Ханна Хауэлл - Вкус огня

Выстрелы. Даже девятилетняя девочка ни с чем не могла спутать эти звуки. И вот уже нет чудесного весеннего дня, и она сразу потеряла всякий интерес к полевым цветам. Щенок и тот перестал резвиться у ее ног. Наступила зловещая тишина, и даже птицы замолкли, будто ожидая повторения этих звуков, которые так часто возвещали смерть здесь, на территории Нью-Мексико.

Стоя на месте, девочка пыталась понять, кто это. Индейцы? Бандиты? Здесь приходилось бояться многого. Оставаться ли на месте? Или бежать? А может, прятаться? Антонию учили лишь одному — она должна спрятаться, если она одна останется дома, а в это время случится нападение. Но никто не сказал Антонии, что делать, если это произойдет в тот момент, когда она будет собирать полевые цветы далеко от дома.

В тишине прогремел еще один выстрел, и девочка отпрянула в сторону, а затем бросилась бежать, желая узнать, что случилось. Неуклюжий щенок еле поспевал за ней, когда Антония мчалась к дому.

К горлу Хуана Рамиреса подступила тошнота, когда он увидел это. Этот человек и сам не раз применял насилие, но только по отношению к тем, кто способен защититься. Поэтому он гордился собой. Его спутники знали, что Хуан Рамирес твердо придерживается этого правила. У этих бедных поселенцев нечего было взять, но они защищались так же храбро, как и его люди. Однако они напрасно сопротивлялись, и это только обозлило его. К тому же из-за них он зря потерял время, что вызвало у него особую досаду. Глядя вниз на зачинщика драки, только что застреленного им, Хуан Рамирес размышлял, извлекут ли из этого урок его люди, или ему следовало застрелить и их. Услышав приближающиеся шаги, он быстро вскинул револьвер. Так же поступили и его спутники.

К дому бежала маленькая девочка, казалось, не замечавшая их. Хуан Рамирес преградил ей путь в хижину, но она каким-то образом все же проскользнула туда. Выругавшись, он последовал за девочкой, остановился в дверях и теперь наблюдал за ней. Девочка оглядывала разгром, явно не понимая, что произошло.

Выронив цветы, Антония бросилась к телу матери, не догадываясь, почему та почти обнажена. С непостижимым достоинством, поразившим взиравшего на нее мужчину, она оправила одежду матери и закрыла ее глаза. Антония сознавала лишь то, что смерть предвещает похороны. Ей придется вырыть две большие ямы и положить в них родителей. Так, как сделали они, когда умерли ее брат и сестра.

— Почему вы все еще здесь? — спросила она мужчину, стоявшего в дверном проеме. — Они мертвы. Вам не удастся убить их еще раз. Уходите.

Сам не зная почему, Хуан посторонился и, почесывая бороду, следил, как девочка идет к амбару. Его люди волновались и громко сетовали на то, что не уезжают. А Хуан не отрывал глаз от девочки, которая тащила из амбара лопату, слишком большую и тяжелую для нее.

Малышка напоминала ему когда-то добытую им фарфоровую куклу. У этой девятилетней девочки были длинные растрепанные светлые волосы, нежная кожа и ладная фигурка. Но больше всего Хуана поразили ее аметистовые глаза, глубокие, как озера, и оттененные пушистыми ресницами, чуть более темными, чем волосы. Не зная, что делать с этой девочкой, он смутно сознавал: оставлять ее здесь нельзя.

— Нинья <Девочка>, мои люди займутся погребением тел. — Хуан отобрал у Антонии лопату и подал ее одному из тех троих мужчин, которые только что помогали ему убивать людей. — Ты еще слишком мала, да?

Это были поспешные похороны. Ведь возможно, солдаты уже напали на их след. Граница была недалеко, и Хуан вовсе не хотел, чтобы их взяли. Пока девочка клала полевые цветы на могилу, он сам пошел в хижину за ее вещами. Собрав их, Хуан заметил, что девочка вернулась в хижину.

— Хуан, — обратился к нему Мануэль, его ближайший помощник, — что ты собираешься делать с девочкой? Это же безумие — брать ее с собой.

Глядя на малышку, которая молча смотрела на них и явно не понимала по-испански, Хуан усмехнулся:

— Она будет моим трофеем. Я заменю ей отца, но мне не придется заботиться о жене. Разве это безумие? — Он спросил девочку по-английски: — Как тебя зовут?

— Антония Нейман. — Она пристально посмотрела на высокого, стройного мужчину. — Зачем вы убили моих родителей?

— Я не хотел этого, детка. — Хуан указал на застреленного им человека. — Это он во всем виноват. Да, я бандит, но никогда не трогаю тех, у кого нечего взять. — Заметив, что девочка кивнула, Хуан добавил: — Ты поедешь с нами. — Он посадил ее на свое седло.

— Сейдж — моя собака. — Вцепившись в луку седла Хуана, девочка смотрела на щенка, который жалобно скулил и вертелся возле ног лошади.

— Мануэль заберет собаку. — Цыкнув на недовольного Мануэля, Хуан сел в седло позади девочки. — Ты теперь принадлежишь Хуану.

Ройал Бенкрофт не сознавал, что ввязался в опасное дело. Этот юноша двадцати одного года от роду поехал в приграничный город, зная, что там недорогая выпивка, дешевые женщины и та атмосфера беззаботности, которая особенно привлекала его. Взгляд его нефритовых глаз не задерживался на пышных прелестях доступных женщин, но он замер при виде девушки, отличавшейся от всех, кого он видел в баре приграничного города.

Она напоминала Ройалу маленькую фарфоровую куклу, несмотря на небрежность одежды и внешнего вида. Ее светлые волосы, перехваченные лентой, ниспадали до бедер, и широкополая шляпа почти не скрывала их. Черные рубашка и брюки только подчеркивали нежность кожи, а прямой нос, полные губы и приятные черты лица указывали на то, что она станет красивой, чувственной и страстной женщиной. Глядя на эту фигурку в черном, Ройал понял, что девушка расцветет и будет стройной и привлекательной.

Ройала неприятно поразило, что девушка находится в таком месте. Если она пока невинна, это долго не продлится. Он невольно подумал о своей сестре Патриции, сверстнице этой девушки. Ройалу не нравилось, что это дитя обретается в таком баре. Он утверждал, что ненавидит идеализм и справедливость, однако часто руководствовался ими. Вот и сейчас Ройал почувствовал: он должен что-то предпринять. Молодой человек остановился перед девушкой, пораженный удивительной красотой ее глаз, и уже собирался заговорить с ней, но тут во внезапно наступившей тишине услышал щелчки взводимых курков. Ройал обернулся.

— Ты еще молод, гринго, поэтому хочу тебе кое-что растолковать. Возможно, я пристрелю тебя. — Хуан пожал плечами. — А может, и нет.

Думая, как разрядить напряжение, невольно спровоцированное им, Ройал сказал:

— Я не желал обидеть это дитя.

То, что он назвал девушку ребенком, лишь немного разрядило обстановку.

— А зачем же ты подошел к моей нинье?

Ройал изо всех сил старался подавить раздражение, но понял, что это не укрылось от них. Высокий мексиканец, который холодно смотрел на него поверх дула своего револьвера, никак не мог быть ее отцом. Ройал не сомневался в этом.

— Меня просто заинтересовало, что делает ребенок в таком месте, как это.

Мексиканец сделал чуть заметный знак, и Ройала сразу же разоружили. Когда мужчины опустили револьверы, Ройал, повинуясь жесту мексиканца, сел за его стол. Молодой человек невольно улыбнулся, увидев, как мексиканец грубо согнал со своих колен проститутку и, поманив к себе ту девушку, велел ей сесть с ними. Заметив, что взгляд девушки потеплел и она прильнула к мексиканцу, Ройал подумал: «Этот мужчина не так уж опасен». Знал он и то, что такая доверчивость может быть чревата последствиями.

— Моя нинья всегда ходит со мной. Она уже повидала много таких баров.

— Ну а я, увидев эту девушку, вспомнил о сестре, ее сверстнице. Но мне не хотелось бы, чтобы она, — Ройал немного помолчал, — набиралась ума в таких местах, как это.

— Она еще малышка, и ей рано учиться.

— Но ее детство проходит, сеньор. — Ройал кивнул на грудь девушки.

Рубашка на груди Антонии, обнимавшей Хуана, натянулась, и соблазнительные выпуклости стали заметнее. Она нахмурилась, когда Хуан и Мануэль посмотрели на нее и их глаза расширились от восхищения. Несмотря на протесты девушки, мексиканец расстегнул ворот ее рубашки, запустил туда руку и обхватил маленькие груди.

— Ради Бога, — тихо спросил он, вынув руку и оправив ее рубашку, — почему ты ничего не сказала мне, чика <девочка>?

— Я надеялась, что они все уйдут. Тогда вы не будете смеяться надо мной, как это было, когда у меня впервые начались месячные. Мне не нравится, когда надо мной смеются.

— Ах, девочка, мы смеялись вовсе не над тобой. Просто ты подумала тогда, что умираешь.

Хуан огляделся, увидел, как его люди тискают проституток, и лицо его омрачилось. Ройал догадался, о чем он подумал. Девушка подрастает и скоро, осознав себя женщиной, может оказаться среди тех, кто предлагает себя мужчинам за несколько песо.

— Отошлите девушку в ее комнату, — попросил Ройал.

— Она спит всегда в той же комнате, где и я.

— Бог мой! — Ройал был задет за живое. — И вы позволяете ей все видеть?

— Нет. Она спит за дверью.

— Значит, она только слышит, — язвительно усмехнулся Ройал.

— О, Хуан не производит большого шума. Лишь иногда постанывает. А вот Мануэль…

Хуан рукой закрыл рот Антонии.

— Мы знаем, каков Мануэль. А тебе это ни к чему, — строго сказал он, убирая руку.

Ройал вдруг заметил чье-то отражение в зеркале, висевшем позади бара. Снаружи возникло какое-то движение, и он ничего не понимал, пока не увидел, что в зеркале отражается ствол ружья. Оно было направлено на мужчину, сидевшего напротив него, а тот, погруженный в свои мысли, не ощущал грозившей ему опасности. Но почему должна пострадать эта девушка с такими чудесными глазами?

Ройал с криком бросился на мужчину и девушку и сбросил их на пол в тот момент, когда прогремел первый выстрел. Безоружный Ройал прикрыл своим телом девушку и низко пригнул голову. С быстротой, поразившей Ройал а, Хуан соорудил баррикаду из стола и стульев. Кругом творился кромешный ад, но Ройал заметил, что в первые секунды в баре упали только двое мужчин. Нападающих обратили в бегство. А Ройал все сидел на полу с девушкой и ее шелудивой собачкой, пока не восстановилось некое подобие порядка.

— Кто это был? — спокойно спросила Антония, снова сев на свое место рядом с Хуаном. Ройал тоже опустился на стул.

— Рауль со своими подонками. — Хуан посмотрел на Ройала. — Я в долгу перед тобой, гринго, а Хуан Рамирес не забывает свои долги. Твое имя?

— Ройал Бенкрофт. — Молодого человека ошеломило, что он спас жизнь тому, кого мечтал повесить весь Техас. О Хуане ходили легенды. — Техас. Недалеко от Сан-Антонио. — Ройал рассеянно принял возвращенное ему оружие. — Боже, да меня повесят, если узнают, что я сделал!

Хуан расхохотался:

— Да, да! А ты бы так не спешил, если бы знал, а? Ройал вздохнул и покачал головой.

— Но здесь еще и ребенок. Не собираются же они повесить и ее? Нет? — Хуан потерся щекой о волосы Антонии, которая теперь была без шляпы.

— Нет. — Сделав большой глоток пива, Ройал пояснил: — Все считают, что вы похитили девочку, и хотят вернуть ее.

— Вот и я так думал. Они уже пытались, но никто не отберет у меня мою нинью. Она сирота. Антония Нейман.

— Хелло, Антония. — Увидев ее застенчивую улыбку, Ройал убедился в том, что она вырастет красавицей.

— Я взял ее с собой, когда ей было девять лет. Теперь я отец Антонии, а мои люди — ее семья. Мы следим, чтобы она ходила в церковь. — Его веселые черные глаза блеснули. — Мы учим ее всему, что сами знаем. Антония ездит верхом и стреляет так же хорошо, как любой мужчина. — Хуан нахмурился и снова оглядел бар. — Я не хочу, чтобы она училась этой жизни, но бандиты знаются только со шлюхами.

Ройал скрыл удивление. Хуан, бич Техаса и территории Нью-Мексико, внезапно налетал через границу, грабил, убивал и скрывался через Рио-Гранде в Мексику. Этого жестокого человека, так успешно ускользавшего от властей, прозвали Дьяволом. И вот он сидел перед ним и, словно отец, заботился о целомудрии девочки, захваченной в одном из набегов. Ройал хотел помочь ей, но понимал, что это невозможно.

— Вам надо держать ее подальше от подобных мест. Она видит здесь совсем не то, что ей следовало бы видеть.

Хуан кивнул и поднялся:

— Пойдешь со мной, гринго, и расскажешь мне еще что-нибудь, пока я подыщу комнату для Антонии. А ты, Хулио, можешь два часа позабавиться, но потом приходи в гостиницу и присмотри вместо меня за Антонией.

Двое хорошо вооруженных мужчин сопровождали Хуана, Антонию и Ройала. Хуан опасался, как бы его не застали одного и невооруженного. Ройал видел, что девушка спокойно относится к таким предосторожностям. Пока они шли, Ройал размышлял о том, что этой девочке следовало бы дать должное воспитание. Поскольку у него была сестра, он кое-что понимал в воспитании — впрочем, очень немного.