Дорин Малек - Влюбленная пленница

Наконец Эми осмелилась взглянуть на Малика.

– Доша захромала, – пояснил он, – придется нам обоим ехать на Мехмете.

Турчанки стояли и смотрели, как Малик держит поводья, пока Эми садится верхом; потом он отдал поводья ей и вскочил в седло позади нее. Повернул коня к югу.

– Нам далеко ехать? – поинтересовалась девушка.

– Не очень.

Проезжая через лагерь, Эми не могла не заметить, что почти все его обитатели вышли проводить ее. Они стояли молча, глядя, как медленно проезжают двое. Случайно Эми встретилась взглядом с Анваром – он стоял возле своей палатки. Анвар поднял руку, словно салютуя, а Эми кивнула в ответ.

Едва покинули лагерь, конь пошел быстрее, и Эми пришлось прижаться к груди Малика, поскольку дорога шла вниз. Наверное, лучше не проводить этот последний час в его объятьях, но, с другой стороны, это была близость – а Эми так тосковала по ней! Путь вниз на сей раз промелькнул совсем незаметно. Когда они уже очутились в долине, на песчаной дороге, вдалеке показался одинокий всадник. А скоро Эми уже смогла рассмотреть его: высокий смуглый и темноволосый мужчина, одетый в рубашку цвета слоновой кости, расшитую золотом. Когда наконец они встретились, он немедленно спешился. То же самое сделал и Малик.

– Так это и есть маленькая американская леди? – с улыбкой поинтересовался Калид, глядя, как Малик снимает Эми с коня.

Эми повернулась и взглянула в лицо мужу Сары. Он был красив и походил на европейца, старше Малика, чьи черты казались резче, а кожа – смуглее. Но Эми моментально почувствовала то, что заставило кузину Джеймса Вулкота забыть ради этого мужчины о Бостоне и своей прежней жизни.

– Я Калид-шах, – представился он, подавая руку, словно встретил Эми на посольском приеме. – Я не привел лошадь для Вас, потому что примерно в миле отсюда нас ожидает карета.

– Ты хотел удостовериться, что я приехал один, Калид? – спросил Малик по-турецки.

– Она прелестна, Малик, – также по-турецки заметил Калид, не обращая ни малейшего внимания на вопрос, – истинное испытание для твоего самообладания.

– Может быть, нам пора отправляться? – спросила Эми. Она очень боялась, что, если прощание затянется, она не выдержит и позволит своим чувствам вырваться на волю.

– Конечно! – с готовностью согласился Калид. Его английский оказался еще более совершенным, чем у Малика.

Эми направилась было к коню, но Малик внезапно взял ее за руку. Когда она повернулась, чтобы взглянуть на него, то увидела, что темные глаза полны чувства, как будто сейчас, когда все уже кончено, он позволил проявиться тому, что раньше держал в узде.

– На моем лбу написано, что я тебя никогда не забуду, – негромко произнес он, повторяя турецкую пословицу.

Эми тяжело вздохнула, но не нашла в себе сил ответить что-нибудь.

Калид вскочил в седло и подал руку Эми. Она села позади него. Взглянула на Малика: он уже тоже сидел верхом и смотрел на нее.

Калид пришпорил коня, и они уехали.

Эми не выдержала и обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на Малика, но слезы застилали глаза и мешали смотреть.

Он стоял, еще не тронувшись с места и не меняя позы, но, когда увидел, что Эми обернулась, резко натянул поводья, рванул с места, подняв облако пыли.

Калид стремительно скакал по долине, а Эми сидела за его спиной, заливаясь слезами. Она даже не заметила, когда он соскочил на землю и протянул к ней руки.

Эми спустилась на землю, наконец-то обратив внимание на то, что они остановились в цветущем оазисе. Неподалеку от них стояла богатая карета, запряженная парой, с возницей в ливрее.

– Вот Ваш экипаж, – произнес Калид. – Моя жена Вас ожидает.

Эми направилась к карете, а Калид открыл дверцу и помог ей подняться на ступеньку. На одном из двух сидений она увидела красивую белокурую женщину, чьи волосы были лишь немного темнее, чем волосы самой Эми. Одета она была в темно-синий дорожный костюм и кокетливую шляпку такого же цвета.

– Здравствуй, моя дорогая, – заговорила она. – Я – твоя кузина Сара. Мне кажется, ты прошла сквозь нелегкие испытания, и я очень хочу тебе помочь.

Эми попыталась было что-то ответить, но лишь расплакалась, вытирая слезы рукой.

Сара вынула из рукава платочек и подала его девушке.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

Эми неуверенно кивнула, промокая нос кружевным комочком.

– Трогать? – в двери показалось лицо Калида. Сара махнула рукой, и Калид тут же закрыл дверь.

Он сел верхом; возница натянул поводья, а он направил своего коня вслед за экипажем.

Сара наклонилась и похлопала Эми по коленке.

– Я договорилась с Беатрис и Джеймсом, что ты несколько дней погостишь у меня во дворце. Это позволит тебе прийти в себя и даст нам возможность подружиться. Ты согласна?

– Да, – едва слышно пролепетала Эми.

– Мне кажется, мы найдем много общего, – спокойно добавила Сара.

Эми откинула голову на бархатную обивку кареты и закрыла глаза.

– Поспи, – предложила Сара. – Дорога до Бурсы неблизкая.

– Кажется, мне не с чего уставать, но почему-то я чувствую себя измученной, – ответила Эми.

– Все эти душевные бури не походят бесследно, – задумчиво заметила Сара, доставая из шкафчика под своим сиденьем плед. Она укрыла им Эми и добавила:

– Ну вот. Теперь спи. А дома тебя ждет ванна, чистая одежда, вкусная еда и мягкая постель.

– Спасибо, – пролепетала Эми с вновь повлажневшими глазами. Она сжала поплотнее веки, чтобы одержать слезы.

Почему она все время плачет?

Сара смотрела на лежащую напротив хорошенькую, несчастную и измученную девочку и думала, что видит себя – десять лет назад, во время непрерывных стычек с Калидом.

Закончится ли эта история так же счастливо?

На следующее утро Эми проснулась во Дворце Орхидей под атласным покрывалом на парчовой кровати. Она с трудом вспомнила вчерашний вечер. Все виделось словно в тумане: приезд во дворец из розового камня, долгий путь по коридорам с мраморными полами, освещенными яркими лампами, суровые стражники и быстрые молчаливые слуги, обед на серебряном подносе, поданный в комнату, увешанную гобеленами и устланную роскошными коврами. Эми села в кровати и огляделась. Сейчас она находилась в средней комнате апартаментов; дверь в гостиную, где она обедала, находилась прямо перед ней. Спальня казалась не менее красивой, с серебристо-зеленым ковром на полу и афганскими гобеленами на стенах. На маленьком прикроватном столике девушка нашла золотой колокольчик, украшенный голубой эмалью. Эми взяла его в руку и позвонила – просто так, из любопытства.

Дверь моментально открылась, и на пороге показалась крошечная женщина с длинными, до пояса, черными волосами, в шароварах и вышитом жакете. Она грациозно приблизилась к кровати и остановилась возле нее, низко поклонившись.

– Доброе утро, мисс, – произнесла она по-английски. – Меня зовут Мемтаз, и по приказу госпожи я буду Вам прислуживать. Могу ли я принести Вам завтрак?

– Просто кофе. А где сама госпожа?

– Она в классной комнате, мисс. Просила вам передать, что, если Вы пожелаете, готова разделить с Вами ленч здесь, в Ваших покоях. Но если мисс еще чувствует себя слишком усталой и предпочтет одиночество, то ее ждут к обеду.

– Нет-нет, попросите ее прийти на ленч. Боюсь, вчера я была не слишком общительна, и мне хотелось бы поблагодарить ее за гостеприимство.

Мемтаз снова поклонилась.

– Как прикажете, мисс. Сейчас я принесу Вам кофе.

Служанка выскользнула из комнаты, а Эми поднялась и начала рассматривать роскошную мебель, которой была обставлена комната. Возле двери на полке она нашла немало английских книг.

Все казалось тщательно продуманным к ее приезду, и Эми почувствовала прилив благодарности к кузине своего дядюшки, которая так позаботилась об очень дальней родственнице, с которой даже не была знакома.

Все утро Эми провела в заботах о самой себе: приняла ванну, оделась в наряд, принесенный Мемтаз, а потом устроилась на кровати с книгой, пытаясь читать, чтобы не думать о Малике. В двенадцать пятнадцать появилась Сара с чайным подносом в руках. На ней прекрасно сидело шелковое платье персикового цвета.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась она, ставя поднос на низкий столик. – Со слов Мемтаз я поняла, что сегодня уже лучше.

– Да, именно так, спасибо, – поблагодарила Эми, внимательно разглядывая и саму женщину, и ее наряд. Платье с облегающим корсажем и расширенной юбкой очень шло Саре, выгодно подчеркивая стройность и легкость ее фигуры. Волосы цвета спелой ржи были собраны в пучок, а шею украшала изысканная камея. Подчеркнуто западный вид хозяйки дома, несомненно, контрастировал с атмосферой восточной роскоши, которая ее окружала, но, казалось, она относится к этому несоответствию спокойно и шутливо. Эми невольно задумалась, не потому ли Сара соблюдает старые привычки в одежде, что это помогает ей сохранить свою индивидуальность в доме, где во всем преобладает сильная воля ее мужа.

Сара наклонилась и поцеловала Эми в щеку.

– Я совсем не была уверена, что тебе захочется видеть меня уже сейчас.

– Я рада компании. С Вашей стороны было так мило прислать… Мемтаз? Так ее зовут?

– Да.

– Это Вы учили ее английскому?

– Нет, она выучила язык еще при матери моего мужа – та была англичанкой. Мемтаз отдали мне, когда я появилась во дворце, потому что она одна могла со мной общаться, – Сара села в обитое атласом кресло напротив Эми и расправила юбку, потом принялась наливать чай в тонкие фарфоровые чашки.

– Я заказала ленч к часу, а до этого мы можем выпить чаю и поболтать.

– Спасибо за одежду, – Эми показала на свое платье.

– Носи на здоровье. Я заказывала его для себя, но оно оказалось немного узко в талии.

Сара улыбнулась.

– Вижу, что тебе оно как раз впору.

– Как Вам удается не отставать от западной моды? – поинтересовалась Эми. – Должно быть, приходится приложить много усилий, чтобы выписать сюда одежду.

– Боюсь, что в этом я использую положение мужа, – с хитрой улыбкой призналась Сара. – Получаю «Harper's Weekly» и «Godey's Lady's Воок», а потом заказываю то, что мне нравится, через магазин в Константинополе, который обслуживает западных туристов. Они просто счастливы угодить супруге паши Бурсы.

– А Вы когда-нибудь носите турецкие платья?

– Иногда, главным образом по праздникам. Но когда жила в гареме, носила постоянно.

Эми изумленно взглянула на нее.

– Так это правда, что паша Вас купил?

– Да, он купил меня у султана. Я старалась убедить их, что меня нельзя ни продать, ни купить, но они почему-то не пожелали меня слушать.

– Мужчины в Турции вообще не очень любят слушать, я это уже испытала на себе.

Последовало долгое молчание, а потом Сара тихо спросила:

– Ты хотела бы поговорить об этом?

– Наверное, хотела бы. Еще вчера мне казалось, что не смогу, а сегодня вижу, что… – Эми замолчала.

– Что? – Сара подала ей чашку чая и показала на поднос, на котором стояли сливки, сахар и тарелочка с нарезанным дольками лимоном.

– Что мне станет легче, если я поговорю с кем-то, кто лучше меня знает и понимает эту страну и ее людей, – просто ответила Эми, добавляя в чай сливки и помешивая их.

– Людей, подобных Малик-бею? – уточнила Сара.

– Да. – Эми отхлебнула из своей чашки: чай оказался крепким, горячим, с ароматом корицы.

– Ты влюбилась в него? – просто спросила Сара, глядя девушке в лицо.

Эми в испуге отвела глаза.

– Неужели это так бросается в глаза? – несчастным голосом спросила она.

– Ну, давай скажем просто, что я заметила, как ты без особой радости уезжала от мужчины, который тебя похитил, – заметила Сара с понимающей улыбкой.

– Мне очень жаль, что я находилась в таком состоянии, – сказала Эми.

– Но ты не ответила на вопрос.

– Да, наверное, я его люблю. Потому что одна мысль о том, что больше я его никогда не увижу, разрывает мое сердце.

– А он тебя любит?

– Любит? Он отпустил меня без единого слова, – уголки ее рта опустились; казалось, она готова была снова заплакать.

– Это ничего не значит, – проговорила Сара со вздохом. Встав и подойдя к Эми, она положила руку на плечо девушки.

– Он может умирать от любви к тебе и все-таки не произнести ни слова. Эти турки горды, своенравны и независимы. Пантеры, точнее не скажешь.

– Пантеры? – с удивлением повторила Эми.

– Именно. Пантера – геральдический символ семьи моего мужа, но черты этого зверя проглядывают в характере каждого мужчины в этой стране. Все они молчаливы, яростны и скрытны. Проявить чувство для них – признак слабости, – она снова вздохнула. – Этих мужчин трудно любить. Тем более трудно, что они чертовски привлекательны, – Сара отпила из своей чашки.