Ханна Хауэлл - Вкус огня

Когда они добрались до комнаты Антонии, расположенной рядом с комнатой Ройала, он старался не смотреть на нее, когда она готовилась ко сну. Едва девушка улеглась, Ройал сел с Хуаном за стол, чтобы распить бутылку текилы. Ройал не решался завести разговор о воспитании с таким человеком, как Хуан Рамирес.

— Я не убивал ее родителей. Услышав это, Ройал покраснел:

— А мне казалось, что вы имели к этому отношение.

— Вы честный человек. Таких мало осталось. Ее родители были гринго, но бедные. Я не трогаю тех, у кого ничего нет, и тех, чьи руки больше привыкли к плугу, чем к револьверу. Это для меня просто пустая трата времени. Люди приходят ко мне и уходят от меня. Не все подчиняются моим приказам. Четверо из них, как это вы там говорите, немного отклонились от прямого пути. Они и совершили это убийство. Я в назидание пристрелил зачинщика, когда девочка вернулась домой. Ей тогда было всего девять лет. — Хуан пожал плечами. — Вот я и решил заменить ей отца.

— Все считают, что вы похитили девочку, и хотят заполучить ее, так же как и вас.

— Да. Они уже пытались. Я как-то оставил Антонию с женщиной Мануэля. Но оказалось, что ей нельзя доверять.

— Что же случилось?

— Она продала мою нинью, гринго. Мы не убили ее за это, но Мануэль взял своих сыновей, мы погнались за ними и вернули мою нинью.

— А хорошо ли это? Вы же бандит и не расстаетесь с револьвером. Одному Богу известно, сколько людей мечтают убить вас. Может, там ей было бы лучше, чем у вас. Всегда найдутся семьи, готовые позаботиться о таком милом ребенке.

— Антония моя. Гринго не удалось бы удержать ее. Она убежала бы от них и вернулась ко мне. Ребенок сделал свой выбор. Антония хочет остаться с Хуаном Рамиресом.

Ну что тут скажешь? Ройала только удивляло, что Хуан Рамирес обожает девушку, как отец, а то и больше. Тяжелая жизнь приучила этого человека к суровости, но, видимо, девушка восполняла Хуану то, что ему недоставало, и пробуждала в нем нежность. Антония выглядела вполне довольной, и ее явно не обижали. Она была там, где хотела быть.

Решив, что в этот вечер ему вполне хватит волнений и спиртного, Ройал не вернулся в бар, а лег в постель и быстро уснул.

Проснувшись, он увидел прежде всего не лучи солнца, хотя уже наступило утро, а огромные глаза, смотревшие прямо на него. Ройал устыдился своей наготы.

— Я принесла ваш завтрак, сеньор. — Антония присела на край кровати.

Ройал быстро сел, прикрылся, и запах горячего кофе и пищи окончательно разбудил его.

— Очень любезно с твоей стороны, Антония, но тебе не стоило заходить сюда.

— Я оставила дверь открытой. Ведь вы сказали, что именно так должны поступать леди.

Ройал чуть не поперхнулся кофе, когда увидел, что дверь и на самом деле широко раскрыта. Каждый проходящий по коридору мог видеть его.

— Да, но я говорил о комнатах, а не о спальнях. — Догадавшись, что Антония не поняла его, он добавил: — Леди вообще не должны входить в спальни мужчин.

Занявшись завтраком, Ройал размышлял, как объяснить ей все это.

Антония смотрела на него, пока он ел. Густые русые волосы Ройала были спутаны после сна, и это несколько смягчало грубоватые черты лица молодого человека, не такого темнокожего, как Хуан, но и не столь белобрысого, как другие гринго. Девушку восхищали его глаза, глубокие и зеленые, под красиво очерченными, слегка изогнутыми бровями.

— Поцелуй меня! — потребовала она, когда он покончил с едой.

Ройал чуть не задохнулся от неожиданности.

— Не будь смешной.

И тут почувствовал, что к его горлу приставлен нож.

— Я сказала, чтобы ты поцеловал меня, гринго.

— Антония! — послышался от двери слишком знакомый Ройалу голос. — Так мужчин не соблазняют.

Быстро убрав нож, Антония обиженно отозвалась:

— А я думала, что ты все еще с Марией.

Подойдя к кровати, Хуан строго взглянул на нее:

— Ах, так ты пришла сюда, чтобы поучиться, как стать шлюхой?

— Я хотела только поцелуя. И больше ничего. Оро и Томас всего на два года старше меня, а уже вовсю занимаются этим.

— Они учатся быть мужчинами. Каждый мужчина должен это уметь.

— Я ничего такого не хотела. Только поцелуя. Я уже просила Томаса и Оро, но они рассмеялись и столкнули меня в воду. Как-то в церкви я слышала, как девушки говорили о поцелуях. И мне захотелось попробовать самой. Все это делают, только не я.

Хуан уставился на Антонию, понимая, почему к ней приходят такие мысли. Тело девушки развивается, и она превращается в женщину. Он знал, как упряма бывает Антония, когда что-то заберет себе в голову. Прислонившись к стене, он вытащил сигарету.

— Поцелуй ее.

— Что? — возмутился Ройал. — Во имя Христа, она же еще дитя!

— И да и нет. — Хуан зажег сигарету и затянулся. — Она думает, будто что-то теряет.

— И ты хочешь, чтобы я убедил ее в обратном? — Ройал вовсе не чувствовал себя польщенным.

— Нет. Я хочу, чтобы ты ответил на вопрос, засевший в ее упрямой голове. Антония будет требовать, пока не добьется ответа, а я не желаю, чтобы кто-то сказал ей слишком много лишнего! Так поцелуй же ее.

— Да ради Бога. — Ройал притянул к себе девушку и быстро поцеловал.

— И это все? — разочарованно осведомилась Антония.

— Для тебя — да. А теперь убирайся.

— Это не вызывает никакого возбуждения, — пробормотала она, выходя из комнаты.

Сейдж плелся за ней по пятам.

— Ну, с этим покончено, — удовлетворенно вздохнул Хуан.

— Вы уверены? — Обиженный ее реакцией, Ройал старался не выказать этого.

— Да. Антонии не нравится, когда девушки в церкви говорят о том, чего она не знает. Теперь будет знать. — Хуан двинулся к двери. — Когда-нибудь я заплачу тебе долг, приятель.

Он ушел, закрыв за собой дверь. Ройал решил, что пора отправляться домой. Здесь становилось скучно. Теперь ему не придется иметь дело ни со знаменитыми бандитами, ни с быстро развивающимися маленькими девочками.

Часом позже, седлая лошадь, Ройал увидел, что Хуан Рамирес делает то же самое. Девушка сидела на большом вороном жеребце, а по бокам восседали на конях два юных всадника, в жилах которых явно текла и индейская кровь. Они выглядели весьма необычно — двое темных юношей и маленькая светлая Антония. Кивнув им на прощание, Ройал выехал из города.

Вернувшись через несколько дней домой, Ройал вдруг осознал, что та девушка все еще тревожит его. Он вспомнил о ней, когда здоровался с сестрой. Патриция, окруженная заботой семьи, предавалась невинным играм и интересам молодой девушки. Ройал невольно сравнил ее жизнь с жизнью Антонии, полной насилия и опасностей. Ему было обидно, что он не знает, как помочь той девушке.

Поскольку Ройал спас жизнь Хуану Рамиресу, но не хотел, чтобы это выяснилось, он никогда никому не рассказывал об Антонии, однако еще внимательнее слушал рассказы об опекуне девушки, доходившие до него.

Вскоре после того как Ройал встретился с Хуаном и Антонией, в стране разразилась война. Более того, он совсем забыл о них, отправившись воевать вместе с двумя братьями и другими молодыми техасцами. Дентон, его брат, пал в битве при Геттисберге, а Ройал и второй его брат, Коул, выжили и дождались капитуляции генерала Ли. Озлобленные, измотанные духовно и физически, братья через год вернулись домой. За минувшее время их родители скончались, а Патриция и младший брат Джастин пытались свести концы с концами, управляя ранчо. Коул поступил в конную полицию, а Ройал, стараясь не вспоминать об ужасах войны, занялся ранчо.

— Что с тобой случилось, черт возьми?

Коул Бенкрофт уселся в кресло и через силу улыбнулся старшему брату:

— А можно немного выпить, прежде чем я подробно обо всем расскажу?

Ройал с трудом сдерживал злость. Потеряв одного брата, он вовсе не хотел лишиться другого. Судя по ране в плече Коула, кто-то твердо вознамерился убить представителя закона. Нахмурившись, Ройал подал брату бокал.

— Не кажется ли тебе, что четыре года подставлять себя под пули — это уж слишком? — зло бросил Ройал.

— Ты прав, до конца службы мне осталось еще два месяца. Проклятие, Ройал, мы чуть не прикончили этого подонка!

— Рамиреса?

Ройал с трудом отогнал от себя воспоминание о восхитительных глазах той девушки, что была с ним.

— Да. Мы тяжело ранили его — возможно, он умер.

— И как же он ушел от вас?

— Все это очень странно. С ним была девушка. — Коул нахмурился, когда Ройал издал удивленный возглас. — Мы так и не поняли, откуда она взялась. Мы уже добивали его, когда девушка появилась с теми двумя индейцами или парнями, очень похожими на них. Никто не ожидал этого. Мы растерялись, когда они утащили Рамиреса и еще одного, кажется, мертвого, и дали шанс убежать тем, кто остался в живых.

— Вот тогда-то тебя и ранили?

— Да. — Коул покачал головой и сделал глоток текилы. — Меня едва не прикончили, но я не мог выстрелить в нее, Ройал. Только я имел такую возможность, но не смог. Очень странно. Она уже собиралась застрелить меня. Хэнк закричал мне, чтобы я стрелял, но я стоял как завороженный.

— О Господи! Так, значит, она промахнулась? Тебе чертовски повезло.

— Я совсем не уверен в том, что это везение. Девушка целилась мне прямо в сердце, Ройал, а потом вдруг взяла чуть выше.

— А кто-нибудь называл тебя по имени?

— Дай-ка вспомнить… Да, Хэнк орал: «Стреляй, Бенкрофт, или быстро убирайся отсюда, осел!»

Перед внутренним взором Ройала снова возник образ той девушки.

— Черт побери, ведь прошло уже по меньшей мере семь лет. Неужели он решил теперь вот так вернуть мне старый долг?

— Может, перестанешь бормотать себе под нос и объяснишь, что за чертовщину ты несешь?

— Это длинная история.

— А я никуда и не спешу.

Снова наполнив бокал, Коул выслушал историю Ройала.

— Я никому этого не рассказывал, потому что никто не должен знать об этом. Я не хочу, — заявил Ройал, закончив рассказ.

— Ну и что из того, черт возьми? Они все равно постоянно угрожают тебе. Разве это удержало Рамиреса от нападения на твое ранчо?

— Я никогда не думал, что это он. — Ройал поднял руку, убеждая брата помолчать. — Точно не знаю, но по-моему, это не он. — Посмотрев в свой бокал, он тихо спросил: — А как выглядит девушка?

— Сказал своим, что не помню, какая она собой. Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из них начал преследовать ее. Но девушка — просто чудо, Ройал. Да, чудо! Не очень высокая, но в ней что-то есть… — Коул покачал головой. — Вот поэтому я и не смог выстрелить в нее. Так и стоял разинув рот и думал: неужели эта светловолосая девушка способна выстрелить в человека? Она была во всем черном и сидела па хрупком вороном жеребце. Потрясающе! Если Рамирес заменил ей отца, боюсь, девушка скоро вновь осиротеет.

Антонии пришлось смириться с неизбежным. Все было кончено, и она понимала это. Девушка даже пригласила священника, чтобы он принял у Хуана последнее причастие. Целых одиннадцать лет она жила под отеческой опекой этого человека, который вел такую жизнь, будто взял ее у кого-то взаймы. Теперь Антония снова останется одна. Даже ее собаки Сейджа не стало. Она была на поспешных похоронах Мануэля и Хулио, видела, что вскоре и Хуан покинет их.

— Детка, подойди ко мне, — попросил Хуан, лежавший на кровати. — Нам надо поговорить.

— Нет. Вы должны беречь силы. — Антония опустилась на колени возле Хуана и приложила его руку к своей щеке.

— Мне нечего уже больше беречь. Слушай. Ты должна вернуть мой долг. Этому гринго, Бенкрофту. У меня был план. А теперь тебе придется выполнить его.

Стервятники уже крутятся вокруг. У него хорошая земля, и людям не терпится заполучить ее.

— По-моему, его брат служит в конной полиции. Я могла застрелить его, но не стала.

— Этого недостаточно. Я должен ему за две жизни. Ранчо для этого человека — все равно что жизнь. Хуан Рамирес сохранит ему его собственность.

— А кто хочет отобрать землю и как мне помочь ему? — Антония едва удерживала слезы, видя, как жизнь покидает тело Хуана.

— У Бенкрофта есть близкий человек, но я не знаю его имени. Раулю надо отомстить. Это он застрелил его родителей. Делал много набегов. Доставил много неприятностей. — Она кивнула, и слезы хлынули из ее глаз. — Они хотят ослабить Ройала, надеясь, что он сломается. Задумали помешать перегону скота. Его сестра в опасности. Отправляйся к нему. Возьми с собой Оро и Томаса. С оружием. Заплати наш долг, мой ангел. — Хуан почувствовал под своей рукой ее слезы и слегка улыбнулся: — Мое дитя никогда не плачет.

— Пожалуйста, Хуан! — Антония поцеловала его ладонь. — Пожалуйста, не оставляй меня одну. Я люблю тебя.

Он погладил ее волосы:

— Я тоже люблю тебя, Антония, хотя никому в жизни не говорил такое. Ты была лучом солнца в моей мрачной жизни, и я благодарю тебя. Не проси меня жить, моя крошка, потому что, если так получится, мне никогда уже не встать с кровати, а для меня это не жизнь. Хулио и Мануэль уже ждут меня. Мы зададим там забот дьяволу, э?