Юлия Санталова - Вероника, я в тебя не верю

29 декабря 2009 года

22:45

За окном падал снег. Город замер в ожидании Нового Года. Еще совсем чуть-чуть — и сонная тишина взорвется…

«…Стихия — Вода. Металл — серебро. Ммм, а, вот — год Тигра для Рака — кармический. Это год дорог, новых встреч и возвращения прошлого. В течение года вас трижды затронут критические перемены, но они трансформируются в удачу в будущем».

Ника отложила газету и тяжело вздохнула: в третий раз подряд она встретит Новый Год одна в чужой съемной квартире. В 23 года вся ее жизнь, как математическое уравнение, сводилась к формуле: работа + долгие часы за нетбуком + тщательно оберегаемая от посторонних и не посторонних тайная страсть. Ника — преуспевающий главбух немаленькой фирмы — писала тексты к песням и мечтала стать штатным сотрудником любого заштатного продюсерского центра. Сама Вероника Евгеньевна в лучшем случае считала свое хобби блажью, а в худшем — прямым направлением на обследование в психоневрологический диспансер, но выкинуть из головы бережно лелеемую мечту так и не смогла. По крайней мере, благодаря этой мечте ее существование обретало хоть какой-то смысл, иначе итог формулы жизни Ники был бы равен одиночеству, возведенному в абсолют…

9 июля 2010 года

09:30

— Алисочка, закажи еще две пачки. Угу, опять закончилась. Аааа, Алиса, я не бумажная крыса, все претензии — к Юрию Палычу. Это ж у него все вокруг всё воруют, а не у меня. Еженедельные отчеты — его гениальная идея. Две пачки, Алиса Викторовна. Все-все-все, пока!

Закончив этот малоприятный разговор, Ника отодвинула телефон в дальний угол стола и запустила в печать следующие шестнадцать страниц отчета о движении материальных запасов, так горячо оберегаемых ее непосредственным начальником.

15:20

— Юрий Павлович, Щекочихин еще не давал мне данных по своему складу. Я?! А какое я отношение имею к СГП? Я уже звонила и сказала Виктору, что 16:00 — последний срок, до которого я жду его отчета. Да, я помню, Юрий Павлович, да, я приду. Задержаться сегодня? А что-то случилось помимо того, что девять лет назад вы имели счастье принять на работу Щекочихина? Ладно, я дождусь вас сегодня.

«Интересно, а через сколько меня уволят, если я отключу этот телефон к чертовой матери?» — подумала Ника и выругалась, увидев торопливо семенящего через территорию цеха Виктора.

19:35

— Как «продаете бизнес»? Кому? Юрий Палыч, я чувствовала, что сегодня — день приятных новостей, но не настолько же…

— Никуля, я уверен в этом человеке, а у меня уже и возраст, и передать дело некому… Да и мои документы на выезд в Австрию почти готовы…

— С этого и надо было начинать, Юрий Палыч. А с каких пор вы заделались этническим австрийцем?

— Ника, вопрос решен. Я просто хотел, чтобы ты узнала об этом до того, как я озвучу информацию всему коллективу. У меня нет детей, а ты мне стала как дочь…

Юрий Павлович Печатин снова тяжело вздохнул и продолжил:

— В воскресенье у нас будет замечательный повод собраться всем вместе. Ты же помнишь про кафе?

— Я бы поспорила насчет того, что 10-летие фирмы — замечательный повод объявить о новом владельце.

— Ника Евгеньевна, да не переживай ты так, я слово даю, что никто из моих работников даже и не заметит смены хозяина. Особенно ты. Я уже переговорил по твоему поводу с будущим владельцем и охарактеризовал тебя самым положительным образом.

«Ника Евгеньевна» смахнула со стола крошки от вечернего перекуса и задумчиво оглядела свой кабинет.

10 июля 2010 года

11:15

— Девушка, да что вы говорите, это платье сидит на вас как родное!

— О да! — подумала Ника, — А какими родными станут твои проценты за продажу такой дороговизны!

Но в свои 24 года она не надевала платья последние одиннадцать лет, и синий шелк был радостно уложен продавщицей в пластиковый пакет с оптимистичным «Спасибо за покупку! Приходите к нам еще!».

Вдобавок к потрясающему произведению искусства цвета ночи была куплена новая черно-синяя тушь. «Абсолютно водостойкая!» — уверила продавец-консультант из отдела парфюмерии «Медея».

— Ну-ну, — рассмеялась Ника, которая в обычной жизни и черной-то тушью пользовалась по большим праздникам. — Если увольняться, так с музыкой…

А в том, что ее уволят, Вероника Евгеньевна, главный бухгалтер предприятия по производству металлоконструкций, и не сомневалась. Кому нужен чужой человек на такой должности?

11 июля 2010 года

18:15

В «Звездочке» — любимой кафешке шефа — сегодня собралось все руководство их фирмы. Ника ждала окончания нескончаемой тирады Юрия Павловича так, как не ждала этого еще никогда.

— …В связи с вышеупомянутыми событиями я хотел бы представить нового владельца. Он, кстати, тоже приглашен и подъедет буквально с минуты на минуту… А вот и Марк Борисович. Здравствуйте! Дорогие друзья, позвольте представить…

Окончания фразы Вероника уже не услышала, как не услышала и ничего остального. Она закрыла глаза. К сожалению, это несомненно был он. И если бы жизнь Ники относилась к разряду историй популярной, но совершенно ненаучной фантастики, то можно было бы сказать, что ничего не изменилось. Но за шесть лет изменилось все — сама Ника, искренне ненавидимый ею Марк и все вокруг них. Не изменилось, пожалуй, лишь то, что он все время был рядом с ней — вставляла ли она игривый смайлик в очередную электронную переписку с очередным электронным итальянцем, сводила ли дебет с кредитом в своей конторе или выслушивала жалобы матери на отца. Она все время думала о нем, о том, что бы он сказал на это или что бы он подумал о том. И, в общем, несмотря на свое физическое отсутствие, Марк всегда был рядом.

Беда в том, что планы Ники на ближайшие 60–70 лет не предусматривали новой встречи с голубыми глазами и саркастической ухмылкой Марка. Ника вышла на крыльцо кафе «Звездочка моя» и вздохнула: «Вот тебе и полная луна…».

На улице полыхали огни неона, машин и ярко-лимонных звезд. И теплый ветер не нес с собой никакого успокоения. Ника почувствовала запах хорошо знакомых сигарет и парфюма. Марк снял пиджак и бросил его на землю.

— Сядешь?

Она подобрала синий шелк платья (одетого впервые за одиннадцать лет) и присев рядом, сказала:

— Ты знаешь, они все-таки обманули меня.

— Ммм?

— Продавщицы из магазина, где я тушь купила. Она потекла.

Слезы как-то незаметно хлынули для Ники, оставляя на щеках черно-синие разводы. Она не плакала, просто соленые реки было не остановить.

Марк бросил недокуренную «Родопи» и не глядя на нее сказал:

— Я люблю тебя…

Эти слова прозвучали в шуме ночного города громом для Ники — так, будто вместо грохота веселящегося кафе звенела лишь леденящая душу тишина.

— А что, Марк, спустя шесть лет ты считаешь, что у нас появились общие темы для разговора?

Она встала и точно так же — не глядя на Марка — быстрым шагом пошла по оживленной улице. Сегодня было важно лишь одно — чтобы рядом больше не было Марка. Никогда.

Она шла, не разбирая лиц и домов, и ветер развевал ее платье ультрамариновыми волнами. Минут через 30 шелковый наряд зацепился за край дорожного бордюра и тогда девушка наконец остановилась, повернулась лицом навстречу несущемуся потоку машин и подняла руку. И если бы она разбиралась в марках дорогих автомобилей, то с удивлением узнала бы, что рядом завизжали тормоза черного «Порше».

Собственно, на этом и закончилась ее прежняя жизнь.

11 июля 2010 года

18:45

— Здравствуйте, меня зовут Сергей. Хотя, наверное, можно было бы и не говорить, — улыбнулся водитель «Порше».

— Здравствуйте! — Ника попыталась сфокусировать взгляд на говорившем. — Ника.

Сидящий за рулем молодой мужчина лет 35 с беспокойством посмотрел на отрешенное лицо девушки:

— Извините, боюсь показаться невежливым, но у вас что-то случилось?

Ника вздрогнула и подумала: «Наверно, ЕГО фразы будут слышаться мне всю жизнь на каждом шагу. Боже!».

— Сергей, вы едете в старый город?

— Если там есть хорошая гостиница заночевать, то — да. Но прежде я могу подбросить вас до дома? Если честно, я не каждый день останавливаюсь перед плачущими девушками. Моя совесть будет чиста, если я вас довезу домой. Нам куда?

— Это не обязательно совсем, хотя… Сегодня я не откажусь. Нам по этой улице и после ДК сразу налево.

Уже минут через пять Ника вышла из машины у своего подъезда. Мужчина мягко хлопнул дверцей и сказал:

— Ника, берегите себя. Все еще будет, поверьте.

— Спасибо вам, но… Сергей, если вы вернетесь на Чехова и доедете до перекрестка у моста, то не доезжая моста вам надо будет повернуть к реке. Там зеленое трехэтажное здание. Не пропустите. Спасибо еще раз. До свидания.

— До свидания, Ника.

Ника еле одолела эти три пролета. Казалось, ноги не слушаются ее. Ключ неуклюже провернулся в замке и она зашла в квартиру. Прислонившись к стене, она зарыдала и ее накрыла волна воспоминаний — каждое горче другого. Девушка ощутила едва ли не физическую горечь своих потерь…

12 июля 2004 года

23:20

Летней душной ночью они с Марком сидят на пустынном берегу реки на окраине городе. В воздухе пахнет полынью; звучит музыка проплывающего мимо теплохода.

— О чем эта песня?

— Ты знаешь, я не могу полностью разобрать, но смысл такой, что она от своей любви теряет контроль над собой — «I lose control»… Что-то еще, не могу разобрать…

18-летняя Ника вдруг ощутила, как Марк наклонился и коснулся сзади губами ее шеи.

— Марк, не приставай…

— Ммм, я еще и не начинал…

Ника даже не заметила, как он опрокинул ее на теплую землю и начал нежно целовать лицо. — Марк, послушай, а что, люди лучше узнают друг друга именно таким путем? — она испуганно отворачивала голову от настойчивых губ мужчины, пытавшихся добраться до ее губ.

Девушка попыталась вырваться, и Марк осторожно, но крепко пригвоздил своей жилистой рукой ее руки к земле. Вероника со страхом заметила, что он теряет над собой контроль.

— Марк, слышишь?

Его рука уже была под тонкой летней кофточкой, опустившись на пышную грудь. Ника почувствовала, как пальцы Марка бережно коснулись ореола соска и он пробормотал:

— Вот именно так я ее себе представлял…

Он окончательно распластал Нику на земле, она осознала, что Марк себя уже совсем не контролирует и почти закричала:

— Марк, нет, слышишь меня? Нет! Нет!

Затуманенные глаза Марка стали проясняться, он сполз с нее, сел, дрожащими руками достал «Родопи» и судорожно затянулся. Ника осталась лежать, но ее тоже начала бить какая-то непонятная дрожь: если Марка от трясло от прорвавшегося возбуждения, то ее — от осознания того, что могло бы случиться.

— Марк, дай мне руку, пожалуйста.

Она обхватила его руку своей рукой, прижала ее к груди; ее всю трясло; и так вместе они просидели довольно долго. Только когда Марк окончательно пришел в себя, он помог ей подняться и незамысловато сказал:

— Пойдем?

— Куда?

— Ну, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Ко мне домой.

— Зачем?

— Ника, тебе рассказать в подробностях?

Эта фраза резанула девушке слух, но она все-таки пошла за Марком, размышляя о том, как долго 29-летний взрослый мужчина продержится без секса, не изменяя ей. И когда они уже почти дошли до его дома, он вдруг помрачнел и резко сказал:

— Ты знаешь, мы меняем курс. Я провожу тебя до твоего дома и отправлю баиньки.

И тут настала очередь Ники помрачнеть — теперь, когда она уже почти согласилась, ее выбрасывают, как ненужную вещь, за ненадобностью?

Они остановились у перекрестка.

— Ты знаешь, Ника, когда я был маленьким, в этом доме жила вредная тетка. Она ненавидела нашу возню и все время пыталась чем-то запулить в нашу ватагу… Ника, ты слушаешь? Ты чего так расстроилась?..

— Пойдем домой.

Она развернулась и быстрым шагом пошла к своему дому, где жила с родителями. Марк еле поспевал за ней. По дороге Марк что-то много и быстро говорил, виновато пытаясь ее успокоить…