Время утекало, безвозвратно теряясь в ином измерении. Александер сторонился дорог, переходил от озера к озеру, бродил вдоль рек. Его ожоги, чудом оказавшиеся поверхностными, медленно заживали. Не имея снаряжения для охоты, парень смастерил силки из корней. На поимку зайца уходило пару дней, но оно того стоило: мяса хватало на три дня, а из костей получался прекрасный бульон. Еще он ел ягоды и желуди, а несколько раз ему удалось выловить великолепную форель.

Последствия рейдов английской армии после якобитского мятежа поражали своей жестокостью. Многие поселения были разграблены и сожжены. Стада словно бы исчезли с лица земли. Временами ему доводилось встретить старуху или исхудавшего ребенка, которые тут же начинали просить еду. Однажды издалека он видел мужчину, который точно так же, как и он сам, прятался среди холмов. Несколько раз Александер вынужден был скрываться от отряда драгун – солдаты стреляли во все, что шевелилось. Имея при себе лишь перочинный нож, юноша наблюдал, как проезжают мимо повозки, груженные снедью, однако не выходил из укрытия, пока стук копыт и звяканье конской сбруи не затихали вдали.

На дорогу до Гленко ушло около двух месяцев. Вершина Боухал-Этив-Мор – горы, охранявшей вход в долину, – вырисовывалась на фоне неба, как и всегда. Вот уже три дня он бродил по окрестностям, не зная, на что решиться. Растянувшись на густой траве, юноша набрал полную грудь воздуха и закрыл глаза. Над долиной Раннох-Мур кружил орел, неутомимо стрекотали на июльской жаре кузнечики, орлиный крик эхом отражался от гор. Сердце Александера учащенно билось в груди, кровь стучала в висках. Что найдет он в своей долине, освещенной раскаленным солнцем?

Наконец он встал и нерешительным шагом пошел по знакомой тропинке. В голове теснилось бессчетное множество мыслей, а властвовавший над ним страх порождал неуверенность. Пару раз он останавливался, чтобы повернуть назад, но подавлял возникший было порыв и убеждал себя, что поступает правильно. Снова и снова Александер вспоминал о матери и думал о том, что не успокоится, пока не узнает, что случилось на равнине Драммоси-Мур.

Речушка Ко привела его к узкому ущелью. То был вход в долину. Отсюда юноша поднялся в горы, чтобы быть подальше от чужих взглядов. Сомнения не покидали его, и все же он продолжал идти. Наконец его взору предстало маленькое озеро Лох-Ахтриохтан, спокойное и безмолвное, словно бы зажатое между уступами гор Эн-Ду и Сгор-нам-Фионнах. Дома стояли без крыш, стены почернели от копоти. И ни единой живой души… Sassannach не пощадили клан Иайна Абраха. Зрелище глубоко взволновало Александера. Что сталось с матерью, сестрой, братьями и с… его отцом? Неужели их, как многих других, пленили и выслали в колонии? Или же им все-таки удалось укрыться в горах и спастись?

Отцовский дом у холма сохранился лучше остальных. Невыразимое волнение охватило Александера – он почувствовал, как сдавило грудь и стало трудно дышать. Ему снова захотелось сбежать. Сделав над собой усилие, Александер спустился по склону и скоро оказался в нескольких шагах от дома. Услышав внутри голоса, он замер. На мгновение ему почудилось, что сердце в груди перестало биться. Спрятаться было негде, поэтому он преодолел несколько футов, отделявших его от дома, и прижался спиной к стене.

Голоса звучали тихо, и все же ему удалось различить голос Колла, пусть он и показался ему более низким, чем раньше. Сколько теперь брату? Он на год старше, значит, шестнадцать. Вот пройдоха! Вот соблазнитель! Александер усмехнулся: в доме явно была женщина. Прошло много минут, прежде чем парочка заговорила снова. Потом показалась яркая шевелюра Колла. Господи, как же он вырос!

Девушка, которая шла за ним следом, ласково поглаживала его по спине. Обернувшись к ней, Колл замер. Он смотрел на то место, где спрятался Александер. Пришлось вжаться в стену, затаить дыхание. Благие намерения испарились вместе с храбростью, которую он бережно копил все то время, пока добирался домой. Внезапно Александер понял, что у него не хватит сил встретиться с семьей. Как же наивно было думать, что все станет, как прежде! Сейчас он даже не был уверен, что хочет этого. Он навсегда останется для них чужаком…

Смахнув слезы, Колл продолжал смотреть в ту сторону, где мгновением раньше заметил какое-то движение. «Наверное, мышь или заяц», – подумал он и отвернулся. Потом взял подружку за руку и они быстро пошли прочь. На прошлой неделе недалеко от сожженной деревни трое бандитов изнасиловали Мэри Арчибольд, поэтому оставаться тут было небезопасно. Если эти люди до сих пор здесь и вооружены, он не сможет дать им отпор.

* * *

Разрываясь между желанием бежать и стремлением выяснить, что стало с его родными, Александер еще два дня бродил по окрестностям. Он побывал в деревнях Карнох и в Инверко, куда, как выяснилось, переселились члены клана, которым посчастливилось уцелеть. Укрывшись в зарослях ольхи, юноша выжидал, когда наконец мелькнет родное лицо. Он уже видел Дункана Ога, Ангуса и сестру Мэри, которая баюкала младенца. «Значит, я снова стал дядей», – подумал он с горечью. И ни разу ему не довелось увидеть отца, братьев Джеймса и Джона… Подтвердились его самые мрачные предположения.

Все казались очень грустными. Он понял почему, когда четверо мужчин вынесли из дома гроб. Клан снова посетила смерть… Провожая глазами кортеж, Александер спрашивал себя, кто же лежит в ящике из светлой сосны? Показаться он все равно не решился. Представив шок, в которое повергнет всех его внезапное появление, он сказал себе, что лучше подождать еще несколько дней, чтобы родные успели оправиться от горя. Любой предлог был хорош, лишь бы отсрочить встречу…

* * *

Крик неба, дрожь земли… Дыхание смерти касалось каждого. Александер больше не мог сидеть на месте. Их же всех перебьют! И вот, невзирая на строжайший запрет отца, он схватил свой меч, вскочил и побежал к полю боя. Колл и Джон бежали за ним по пятам, умоляя вернуться.

– Не будь идиотом, Алас! Отец не простит тебя до конца своих дней, если ты погибнешь! – крикнул Джон.

Александер обернулся:

– Их там убивают, а мы будем сидеть и смотреть?

– Каким же ты бываешь болваном! Думаешь своим жалким ржавым мечом остановить армию Камберленда?

– Он ржавый, потому что слишком долго лежал в мокрой траве и ждал, когда я подниму его на врага! И время пришло, Джон! Со мной вы или нет, но я иду к нашим!

– Алас, не надо! Отец приказал, чтобы ноги нашей не было на поле битвы, пока нам не исполнится пятнадцать!

– В пятнадцать будет поздно!

Он, как всегда, поступил по-своему, послушав зов своего сердца и наплевав на мнение остальных. Пули свистели вокруг, но ни одна его не задела. При виде жутко изуродованного тела, через которое пришлось перепрыгнуть, он едва смог подавить приступ тошноты. Ядро зарылось в землю в нескольких шагах от мальчика. Александера отбросило на землю. Облепленный грязью, оглушенный, он на ощупь стал искать упавший меч. Но его не было. Да какая разница! Он найдет себе другой.

Поднявшись на ноги, Александер вытер лицо рукавом и посмотрел по сторонам. На поле по-прежнему лился дождь из пуль. Уцелевшие воины бежали, время от времени склоняясь над ранеными и помогая тем, для которых еще не все было потеряно. Но где же отец? Сердце бешено стучало в груди и замирало от каждого выстрела пушки. Узнав цвета Макдональдов, он вырвал из рук мертвеца меч и побежал к своим.

– Алас! Алас! Вернись! – звал его затихающий голос Колла, но он, охваченный желанием убивать и одержать победу, не слушал брата.

Наконец он увидел отца, за которым шли братья Дункан Ог и Ангус. Он пытался найти глазами брата Джеймса, когда рядом, но чуть впереди раздался взрыв. Несколько мужчин упали. Тогда-то он и увидел Джеймса среди раненых и закричал. Отец уже подбежал к сыну и пытался оттащить его. Несколько товарищей бросились ему помогать.

Вокруг один за другим падали воины, искромсанные картечью и пулями. Голова одного лопнула на глазах у подростка, и Александера обдало кровью и мозговой жидкостью. Другой солдат, которому только что оторвало ногу, упал и невольно сбил его с ног. Выбравшись из-под искалеченного тела и не слыша ничего, кроме криков боли, Александер снова побежал вперед, со всей наивностью молодости бросая вызов смерти.

«Месть! Месть!» – стучало его сердце, пока ноги увязали в кровавом месиве павших хайлендеров.

Длинная красная лента солдат в ганноверских мундирах окружала поле брани. Значит, надо прорваться через окружение! Ему хотелось получить свою часть славы, заслужить свою песню. Подняв меч, он бросился навстречу батальону англичан, наступавшему на противника с примкнутыми штыками. Обрывки тумана и дым частично скрывали силы врага. Однако он знал – они там.

– Fraoch Eilean! – крикнул он что было сил.

Он бежал и орал как умалишенный, в то время как братья по оружию отступали. Отец расширенными от ужаса глазами следил за ним сквозь завесу несущихся в противоположном направлении лошадей и бегущих перепуганных людей. Его толкали, кто-то пытался заставить повернуть обратно. За спиной кричал отчаявшийся отец.

– Смотрите на меня, отец, смотрите!

В груди болело от порохового дыма, голос осип.

Призывы Джона заставили его обернуться.

– Алас! Алас! Болван, вернись! Это безумие – бежать на врага!

– Я не трус!

– Алас, отец приказал…

– Плевать, что он там приказал! Я должен помочь своим!

– Чертов упрямец! Отец из-за тебя погибнет! Он никогда тебе этого не простит, и я тоже! Как ты не понимаешь, мы проиграли! Все кончено, мы отступаем!

Но Александер уже отвернулся и снова побежал навстречу батальону sassannach. Отец кричал, чтобы он повернул к холмам, но Александер его не слушал. Грянул новый залп, и начался настоящий кошмар. У него на глазах люди стали падать дюжинами. Он оглянулся – отец пропал из виду. Он закричал. Однако Джон оказался рядом. Лицо брата было перекошено от ненависти, когда он наставил на него мушкет.

Александер замер на месте, не веря своим глазам. Что он такое делает? Зачем целится в него? Онемев от изумления, он снова припустил вперед. Внезапно какая-то внешняя сила швырнула его на землю, а плечо пронзила адская боль. Брат выстрелил в него… Брат Джон… Его вторая половинка… Почему? Все расплылось перед глазами. Джон склонился над ним и стал что-то говорить. Но из-за громкого рокота в голове Александер не смог разобрать ни слова. Потом Джон исчез. Боль становилась все сильнее с каждым пушечным залпом, отдававшимся в каждой косточке тела. Вокруг отступали, через него то и дело кто-то перепрыгивал. Один из бойцов, сам того не желая, наступил ему на запястье. Неужели ему суждено умереть затоптанным своими? Нет, он не хочет умирать! Не раньше чем найдет отца, который погиб из-за него, из-за его упрямства… Джон хотел его остановить. Может, поэтому он в него выстрелил? Нет, брат знает его ужасную тайну и решил отомстить за деда. Это он, а не Джон обесчестил свой клан, свое имя и теперь умрет как трус!

Смерть вонзила в него свои когти и тянула, тянула в ад… Нет, он не хочет умирать! Он стал цепляться за землю, сопротивляться… и вдруг сквозь сернистый дым увидел светлые глаза – лицо Дэниела О’Ши склонилось над ним. Аббат что-то говорил, но он мог слышать только биение своего сердца. Все в голове перемешалось.

Конни… Она была рядом и протягивала к нему руки сквозь дым. Нужно добежать до нее, спасти ее! Но он не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Яркая вспышка – и все вокруг взорвалось, оставив после себя небытие.

– Нет! Конни! Нет!

– Аласдар!

Голос, звавший его, был знакомым, хотя совсем не походил на певучий голос Конни. Перед глазами возник неясный силуэт, окруженный ослепительным сиянием.

– Аласдар, ты вернулся! Наконец-то!

– Мама?


Он внезапно проснулся – дыхание сбилось, все тело в поту… Александер открыл глаза. Глядя на белое небо, он прижал испачканные в земле руки к груди и сделал глубокий вдох. Кошмар… Ему снова приснился кошмар. Он смежил веки и подождал, пока дыхание вернется к нормальному ритму, а потом перевернулся на бок.

– А-а-а!

Он резко сел на траве. Прямо перед ним, высунув язык, сидела собака.

– Браннадад?

Услышав голос хозяина, пес замахал хвостом.

– Браннадад, это ты, дружище? Что ты тут делаешь? И как ты меня узнал, мы же так давно не виделись! Целых два года! Славный мой пес!

Он стал чесать ему лоб, а собака – лизать ему лицо, когда послышался крик, от которого Александер застыл, как каменный. Пес насторожился и повернул морду в ту сторону, откуда слышался призыв.