Дорин Малек - Влюбленная пленница

Служанка вышла из комнаты, а Беатрис села, опершись на подушки и переводя взгляд с мужа на сжавшуюся в кресле рыдающую женщину. События начали постепенно восстанавливаться в ее памяти.

Лицо миссис Сполдинг совсем сморщилось от горя, а покрасневшие от слез глаза распухли.

– Ну скажи же, что все это мне приснилось в страшном сне, – прошептала она Джеймсу, который с озабоченным видом суетился над ней. – Скажи, что к нам не приезжал человек из посольства. Скажи, что Эми вовсе не похитили.

– К сожалению, это не сон. Эми похитили. Беатрис застонала и закрыла глаза.

– Господи, зачем же мы живем в этой проклятой стране, где западная женщина не может чувствовать себя в безопасности? Сначала Сара, теперь вот Эми. Это все похоже на непрекращающийся кошмар!

Миссис Сполдинг снова разразилась слезами и причитаниями, драматически склонив голову на грудь.

– Разве можно сравнить то, что случилось с Сарой, с этим несчастьем? Сара добровольно осталась в гареме султана Хаммида, чтобы обучать английскому его дочь, принцессу Роксалену, а потом была продана Калид-шаху согласно законам Оттоманской империи. А Эми похищена разбойниками с большой дороги.

– Какая разница? – продолжала кричать Беатрис. – С обеими язычники обошлись, словно с вещью! Почему мы не можем вернуться в Бостон, где хоть по улицам можно ходить без опаски?

– Мы не можем вернуться в Бостон потому, что у меня здесь дело, – терпеливо и спокойно объяснил Джеймс. – А неприятные вещи случаются и в Америке; один из примеров – война между штатами.[4]

Беатрис посмотрела на миссис Сполдинг.

– Будь так добр, не читай мне сейчас лекций по истории, Джеймс, – я не в состоянии выслушивать их. И куда же, черт возьми, подевалась Листак? Она должна проводить миссис Сполдинг наверх, чтобы гостья могла отдохнуть.

– Со мной все в порядке, – тоненьким голоском пропищала миссис Сполдинг. Потом, прижав руку ко рту, добавила: – Я чувствую за собой огромную вину!

– Ерунда! – быстро прореагировал Джеймс. – В данной ситуации Вы не могли поделать ровным счетом ничего. Даже если бы Вас убили, они все равно сделали бы то же самое.

Он подошел к двери и позвал служанку, затем помог миссис Сполдинг подняться и повел ее к двери. Убитая горем женщина тяжело опиралась на его руку.

– Поднимитесь наверх – Листак Вас проводит – и полежите в комнате для гостей. Я вызвал доктора Хиллвея. Он, очевидно, пропишет успокоительное, чтобы Вы смогли заснуть. Если появятся какие-нибудь новости, я тотчас их сообщу.

Миссис Сполдинг покорно кивнула и начала с помощью служанки подниматься по лестнице. Джеймс подождал, пока та скроется из виду, и вернулся к жене.

– Сегодня же посольство направит официальный протест, – начал он.

Беатрис в ярости посмотрела на него.

– Официальный протест? Господи, да какой же от него толк? Совершенно ясно, что султан не в силах совладать с этими мятежниками, иначе они не бесчинствовали бы на дорогах! Во всем виноват ты, Джеймс! Если бы ты поехал в Штаты за Амелией, ничего подобного не случилось бы!

– Я не могу так надолго оставлять бизнес, Беатрис! Он не идет сам по себе!

– Ты по крайней мере мог бы встретить поезд, вместо того чтобы заставлять двух женщин совершать эту ужасную поездку на почтовой карете!

Джеймс присел рядом с женой на диван и утешительно похлопал ее по руке.

– Не будь наивной, Беатрис. Эти бандиты повсюду. Амелию могли схватить в любой момент, и мое присутствие рядом с ней вряд ли изменило бы что-нибудь. Вспомни, в карете вместе с ней ехали двое мужчин.

– Именно это я и говорю – нам всем очень опасно здесь находиться! – взволнованно перебила Беатрис. – И к чему было уезжать из города? Мы ведь жили недалеко от вокзала – можно было дойти пешком. А теперь превратились в легкую добычу для этих разбойников!

– Но ведь это ты захотела переехать, дорогая, – чтобы спастись от городской духоты – неужели ты сама этого не помнишь?

Беатрис предостерегающе подняла руку:

– Это сейчас совсем не важно! А ты не можешь использовать свои деловые связи, чтобы помочь Эми?

– Только после того, как выяснится, кто ее похитил.

Беатрис в отчаяньи воздела руки.

– Все и так прекрасно знают, чьих это рук дело! Этот дикарь – брат Осман-бея, тот самый, который возомнил, что сможет свергнуть султана!

– Но мы не можем этого доказать.

– А доказательства и не нужны. Даже газеты пишут, что он добывает средства для борьбы с режимом, грабя иностранных путешественников и продавая в рабство похищенных женщин! И именно эта участь ждет дочь моего покойного брата, если ты немедленно что-нибудь не предпримешь!

– Если это действительно брат Османа, то он должен быть приличным человеком! – осторожно произнес Джеймс. – Не думаю, что он обидит Эми.

– Я уверена в том же: слишком уж ценное она сокровище – он не захочет повредить его! Она будет гораздо дороже стоить целой и невредимой, правда ведь? – Беатрис в отчаянье закрыла лицо руками.

– Успокойся, дорогая!

– Спокойствия на нас двоих вполне хватает у тебя! Меня поражает то, что ты был гораздо сильнее расстроен, когда исчезла Сара. Неужели это потому, что она твоя родственница, а Эми – моя?

– Не говори чепухи, Беатрис! Я прекрасно понимаю, что повод для волнений весьма и весьма значителен! Но оттого, что мы оба выйдем из себя, ничего не изменится к лучшему. Утром, как только откроется посольство, я буду там, и обещаю, что сделаю все от меня зависящее, чтобы вернуть Эми!

– Странно! Джеймс, неужели ты так ничего и не понял из того, что я пыталась тебе объяснить? Посольство тебе не поможет! Ты ничему не научился десять лет назад, когда пропала Сара? Дипломаты не в состоянии повлиять на мятежников, которые заняты тем, что собирают средства для борьбы с властью.

– Так что же ты предлагаешь? – устало поинтересовался Джеймс.

– Свяжись с тем единственным человеком, который может вступить с ними в переговоры.

– И что же это за человек?

– Калид-шах.

– Мама, почему султана Соединенных Штатов называют президентом? – спросил Тарик, поднимая взгляд от книги. Огромные темно-карие глаза мальчика, так похожие на глаза отца, светились искренним любопытством.

– В Соединенных Штатах нет султана, сынок. Президента выбирают все граждане – они голосуют за него. Должность главы государства там не передается по наследству, – с готовностью начала объяснять Сара.

– Значит, там нет и кронпринца – такого, как я?

– Конечно, нет.

– Но ведь тогда люди до последней минуты не знают, кто же будет у них президентом, – задумчиво и даже озадаченно продолжал рассуждать малыш.

– Это верно. Но зато они могут изменить что-то, если их президент им не по нраву; они вовсе не обязаны терпеть до самой его смерти.

Мальчик покачал головой.

– Так не похоже на Турцию, правда?

Сара вздохнула.

– Совсем не похоже. Но ты отвлекся – займись, пожалуйста, географией. А я пока как раз закончу составлять контрольную.

Мальчик тяжко вздохнул, но покорно уткнулся в книгу. Сара с улыбкой пошла между партами классной комнаты Дворца Орхидей, построенного для нее мужем.

Сейчас она занималась почти с двадцатью учениками. Трое из них – ее собственные дети, а остальные – дети дворцовых служащих, чьи родители с радостью пользовались привилегией бесплатного образования. Она остановилась у парты дочери, принцессы Ясмин – девочка старательно переписывала английские слова, строем, словно маленькие солдатики, маршировавшие по листу бумаги. Она в полной мере унаследовала склонность матери к порядку и аккуратности – так же, как и ее светлые волосы, бледную кожу с легким румянцем, и стремление к независимости. На задней парте служанка Сары Мемтаз играла с маленьким принцем Нессимом, который в свои четыре года, конечно, еще был мал для серьезной учебы, но с удовольствием играл «в буквы», причем с равным упоением выводил каракули, напоминающие и английские, и арабские слова.

В стеклянную дверь постучали и показалось лицо Калида. Сара подошла встретить мужа.

– Время ланча, – напомнил он.

– Через несколько минут.

– А не отдохнуть ли нам с тобой немного? – с лукавой улыбкой поинтересовался он.

Сара почувствовала, что румянец смущения и удовольствия заливает ей щеки. После десяти лет совместной жизни она не могла и представить себе мужчину более привлекательного, чем Калид-шах. Сейчас, на пороге сорокалетия, когда седые пряди уже посеребрили некогда черные как смоль, волосы, он излучал ту же мощную сексуальную энергию, которая так поразила и буквально пленила Сару во время их первой встречи.

Сейчас даже трудно было представить, как она ненавидела его тогда и в какой упорной борьбе прошли первые месяцы их знакомства.

– Как дела со сборщиком налогов? – поинтересовалась Сара, имея в виду утренний визит чиновника.

– Зол – впрочем, как и я теперь, – лаконично объяснил супруг. – Не удивительно, что мятежники с каждым днем получают все новых и новых сторонников. Если султан попытается выдавить еще хоть одну кап крови из людей в моем округе, дело несомненно закончится открытым бунтом.

– Я сегодня получила письмо от Роксалены, – Сара постаралась поскорее сменить неприятную тему. Из кармана своей широкой юбки она достала конверт. Сара предпочитала в классной комнате носить западную одежду: это позволяло ей чувствовать себя той самой школьной учительницей, которой она когда-то была.

– И что же она пишет? – заинтересовался Калид, беря с парты английскую хрестоматию.

– Осман две недели в отъезде, и она очень скучает без него. Малыш начинает разговаривать, но пока говорит только два слова: «есть» и «мокро».

– А больше ему ничего и не нужно, – смеясь, ответил Калид. – Ну пойдем же, Сара. Отпускай ребят. Я страшно проголодался!

Сара хлопнула в ладоши, и дети, словно птички, сорвались со своих мест. Трое малышей бросились к отцу. Несколько минут он повозился с ними, а потом отправил завтракать в сопровождении Мемтаз.

– Ну наконец-то мы одни, – с облегчением вздохнул он. Его английский – наследство оксфордских времен[5] – был свеж и правилен. – Ты проводишь слишком много времени с этой детворой и очень мало – со мной.

– Но ты же весь день занят делами Бурсы.

– Для тебя я никогда не занят. Пойдем же. Козем ждет нас у себя, а потом нам обязательно нужно побыть вдвоем, – он нежно поцеловал Сару в шею.

– Как она сегодня? – Престарелая бабка Калида почти не выходила из своих комнат, но ум ее оставался острым и ясным.

– Чувствует себя немного усталой. Но когда я был у нее, она как раз требовала повара, так что оснований для беспокойства нет.

Сара хихикнула. Они вышли из классной и пошли по мраморному полу холла. В этот момент из-за угла показался Турхан-ага, капитан отряда охранников, и с поклоном приблизился.

– В чем дело? – нетерпеливо обратился к нему Калид, стремясь как можно быстрее покончить с непредвиденным делом.

– Письмо от родственника Вашей милости, Джеймса Вулкота. Его только что доставили.

– Джеймс? – заволновалась Сара. – И что же в письме?

Калид распечатал конверт и развернул лист, торопливо пробегая строчки глазами.

– Он едет в Бурсу и просит меня о немедленной аудиенции, – пояснил Калид несколько озадаченно.

– И это все? Ни слова о том, в чем причина визита?

– Ни слова, – Калид кивнул Турхану, отпуская его.

– Очень странно. Так ты примешь его сразу, как он приедет?

Калид обнял ее за плечи.

– Ну разумеется, милая. Не волнуйся. Я уверен, что ничего серьезного не произошло. Ты же знаешь, что жена твоего кузена склонна все драматизировать, и скорее всего именно она и стоит за всем этим. Пойдем же – Козем ждет.

Сара последовала за мужем, вовсе не уверенная, однако, что поводов для беспокойства нет.

* * *

Дорога по песчаной равнине казалась бесконечно долгой. Эми слишком устала, чтобы продолжать борьбу, и поэтому просто сидела на копе впереди бандита, размышляя о том, что же ждет ее в конце этой изнурительной скачки. Ее изнасилуют и потом убьют? Если целью похищения был грабеж, то зачем тогда ее схватили? В том состоянии, в котором девушка сейчас находилась, она не могла ни ясно думать, ни планировать что-либо. Когда конь внезапно свернул с дороги и начал подниматься вверх по холму, Эми пошевелилась, пытаясь лучше рассмотреть то, что ее окружает. Сильная мужская руку тут же сжала ее талию.

Эми покорилась, чувствуя силу, сопротивляться которой было невозможно. Ее спутник казался значительно выше всех турецких мужчин, которых ей пришлось видеть до этого, а тело его, хотя и худое, поражало рельефностью мускулатуры. Конечно, бороться с ним не имело ни малейшего смысла, поэтому оставалось лишь ждать и надеяться на благосклонность судьбы.