И в этот миг я увидел Олька. Он шел к нам, на ходу оценивая ситуацию. Судя по выражению его лица, он оценил ее безошибочно, и спустя три секунды его лапа упала на Бодино плечо, а сквозь сжатые зубы повелительно прозвучало:

– Исчезни! Сию же минуту.

– Что? – набычился Бодя и сделал шаг навстречу Ольку.

– О-о-ой! – простонала Ульяна.

– Я сказал: исчезни! Живо! – и левая ручища Олька, схватив парня за шею, сжала, словно клещами, с такой силой, что у Боди слезы выступили на глазах, а правая заломила руку Боди за спину и толкнула его к выходу.

Ульяна взволнованно провожала их глазами и, похоже, колебалась, не выбежать ли и ей вслед за ними. Все присутствующие также наблюдали за этой сценой, а когда Олько с Бодей исчезли, их взгляды прикипели к нам.

– Не бойся, – успокоил я Ульяну, – с ним ничего не случится. На свежем воздухе протрезвеет.

– Он никогда еще таким не был. Какой ужас!

Вернулся Олюсь, сел возле нас, и мы наконец поздоровались.

– Это Олюсь, – сказал я. – Мой товарищ. А это Ульяна.

Олесь расплылся в улыбке:

– Ульяна, а есть ли у вас подружка, такая же симпатичная, как вы?

– И не одна.

– Познакомите?

– Разумеется. Правда, они все заняты.

– Это не проблема. Я вне конкуренции.

– Ха-ха! А не страдаете ли вы комплексом неполноценности?

– Нет, но заставляю страдать других. Что пьем? Шампанское? Нет, это не для меня.

Он подозвал официанта и заказал коньяк.

– Мы с Ульяной только что познакомились, – сказал я.

– Я так и понял. А что это за кент здесь хорохорился?

– Мой однокурсник, – разъяснила Ульяна. – Вообще-то он хороший парень, но вот сегодня… явно перебрал.

– Ну, ясно, почему бы на шару и не назюзиться. Такое с каждым может случиться. Удивляюсь я, что вы в нем нашли. По-моему, у него только одна извилина да и та, извините, на заднице. А не прихватить ли вам, Ульяночка, завтра свою подружку, и мы устроим славный пикник на природе.

– Хм… Предложение интересное.

– Значит, договорились, – констатировал Олько. – Завтра как раз суббота. Встречаемся в двенадцать. Заедем на рынок, закупим снедь и – вперед.

Ульяна отлучилась на минутку, и я спросил Олька:

– А ты почему не в Москве?

– Отпала необходимость. Хозяин согласился заплатить две штуки, и мы ему вернули пропажу. Я отхватил полштуки. Нормально?

– Наверное. А если бы он подстраховался эсбэушниками?

– С нами был мент. Впрочем, если бы я отогнал тот «фольксваген» в Москву, то один заработал бы две штуки.

– Но ведь есть риск.

– Риск есть всегда. Через неделю еду в Польшу на «опеле».

– Его уже угнали?

– Нет, еще только пасут. Перегонять буду в тот же день, когда уведут. Махнем вместе? Расслабишься. Гульнем в Кракове по полной программе.

– А обратно как?

– Обратно на «фольксвагене».

– И его тоже пока еще только пасут?

– Наверняка.

– А как же граница?

– Таможенники тоже на хлеб заработать хотят, – засмеялся Олько. – Давай соглашайся, девчонок с собой прихватим. По-моему, расслабуха тебе сейчас как никогда кстати, разве не так? – он хлопнул меня по спине.

– Выходит, что так. Ты и в самом деле хочешь девчонок взять?

– А что?

– Ульяну с подружкой?

– Относительно подружки пока не уверен, ведь я ее не видел.

– А гостевое приглашение?

– Не проблема. У меня куча бланков с печатями. Остается только фамилию вписать.

Вернулась Ульяна. Губы, с которых я слизал помаду, снова блестели кармином.

– Хотите сюрприз? Та подружка, которую я хотела пригласить на завтрашний пикник, здесь.

Олюсь сразу оживился и стал пялиться во все стороны:

– Где? Покажите.

– Я встретилась с ней возле зеркала. Сейчас она войдет. Правда, она не одна. С парнем.

Мы все уставились туда, откуда должна была явиться Ульянина подружка. Посреди зала несколько пар сонно топтались под итальянскую песенку. Между ними, повиливая бедрами, проплыла официантка с подносом, заполненным пустыми бокалами. Спустя минуту оттуда же прошмыгнула высокая блондинка в обтягивающих голубых джинсах и, осторожно обходя танцующих, посеменила вдоль столиков. Она двигалась с удивительной грациозностью, покачиваясь всем телом, и, глядя на нее, Олюсь даже вздрогнул от восторга и залихватски прищелкнул пальцами. Блондинка села напротив парня. На столе у них было две чашки кофе и две рюмки с ликером.

– И как же ее зовут? – спросил Олюсь.

– У нее два имени: Лидия-Христина.

Олюсь засмеялся:

– Кажется, у нашего Юрка на имя Христина аллергия.

– Нет, уже прошло, – сказал я.

– Ага, твою жену звали Христей? – кивнула головкой Ульяна.

– Даже если бы ее звали Ульяной, это ничего не значило бы. Все чувства во мне уже испарились. Я пуст, как бубен. А подружка твоя и впрямь хороша. У Олюся на этот счет – глаз-алмаз!

– Она мне понравилась, – сказал Олюсь, не сводя глаз с блондинки. – А кент при ней, что за птица?

– Жених, – сказала Ульяна. – Заканчивает медицинский.

– Заканчивает медицинский, а угощает каким-то дешевым ликером? Передайте ей мой совет: пусть не выходит за него.

– Сами передадите, когда я вас познакомлю.

– И когда же произойдет это знаменательное событие?

– Очевидно, завтра.

– А почему не сегодня? Я готов именно сегодня. А точнее – уже сейчас. Как же мне обратиться к ней? Лидия-Христина?

– Мы называем ее Лидой.

В этот момент зазвучала свежая мелодия. Тото Кутуньо. Олюсь решительным шагом направился к дальнему столику.

– Такое надо видеть, – сказал я и, ухватив Ульяну за руку, вывел ее на середину зала, откуда мы могли все видеть и слышать. А предстоящая сцена стоила того.

Олюсь: Разрешите вас пригласить?

Парень (не давая девушке и рта раскрыть): Нет, она занята.

Олюсь: Не говори «за здоровье», пока тебе не налили (девушка рассмеялась). Панно Лидуся, неужто вы мне откажете?

Лида: Откуда вы меня знаете?

Олюсь: Интересно? Сейчас я вам все расскажу. Так потанцуем?

И он решительно и в то же время очень элегантно вывел ее из-за стола, совершенно не обращая внимания на возмущенные взгляды жениха. А когда они приблизились к нам и Лида увидела наши улыбающиеся лица, то сразу догадалась:

– А-а, Ульянка! Это ты подстроила?

– Боже упаси, я только сказала, как тебя зовут. Но ведь это не государственная тайна?

Ульяна прижалась ко мне, и мы поплыли в медленном ритме, ее руки обвили мне шею, а головка прижалась к плечу. Я ощущал ее тело, упругое и крепко сбитое, ни грамма лишнего. Губами прикоснулся к ее ушку и почувствовал, как она прижимается еще сильнее. На мгновение я задумался, надо ли мне так плотно прижиматься к ней, ведь мой торчилло всегда начеку, и вот он уже рвется в атаку, распирая мне джинсы и целясь ей как раз в низ животика. Она почувствовала его и стала слегка притираться, виляя бедрами. О блин! Сейчас кончу! Но музыка закончилась раньше. Мы вернулись к столику, заведенные и пылающие от возбуждения. Другие пары также разошлись, посредине оставалась лишь одна: Олюсь и Лида. Они застыли в позе последнего па. Было видно, что Олюсь в чем-то убеждал девушку, она колебалась и как-то искоса, почти украдкой бросала искрометные взгляды в сторону своего парня. Тот не спускал с них глаз. И вдруг: о чудо! – Олюсь повел девушку прямо к нашему столу.

– Фантастика! – не удержалась Ульяна.

– Олюсь – мастер своего дела. Он такой, что и камень уговорит.

– Бедный юноша, – кивнула Ульяна в сторону Лидиного жениха.

– Ну, Юрко, наливай! – сказал Олюсь, усаживая девушку рядом и придвигая свое кресло поближе к ней.

– Я только на минутку, – предупредила Лида.

– Мы уже договорились на завтра, – сообщил Олюсь.

– Ли-и-и-и-идка! – обрадовалась Ульяна. – Познакомься, это Юрко.

– Я уже догадалась. Вы меня, конечно же, не помните?

– А должен?

– Вовсе нет. Я брала у вас автограф. А в знак благодарности подарила розу. Вы тогда прикололи ее к своей ветровке.

– Это было на презентации «Доступа» в филармонии?

– Ага! – обрадовалась она.

– Так вот оно что, а я думаю, где же вас видел!

Еще бы такую кралю забыть! Я долго ее вспоминал. Но в тот вечер почему-то не удосужился ответить ей комплиментом-приглашением, вроде этого: «За автограф – кофе. Когда встретимся?»

Мы чокнулись, нас пронизывал все тот же испепеляющий взор покинутого парня. Он нервно подергался на стульчике, выпил вначале свой ликер, а затем опрокинул и полную рюмку своей девушки. Закурил. Кажется, только я один и следил за ним вполглаза.

– Девушки, а хотите узнать, куда мы поедем в ближайший уик-энд? – спросил Олюсь.

– Ну-ка, ну-ка, интересно.

– В Краков.

– Ух ты! – обрадовалась Ульяна. – Вот только заграничных паспортов у нас нет.

– Чепуха! В понедельник даете мне фотки и украинские паспорта, а в четверг получаете заграничные.

Парень очень плохо реагирует на громкий смех из-за нашего стола. Он тушит сигарету, резким движением останавливает официанта и сует ему деньги. Затем встает, какое-то мгновение колеблется, бросает в нашу сторону прощальный выстрел-взгляд и выходит. Я не спускаю с него глаз, однако молчу. Но, оказывается, Олюсь тоже заметил его уход и подмигивает мне, с самодовольной улыбкой.

– Наливай, Юрко! Лидусик, а знаете, наш Юрко тащится от имени Христя.

– Правда? Почему?

– Его бывшую жену звали Христей.

– И что с ней?

– Он утопил ее в ванне.

– Шутите?

– Какие могут быть шутки? Я ему помогал.

– А куда дели труп?

– Выбросили в Полтву[2]. В лунные ночи по берегам Полтвы бродит ее неприкаянный дух в белом платье и тяжко стонет.

– Какой ужас!

Мы хохочем, как сумасшедшие. Олько сыплет анекдотами, я наливаю, время пролетает так незаметно, что когда Лида наконец опомнилась и оглянулась, то за столиком, где она прежде сидела со своим парнем, пьянствовала компания из «Радио-Люкса».

– О боже! А куда делся мой кавалер? – удивилась она.

– Уплыл в неизвестном направлении, – сказал я.

– Почему же вы мне не сказали?

– Я думал – он в туалет.

– Лидусь, не печальтесь, мы его здесь подождем, – по-свойски обнял ее Олюсь. – А теперь потанцуем.

И мы снова покачивались, и терлись, и скользили руками, не замечая вокруг никого, а когда я нырнул языком в Ульянино ушко, она застонала и прошептала:

– Веди себя прилично.

– Возле тебя невозможно вести себя прилично. И, кроме того, я ужасно голоден. Я, словно дикий зверь, готов тебя проглотить.

– Ах, ну конечно, я ведь забыла, что мы уже полгода в холостяках, – она разомкнула руки на моей шее и прижала ладони к моей груди, смеясь и слегка отталкивая. – Не стоит будить зверя. – И, заглянув мне в глаза, спросила: – И что? Неужели мы целых полгода хранили добродетель?

– А ты как думаешь?

– Думаю, что с таким приятелем, как Олюсь, очень тяжело не вляпаться в какую-нибудь веселую историю.

– Ошибаешься. Наоборот, мне приятно было осознавать, что вот сколько разных искушений вокруг, а я тверд, как камень. Волны страстей разбивались о мою грудь и откатывались назад. «Стоял, недвижим, как скала…» До нынешнего дня.

2

Так и прошел этот день в обществе девушек, пока в одиннадцать бар не закрылся и мы не повели наших барышень по домам. У подъезда мы с Ульяной полчаса лобызались, мои руки беспрепятственно шарили по ее сладчайшим ягодицам, а когда я коснулся пышущей жаром груди, Ульяна со смехом вырвалась и убежала вверх по лестнице, бросив на прощанье многообещающее:

– До за-а-втра!

Я был изрядно во хмелю и все же по дороге домой почувствовал, что должен выпить еще, иначе расклеюсь, меня вдруг охватила душераздирающая тоска по жене. В Винниках я купил бутылку шампанского и, плетясь полтора километра до дома, хлестал вино прямо из горла. Вокруг царствовала ночь, окна были темны, ни единой живой души не встретилось мне по пути. Я вливал в себя шампанское, весело размахивая бутылкой, и со стороны смахивал, наверное, на последнего алкаша. Но тоска нарастала, вино не глушило ее. Я задрал голову и увидел тихое звездное небо. Показалось, что душа моя вот-вот выпорхнет и умчится туда, к светилам. Но это была не душа, а проклятое шампанское – оно вырвалось из меня фонтаном заодно с перекисшим содержимым моего желудка.

3

Солнечным субботним днем автомобиль с двумя радостными парами мчался в направлении Каменки-Бузской. Впереди сидели Олько с Лидой и болтали без умолку сзади – мы с Ульяной, а за нашими спинами давил на подвески багажник, щедро упакованный напитками и закусками.

Я чувствовал себя превосходно, несмотря на вчерашний перепой. Вчерашняя моя ностальгия уже с утра показалась просто смешной. Да пошла она! Жизнь только начинается. Снова. Конечно, я уже не тот удалец, каким был семь лет назад, у меня появились залысины, седина, но ведь и энергия бьет ключом. Как говорится, седина в бороду – бес в ребро. Я снова готов к подвигам. К тому же пишу роман о мифической поэтессе и понемногу начинаю верить в ее существование и в нашу с ней встречу.