Эмма Харрингтон - Властелин небес

Роберт Брюс с новой энергией принялся собирать сторонников под свои знамена. Мир вновь был повергнут в смятение и в ожидание войны.

Изабель смяла письмо Иана, страшась встречи с Дэлласом.

Все разрешилось скорее, чем она ожидала.

Когда, отдав малыша няне, она зашла в свою комнату, чтобы сменить корсаж, который обслюнявил ребенок, туда же вошел Дэллас и захлопнул за собой дверь. Звук заставил ее вздрогнуть. Она обернулась. На ее платье красовалось мокрое пятно.

Дэллас посмотрел на нее с насмешливой улыбкой.

– Последнее время от тебя пахнет кислым молоком, Изабель. Это очень возбуждает… Надеюсь, мои слова убедили тебя, как я жажду твоего общества.

Она сменила верхнюю часть туалета, подошла к Дэлласу и прижалась щекой к его груди. Он привлек ее к себе. Какое-то мгновение они молча стояли, затем он обнял ее за плечи и, слегка отстранив, загадочно поглядел на нее.

– Ты больна?

Изабель покачала головой.

– Нет, просто устала.

– Тогда приляг со мной рядом и отдохни.

– Отдохнуть? – улыбнулась Изабель. – Судя по блеску в твоих глазах, мой лорд, вряд ли мне удастся отдохнуть.

Он засмеялся.

– Ты права. Но у тебя будет шанс заиметь собственного ребенка, если ты побудешь со мной.

Изабель вся сжалась и отвернулась. Дэллас положил руку ей на плечо, заставил посмотреть прямо в глаза.

– Милая, давай не будем ссориться. Я не хотел задеть твоих чувств.

– Знаю, – вздохнула она. – Знаю, Дэллас. Я так тревожусь, когда думаю о будущем, о том, что не могу изменить.

Его рука сжала ей плечо.

– Позволь мне угадать. Ты получила письмо от Макдугалла.

Она попыталась вырваться, но Дэллас крепко держал ее, голос его стал ледяным.

– Джеми сказал мне, что ты получила письмо. Почему ты сама мне ничего не сказала? Новости тебе не по нутру? Черт побери, Изабель, неужели ты так отдалилась, что уже не доверяешь мне?

– Да, – воскликнула она, вырвавшись. Страх и гнев звучали в ее голосе. – Ты отказываешься хотя бы одним глазом взглянуть на ребенка, который не причинил тебе никакого вреда, ты бесишься, когда видишь, что я люблю того, кого нельзя назвать Макдональдом! Действительно, мы отдалились друг от друга, Дэллас, однако не по моей вине.

– Не по твоей вине? Именно ты, а не я, выстроила между нами преграду. Я отослал бы ребенка к его родным в целях его же безопасности.

– Его же безопасности… – повторила она, устав спорить, и, отшатнувшись, споткнулась о стул, села и закрыла руками лицо.

Все были против того, чтобы маленький Дункан, к которому она так прикипела сердцем и душой, был рядом с ней. Он словно брошенный котенок, у которого нет и не может быть прав. В момент отчаяния она почувствовала, что должна подчиниться неизбежному. Зачем продолжать борьбу, исход которой очевиден.

Но даже в самые тяжелые минуты она знала, что никогда не сдастся добровольно, что будет сражаться за Дункана до последнего вздоха. Она подняла глаза и увидела, что на лице Дэлласа тоже отчаяние.

– Что мы делаем? – обреченно прошептала Изабель.

Он вновь обнял ее, прижав к себе.

– Дэллас, Дэллас, у нас так мало времени, оно так драгоценно, пожалуйста, не разрушай то, что нам осталось.

Он сел на стул, усадил Изабель себе на колени, баюкая ее на руках. Его дыхание обдавало ее волосы.

– Я не хочу, Изабель, чтобы ты жила призрачными надеждами. Подожди, не убегай, я еще не кончил. Я говорю это не для того, чтобы задеть тебя. Ты должна понять: Макдугалл хочет вернуть своего ребенка. Его жена мертва, и сын – это все, что у него осталось. Подумай, если бы это был твой собственный ребенок, а я бы погиб, и сын был бы единственным воспоминанием обо мне?..

– Но, Дэллас, сейчас война…

– И она будет продолжаться независимо от того, у кого будет находиться этот ребенок. Он сын Иана Макдугалла. И отец требует его к себе, не так ли?

Она кивнула с такой безнадежностью в глазах, что Дэллас невольно смягчился.

– Милая, если ты любишь своего брата, отдай ему сына.

Изабель посмотрела прямо ему в лицо. Она понимала, что эти слова ему подсказала не неприязнь к ребенку. Но все же она была убеждена, что отослать ребенка к Иану равносильно его гибели. Нет, она не может так рисковать!

– Дэллас, Дункан не перенесет зиму в Дунстаффнагском замке. Быть оторванным от тех, к кому он уже привык, быть переданным в чужие руки. Конечно, его отец не причинит ему зла, но малыш не знает Иана, который тоже никогда его не видел. А что будет с Дунканом, когда Брюс выступит против Аргилла и Лорна? Думаешь, Брюс проявит милосердие к сыну человека, который причастен к гибели его собственной семьи? Уверена, что Брюс будет мстить, как и каждый на его месте. Нет, я не хочу, чтобы Дункан стал объектом мести.

Она тяжело вздохнула. Дэллас взял ее лицо в ладони, прижался лбом к ее лбу.

– Не буду спорить с тобой. Поступай так, как считаешь нужным. У меня сейчас другие, более важные проблемы.

– Более важные? Что ты хочешь этим сказать? – встревожилась Изабель, и сердце ее забилось.

– Мы готовимся присоединиться к Брюсу для наступления на Инверлок. Я уже отдал распоряжение, чтобы о тебе позаботились в случае моей гибели.

Она вспомнила, что не так давно он отдал ей документ, касающийся земель на Скае, и кивнула.

– Хотя первый документ был утерян, когда нас захватили Каммингзы, надеюсь, что этот сохранится.

– Хорошо, хотя, впрочем, речь не об этом. Мой брат Стюарт вместе с отцом и Найлом уезжают, охранять Донан остается Джеми.

– Дже…

Она не договорила, с трудом маскируя свое отчаяние. Джеми! Именно он будет защищать замок, пока она живет здесь? Это же просто ужасно! Джеми не скрывает своей ненависти к ней, а к ребенку Иана он относится еще хуже, чем Дэллас. Изабель почувствовала, как дрожь пробежала по позвоночнику, она почти не слышала объяснений Дэлласа. Его слова казались ей просто звуками, шумом в ушах, как ни старалась она понять, что именно он говорит. Боже, Джеми будет здесь распоряжаться! Брат Дэлласа, который больше всех ненавидит Макдугаллов. Остаться в его руках – нет ничего хуже.

– Изабель! Ты побледнела. Не бойся! Джеми дал мне слово, что не обидит тебя, не будет пытаться отобрать ребенка.

Она горестно рассмеялась. Затем проглотила комок, подкативший к горлу.

– Я знаю, что ты хочешь, как лучше, Дэллас. Вы должны разделить свои силы так, чтобы было как можно больше шансов добиться успеха, но я не обольщаюсь: если Джеми захочет избавиться от меня, он это сделает.

– Если он хочет жить долго, то нет! Иначе он отведает моего кинжала, – ровным голосом произнес Дэллас.

Изабель посмотрела на мужа. Его голубые глаза стали почти черными, по лицу было ясно, что он умеет быть безжалостным.

– Я верю тебе, – прошептала она, обвивая его шею руками. – Я буду молиться, чтобы ты вернулся ко мне.

– Я вернусь, – сказал он, крепко прижав ее к себе. – Я вернусь к тебе, независимо от того, сколько английских мечей переломится, наткнувшись на мой клинок.

Дэллас взял ее на руки и отнес на кровать. На лице его горело желание.

Изабель протянула руку, сжала пальцами прядь его волос.

– Спой мне, Дэллас, – сказала она внезапно, вспомнив, как он пел боевую песню, когда они шли к Далраю. – Спой мне самую непристойную песню, услышав которую, мне придется покраснеть.

Он рассмеялся, в глазах его читалось удивление.

– Если я спою некоторые песни, которые знаю, милая, от этого можно не только покраснеть.

Он приподнял ее, она с улыбкой подалась навстречу.

– Ну и пусть!

Оторвавшись от нее, он встал, разделся, отстегнул перевязь для меча, которая с грохотом упала на пол. Кровать прогнулась под его весом, когда он поставил одно колено на ее край. Быстро заняв свое место рядом с Изабель, Дэллас запел. Песня, повествующая о красотке-вдовушке из Глазго, рассмешила ее и привела в смущение.

Удастся ли ему не замечать крови, обрызгавшей его плащ, сапоги, запах которых достиг его ноздрей? Дэллас закрыл глаза. За тех, кто сейчас в Инверлоке, можно только молиться, им воздадут должное за все, что совершено Эдуардом. Мысль эта не радовала Дэлласа, но он знал, что когда замок падет, Брюс отомстит за смерть своих братьев и подданных.

Холодный октябрьский ветер обжигал кожу. Дэллас вошел в палатку под высокой сосной, услышав, что его зовет король.

– Да, мой лорд… Брюс казался усталым.

– Инверлок скоро падет, – проговорил он. – Еще одна атака, и замок будет взят.

– Да, замок не выдержит больше нашей атаки.

Горящая лампа отбрасывала колеблющиеся тени. На деревянном подносе лежал недоеденный кусок баранины. Огромный ломоть хлеба, упал на пол. Дэллас пнул носком сапога в сторону одной из лагерных собак – кусок тут же исчез в ее пасти.

Брюс усмехнулся.

– Вот так же мы поступим с Инверлоком.

– Я прошу о милости, мой король.

– Ты не часто обращаешься с просьбами. Говори, мне интересно, что свирепый Макдональд может хотеть в Инверлоке. Ведь речь идет о замке?

Дэллас улыбнулся одними уголками рта.

– Да, мой король, вы хорошо меня знаете.

– Итак, чего же ты хочешь? Голову Дэвида Каммингза?

– Нет, – ответил Дэллас, встретившись с Брюсом глазами. – Не только голову.

Громкий смех заставил палатку задрожать. Собака завыла.

– Значит, я ошибался, Макдональд, – проговорил Брюс, расположившись на кипе шкур и какое-то время не отрывая взгляда от Дэлласа. – Ты хочешь лишить своего короля удовольствия отомстить?

– Нет, мой король, дело не в этом. У меня собственные счеты.

– Понимаю, – подавшись вперед, кивнул Брюс, и внимательно посмотрел на Дэлласа. – Я помню, что именно Каммингз приказал поместить леди Изабель в клетку и вывесить у стены. Так же поступил Эдуард с той отважной женщиной, которая возложила на мою голову корону Шотландии. Да, Дэллас Макдональд, если ты хочешь поквитаться с Дэвидом Каммингзом, то это в твоих руках.

– Дело не только в Изабель. Если бы не Дэвид Каммингз, мой брат не лежал бы в могиле, а мои земли продолжали бы принадлежать Макдональдам.

– Да, я наслышан о злодеяниях Каммингзов, им давно пора пребывать в аду, – сказал король и посмотрел куда-то мимо Дэлласа. – Я тоже потерял многих самых близких, и я не пощажу тех, кто не захотел пощадить дорогих моему сердцу людей.

Дэллас заколебался:

– Если мы проиграем…

– Проиграть? – воскликнул Брюс, вскочив на ноги. – Нет, мы не проиграем. На этот раз – нет!

– В ваших словах звучит уверенность, мой король.

– Я уверен, – передернул плечами Брюс, наливая из фляги в чашу вина и протянул одну из них Дэлласу. Затем вновь сел на шкуры. – Я видел добрый для нас знак. На этот раз мы победим.

– Знак? – спросил Дэллас, отхлебнув глоток из чаши.

Он подумал, не позволил ли король кому-нибудь из шарлатанов, шатающихся среди солдат, погадать на удачу в обмен на несколько монет или кусок хлеба. Дэллас не любил этих никчемных людей, не верил в разные предсказания. Ему была неприятна сама мысль, что Брюс в минуту растерянности мог прибегнуть к их помощи, поставив на карту свою судьбу.

– Что за знак, мой король?

Брюс улыбнулся.

– Я расскажу, тебе, но обещай не смеяться. Возможно, это все глупости, но я почувствовал прилив сил и духа.

Подъем сил и духа! Звучит более привлекательно, чем какие-то знаки. Дэллас с облегчением вздохнул.

– Вы можете поделиться со мной, мой король, может быть, я почувствую то же.

– Да, я вижу это по твоему лицу. Когда я был в деревушке в Шотландии, я размышлял о своих поражениях. Шесть раз я вступал в бой, Дэллас, и шесть раз был разбит. Представь мое отчаяние, когда я лежал в холодном сарае, разглядывая паутину на потолке. Затем я заметил маленького паука, терпеливо пытающегося сплести паутины и связать одну пыльную балку с другой. Шесть раз паук принимался за дело, и шесть раз – безрезультатно. Это заинтересовало меня, и я сказал себе: «Я тоже шесть раз вступал в бой, шесть раз был побежден. Если паук попытается плести паутины в седьмой раз и добьется своего, то и я добьюсь». Паук пополз по потолку и на седьмой раз доплел паутины!

Брюс повернул голову к входу в палатку.

– На этот раз и я добьюсь своего.

В эту ночь звезда Инверлокского замка закатилась. Когда поднялось солнце, в клетке, висящей над внутренним двором замка, лежал разрубленный на части Дэвид Каммингз…

Лето 1308 года

Фьорд Альш блестел в лучах заходящего солнца. Свет окрасил воду в золотой цвет, но глубокие тени сумерек уже пролегли по всей поверхности. Дэллас оперся локтем на деревянную решетку над бортом лодки.

Маленький челн, подбрасываемый волнами, приближался к каменным стенам Донана, высящимся на фоне темнеющего неба. Пологие холмы, видневшиеся вдали, закат окрасил мягким пурпуром.