лениво улыбнулся Александр. — Только подумай, Диана, любовь моя, ну не дурак ли этот Мэрдок! Он не хотел, чтобы девушку кто-нибудь заметил, и потому нарядил ее, как нищенку. Разумеется, теперь все захотят узнать, кто она такая.

Диана слегка нахмурила брови.

— Не стоит недооценивать его, Алекс. Он глуп и зол, а это опасное сочетание.

Движение танца разлучило их, и Александр воспользовался минутой, чтобы оглянуться на Джонет. Девушка следила за толпой широко раскрытыми зелеными глазами, ослепительно сиявшими на бледном лице.

Александр озабоченно спрашивал себя, что еще мог натворить Томас, чтобы ее напугать. Воспоминание об утренней сцене воскресило в нем весь пережитый тогда гнев и породило неодолимое желание подойти к Джонет, успокоить ее, увезти ее из Эдинбурга прямо сию минуту. За завтраком он едва не погубил все свои планы, столь велико было искушение пронзить Томаса мечом. Если бы щенок действительно поднял на нее хлыст, Александру просто не осталось бы иного выхода.

Танец заканчивался. Александр снова взял Диану под руку и повел ее по направлению к Дугласам.

— Тебе необходимо познакомиться с нашим другом Мэрдоком, — прошептал он. — И прошу тебя, пусти в ход все свои чары. Ослепи его.

Диана бросила на него смеющийся взгляд.

— Думаешь, у меня не получится?

— Боже сохрани, я бы не посмел так думать!

Александр остановился прямо перед Мэрдоком Дугласом.

— Милорд, графиня Линтон горит желанием быть представленной вам.

Дуглас недоверчиво уставился на него, но тут Диана подобрала подол платья и присела в столь глубоком реверансе, словно перед нею стоял сам король. Грациозный поклон позволил ей в самом выгодном свете показать точеную грудь и белые плечи, открывшиеся в глубоком вырезе лифа.

Она протянула руку. Мэрдоку пришлось пожать ее.

— Хочу просить вас об одолжении, милорд. Мои земли выходят прямо к границе, а там в последнее время стало очень неспокойно. Мне пригодился бы ваш совет.

Александру стоило больших усилий удержаться от улыбки, глядя, как Диана уводит Мэрдока. Он повернулся к Томасу.

— Что-то уж больно назойливо французский посол кружит около твоего нового начальника, Том. Было бы неплохо прогуляться в том направлении.

Оглядев толпу, Томас с легкостью нашел глазами сумрачного черноволосого француза.

— Пожалуй, ты прав. Этот д'Эстен — сладкоречивая змея. — Он бросил хмурый взгляд на Джонет. — Пригляди за девчонкой. Не отпускай ее ни на шаг.

— По правде говоря, мне пришла охота потанцевать, если ты не против поделиться милостями своей невесты.

— Главное, держи ее подальше от наших врагов.

Вновь раздались звуки музыки. Александр протянул руку.

— Госпожа Максвелл?

Джонет подала ему руку, и они смешались с блестящей толпой.

— Не делай этого! — воскликнула она. — Не называй меня его невестой!

— Это же всего лишь игра, милая. Потерпи еще немного.

— Ах вот как? Значит, это всего лишь игра? — Джонет остановилась как вкопанная и повернулась спиной к танцующим, вынудив его последовать ее примеру. — Ну тогда научи меня правилам. Мне надоело проигрывать!

— Джонет, милая, на нас все смотрят, — Александр подхватил ее под локоть и повел в круг танцующих, заставив занять место в ряду.

— Конечно, смотрят! Я выгляжу в точности как мальчик, наряженный в платье горничной!

Александр улыбнулся, но сердце у него болезненно сжалось. Он, как никто другой, познал жгучую боль всеобщего пренебрежения и насмешек, но вот для Джонет публичное унижение было внове, а будучи из гордого рода Максвеллов, она не привыкла терпеть и сдерживаться.

— Ты очень красива, девочка моя, и одежда здесь совершенно ни при чем. — Не сводя с нее глаз, он поднес ее пальцы к губам. — Могу совершенно искренне заявить, что ты — одна из трех красивейших женщин в этом зале.

Джонет взглянула на него расширенными от удивления и недоверия глазами, но ничего не сказала и покорно заняла свое место напротив него. Когда они сошлись в первой фигуре танца, он наклонился поближе и прошептал:

— Представь, что ты в своем лучшем наряде, милая. В зеленом, под цвет глаз. Это мой любимый цвет.

Девушка вскинула голову и попыталась улыбнуться. И опять у него мучительно сжалось сердце. Господи, она и вправду была хороша.

Они вместе протанцевали быструю гальярду, а затем чинную, медленную павану. На несколько минут Александр забыл об интригах и обмане, о грозящей им опасности. Он видел одну только Джонет, ее выразительные зеленые глаза, ее губы, с такой страстью отзывавшиеся прошлой ночью на поцелуи. Ничего в мире более не существовало, кроме их скрещенных рук, кроме их глаз, устремленных друг на друга, и соединенных танцем тел, двигавшихся в такт музыке.

Их провожали удивленно прищуренными взглядами, вслед им шептали догадки, но ни он, ни она этого не замечали. Когда музыка смолкла, Александр отвел разгоряченную танцем и улыбающуюся Джонет на свободное место в дальнем конце зала.

— Тебе обязательно нужно носить зеленое, — прошептал он, смеющимися глазами заглядывая ей в глаза. — Зеленый тебе к лицу.

Джонет провела пальцем по бархатному рукаву его нарядного камзола.

— А тебе идет черное, — сказала она с задорной усмешкой. — Интересно, насколько черный цвет отражает твою суть?

Улыбка Александра погасла. Господи, он и забыл, зачем пришел сюда!

— Увы, даже слишком. Это ты верно подметила. Прямо как в воду глядела!

— О, Алекс, я не хотела тебя обидеть! — Джонет растерялась, ее пальцы впились ему в руку. — Алекс, прости меня. За то, что я сказала вчера ночью… Я… На самом деле я так не думаю, ты же знаешь!

Но Александр больше не хотел даже взглянуть на нее.

— Тем не менее это правда. Пожалуй, пора отвести тебя обратно к Дугласам.

— Подожди, Алекс, нам нужно поговорить. Ты не хочешь мне объяснить, что происходит?

Александр огляделся по сторонам. Сегодня он ввязался в опасную игру, рискуя своей жизнью и будущим Джонет. Но, Боже милостивый, что, если он поставил не на ту карту?

Он перевел взгляд на девушку. Если бы можно было сказать ей правду, если бы можно было… Но нет, нельзя хотеть всего и сразу! Особенно когда в твоих желаниях так много противоречивого и несовместимого.

— Ты многого не поймешь. Хотел бы я объяснить, но не могу. Просто верь мне и делай, как я говорю. И ради всего святого, не перечь Дугласам!

Джонет выпустила его руку.

— Ты-то вовсю стараешься не наступать им на мозоли!

— Верно. У меня нет ни малейшего желания оказаться в одной камере с Мьюром.

— По крайней мере, он был честен. Он встал на защиту своих убеждений!

— Ну да. И погляди, куда это его завело.

Джонет пристально взглянула прямо в холодные, жестокие серые глаза. Господи, до чего он озлоблен! Но, вероятно, у него есть на то причины.

— А тебе непременно нужно все делать, и думать, и даже чувствовать с определенной целью, Алекс? Неужели ты никогда ничего не делаешь просто так, потому что это правильно? Потому что тебе так хочется?

— Иногда. Но обычно впоследствии за это приходится расплачиваться.

— Богом клянусь, Александр Хэпберн, мне тебя жаль!

— Не стоит, милая девочка. Я пробиваю себе дорогу сам и неплохо с этим справляюсь.

Джонет смотрела на него, не отводя глаз. Что есть в этом человеке, из-за чего она готова доверять ему, несмотря на очевидные вещи, свидетельствующие против него, несмотря на всю ложь, разделявшую их в прошлом?

— Что ж, если ты действуешь только по расчету, вот что мне хотелось бы узнать: каким образом ты собираешься расстроить мою свадьбу и все-таки остаться на стороне сильного? Время идет, и скоро тебе придется выбирать. Прости меня, но твоя внезапная дружба с Томасом тревожит меня.