— Софи, — тихо сказал он.

Она водила пальцем по его груди.

— Да?

— Нам действительно надо поговорить.

Рука ее замерла.

— И что же на этот раз мы должны обсудить?

— Может, начнем с твоего отца? — спросил он и убрал с ее лба упавшие на него темные завитки.

Софи покачала головой:

— Нет, эту тему лучше не поднимать.

— Я уже сам узнал все, что хотел.

Девушка приподнялась и посмотрела на него сверху вниз. Лицо ее исказилось мукой.

— Но это невозможно!

— Мое любопытство возбудил Сомертон. Слишком уж сильно он тебя опекает. Мне показалось, что приятель ведет себя с тобой как старший брат.

— Я уже говорила тебе, что он — мой давний друг.

Николас улыбнулся.

— Да, припоминаю. Но тебе не следовало упоминать, что ты знаешь, миссис Гриффон, — сказал он, проведя кончиком пальца по ее щеке.

— Она бы никогда не выложила тебе правду о моем отце.

Николас погладил ее по щеке.

— Дознаться было совсем нетрудно. Эта женщина работала всего на одного нанимателя, прежде чем появилась в моем доме. Так что, если бы ты не сказала мне, что она учила тебя, я бы считал, что она была гувернанткой только у Дженны.

Софи упала на подушки и закрыла лицо руками.

— Как я могла совершить такую глупость?

Он медленно отвел руки от ее лица.

— Ты ничего плохого не сделала. Просто порадовалась за Эмму — ведь у моей дочери такая хорошая гувернантка. Ты хотела, чтобы я знал, как мне повезло.

— Отец будет в ярости! — воскликнула девушка. — Может случиться, что я лишусь крыши над головой!

— Софи, я ни за что не проговорюсь об этом ни одной живой душе. — Он взял ее руку и поднес к губам. — И никогда не причиню тебе боль. Уж в этом можешь на меня положиться.

— Откуда я знаю, что тебе можно доверять? — прошептала она.

— Если не считать нашей первой встречи, случившейся при довольно пикантных обстоятельствах, когда я сказал тебе, что меня зовут Нико, я ни разу тебе не солгал. Ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо другой.

— Я знаю твои секреты лишь потому, что обладаю определенными способностями, но не потому, что ты со мной делился ими.

— Ты знаешь их, потому что я позволяю тебе делать это. — Николас поцеловал ее в кончик носа. — Но ты не ведаешь всех моих тайн.

— Правда? — Софи перекатилась на бок. — Раскрой мне такую, о которой никто не знает. Только не о Жанетт, по тому, что эта тайна мне уже известна.

Николас отодвинулся, глядя в ее серые глаза. Они таинственно мерцали в неровном свете свечи. Тело его наполнялось теплом.

— Хорошо, но если об этом узнают, я буду вынужден требовать сатисфакции.

Она улыбнулась.

— Согласна.

— Я ненавижу крыс.

Она вскинула голову.

— Может быть, просто боишься?

Он закрыл глаза, вызывая в памяти те обстоятельства, что стали причиной его патологического страха перед этими отвратительными созданиями. Ни одной живой душе об этом он не рассказывал.

— Я ужасно боюсь этих мерзких тварей.

— Почему? — Она легонько водила пальцем по его лицу.

— Когда мне было девять лет, мы с братом Саймоном были в поместье в Котсуолдсе. Обследовали старый дом, который совсем развалился. Я прошел на середину комнаты, прогнившие доски пола подломились подо мной, и я провалился в грязный подвал. Там было черным-черно, и не было возможности отыскать лестницу.

— И там были крысы? — спросила она.

Николас кивнул.

— Саймон не мог найти никого, кто бы помог мне выбраться. Та часть дома, где была лестница, обвалилась, поэтому он не мог до нее добраться. Брат сказал мне, что побежит в усадьбу, в главный дом, и приведет помощь.

— И как долго его не было?

Николас зажмурился. Воспоминания были остро болезненными.

— Не из-за Саймона я просидел так долго в этой вонючей дыре.

— Тогда из-за кого?

— Из-за моего отца. — Николас зажмурился. Он так и не смог простить ему его жестокость по отношению к ребенку.

— Что?

— Когда мой отец узнал, что мы нарушили запрет и полезли в тот дом, он решил меня наказать. Я просидел в том подвале пять часов. И все время чувствовал, как рядом со мной по полу метались крысы, слышал, как они пищали.

— Но ты мог серьезно пострадать!

— Я знаю. Но к счастью, ничего плохого со мной не случилось. Отделался несколькими царапинами, которые получил при падении. И все же звуки, которые издавали те отвратительные создания, напугали меня до смерти.

Софи нежно поцеловала его.

— Ты ведь понимаешь, что это, скорее всего, были мыши-полевки.

— Теперь я это знаю. Но когда тебе девять лет и ты сидишь взаперти в темноте в компании грызунов…

Она сжала его руку.

— Я даже представить не могу, что ты чувствовал. Твоему отцу должно быть стыдно за то, что он подверг ребенка такому жуткому испытанию.

— Не думаю, — пробормотал он перед тем, как коснуться губами ее губ. Как бы ему ни нравилось с ней разговаривать, желание вспыхнуло сразу.

Софи слегка оттолкнула его.

— Тебе пора уходить, — задыхаясь, проговорила она.

Николас обнял ее за шею и привлек к себе.

— Ты ведь на самом деле не хочешь этого!

— Теперь ты читаешь мои мысли? — сказала она и страстно его поцеловала.


Глава 17


Софи просыпалась медленно. Обнаружив, что голова ее покоится на груди Николаса, она в недоумении заморгала и поспешила отодвинуться. Тот крепко спал. Глядя сверху вниз на любимого, девушка мечтала, как здорово было бы просыпаться рядом с ним каждое утро? Это так приятно — подолгу нежиться с ним в постели, узнавать его тайны и делиться с ним своими секретами. И сколько бы длилась эта идиллия? Несколько месяцев, лет? А потом? Прискучили бы они друг другу?

Софи улыбнулась. Сама мысль об этом удивляла своей нелепостью. Сердце призывало не прислушиваться к тому, что говорит ей ее дар, и признаться ему в том, что она ждет от него ребенка. Он полюбит их сына или дочь и, если Бог даст, и ее со временем. Но что-то ее останавливало.

Брак с ней создаст для него массу неразрешимых проблем. Его отец никогда не смирится с тем, что Николас выбрал ее, Софи, в качестве будущей герцогини. Единственное, что она могла сделать, чтобы тот благословил сына на этот брак, — сообщить ему о том, кто ее отец. Но это создаст массу неразрешимых проблем для нее самой и ее семьи. Впрочем, все это пустое. Отец Николаса угрожал лишить своего сына наследства, если тот найдет невесту, которая хоть чем-то не устроит его.

Если она расскажет Николасу о ребенке, его ничто не остановит. Он женится на ней, невзирая на последствия. Даже если они окажутся трагическими как для него, так и для ее родных.

Софи стало нехорошо. Чтобы побороть тошноту, она снова легла на спину и несколько раз глубоко вздохнула. Молясь о том, чтобы не разбудить его, она открыла тумбочку и вытащила печенье. Быстро прожевав кусочек, она снова опустила голову на подушку.

Она смотрела в потолок и думала о том, как случилось, что жизнь ее так запуталась. Перед Николасом она уже извинилась за то, что подумала о нем и Жанетт, но перед подругой предстояло покаяться. Софи сильно сомневалась, что та простит ее так же легко, как он.

Теплые губы прикоснулись к ее обнаженному плечу. Софи закрыла глаза. По телу побежал ток предвкушения. Возможно, именно ее любимый был лучшим средством для избавления от утренней тошноты.

Он повернулся на бок и посмотрел на нее сверху вниз. Убрав крошку из уголка ее губ, он улыбнулся.

— Ешь в постели? Как не стыдно!

Надо было срочно придумывать какое-то оправдание.

— У меня вчера весь день во рту не было ни крошки — все из-за тебя и Жанетт, а сегодня, проснувшись, сразу почувствовала зверский голод.

Николас в недоумении смотрел на нее.

— Ты хранишь еду в тумбочке возле кровати?

— Не волнуйся, мышей здесь нет. К тому же у меня в доме живут две кошки, так что беспокоиться не о чём.

— Ну, если ты в этом уверена… — Николас вздохнул. — Мне надо уходить, пока нас не застукали.

Софи провела рукой по его каштановым волосам.

— Да, тебе пора, — со вздохом согласилась она.

— Если ты будешь так на меня смотреть, я останусь.

— Но ты должен, — прошептала она. — Ты погубишь меня, если останешься.

— Не волнуйся, дорогая. — Николас наклонился и нежно ее поцеловал. — Увы, мое время истекло. Надо и честь знать.

Девушка еще не готова была его отпустить.

— Николас, что же мне сказать Жанетт? Она наверняка разболтает подругам о том, что я ей наговорила, и они все станут презирать меня за это.

Николас смахнул слезу с ее щеки.

— Я знаю Жанетт с детских лет. Она вздорная и непредсказуемая, но при этом и самая великодушная женщина из всех, кого я встречал. И сразу простит тебя, вот увидишь.

— Откуда такая уверенность? Ты же знаешь, какой она бывает упрямой. Я глубоко и незаслуженно ее оскорбила.

— Она твоя подруга. И если ты поговоришь с ней завтра или, еще лучше, сегодня, она все воспримет правильно.

— Я не могу! — Почему он не в состоянии этого понять? — Да у меня язык не повернется сказать, что пришла к столь нелепому заключению, потому что считала ее твоей любовницей.

Николас отвернулся.

— Но объясниться придется все равно.

— Она мне не поверит, — с горечью возразила ему Софи. — Подумает, что я просто сошла с ума.

— Я рассказал ей, какие питал к ней чувства много лет назад, — пробормотал Николас.

Рука Софи замерла на его щеке.

— Ты признался?

— Да, — ответил он, сделав глубокий выдох.

Девушка прикусила нижнюю губу.

— Представляю, как тебе было трудно.

— Жанетт великодушна, и она поняла меня. И что важно, не заставила чувствовать себя жалким обманщиком.

Софи было ужасно стыдно за то, что она создала всем столько проблем. И все из-за проклятой ревности!

— Прости, что из-за меня тебе пришлось пойти на такой шаг.

— Мне давно надо было это сделать.

Софи кивнула, но она знала, что его признание ничего бы не изменило. Жанетт и Блэкберн были созданы друг для друга, и Николас являлся третьим лишним. Интересно, какие чувства он испытывает к Жанетт сейчас? Все еще любит ее? Она хотела, чтобы он встретил наконец единственную, которая могла бы сделать его счастливым. Но до сих пор понять не могла, кто она — предназначенная ему судьбой женщина. Единственное, что было известно Софи… так это то, что его избранница не она. И не могла позволить ему совершить такую ужасную ошибку. Женившись на ней, он станет изгоем. Общество отвернется от него.

— Ты можешь как-нибудь отвлечь слуг, чтобы я мог беспрепятственно покинуть этот дом? — спросил Николас, вставая с постели.

Не доверяя своему желудку, Софи подниматься не стала. Она наблюдала за тем, как он одевается, лежа в кровати.

— Я велю привратнику подняться сюда, а ты тем временем выйдешь за дверь.

— Она будет заперта, — резонно заметил он. — Мне придется уходить тем же путем, каким я сюда попал.

— Будь осторожен, — прошептала Софи.

Он обернулся и пристально на нее посмотрел.

— Обещаю.


Софи перевела дыхание перед тем, как постучать в дверь Жанетт. Привратник открыл дверь и впустил ее в приемную. Она, прикусив губу от волнения, ждала появления хозяйки. Вместо того чтобы сесть на кушетку, девушка нервно ходила по комнате.

— А, ты пришла извиняться. Милости прошу!

Софи обернулась. В голосе и взгляде Жанетт не было и тени дружелюбия:

— Послушай, дорогая! Мне ужасно стыдно за свои слова. Я признаю, что ошиблась. Ты простишь меня?

Жанетт медленно вошла в комнату.

— При одном условии.

— Я согласна на все.

Подруга улыбнулась.

— Расскажи мне, как ты пришла к этим выводам. Весьма странным.

— Охотно, — пробормотала Софи и принялась рассказывать все о том, что привело ее к столь нелепым предположениям.

В гостиной повисло тягостное молчание. Жанетт вызвала слугу, велев принести чаю. Когда стол был накрыт, подруга поведала:

— Вчера Николас нанес мне визит, он признался, что был в меня влюблен. Это было до появления Блэкберна, но все равно не понимаю, почему он мне никогда ничего не говорил об этом. Чего опасался?

— Ты — младшая сестра его лучшего друга. Николас мог подумать, что Селби сочтет его чувство к тебе довольно странным. И еще опасался отказа с твоей стороны.

— Возможно. — Жанетт слегка нахмурилась. — Ты когда-нибудь видела его рядом со мной, когда гадала?