– Ваша светлость, вот этот мальчик говорит, что у него для вас письмо.

В комнате стало сразу тихо.

Холод твердыми колючими пальцами обхватил сердце Лахлана. Вот оно, то, чего он так боялся. В грязной руке мальчик держал какой-то конверт.

На нем стояла размашистая надпись: «Проклятому герцогу». Лахлан сразу узнал почерк Дугала. Похоже, его кузен свихнулся, и в своем безумии он был очень опасен, потому что был способен на любой отчаянный поступок.

Распечатав письмо, Лахлан быстро пробежал его глазами. Там было всего несколько строк: «Если хотите повидать Лану Даунрей, немедленно возвращайтесь в Кейтнесс. Приходите один».

Подписи не было, но она была и не нужна. Вот теперь Лахлану стало по-настоящему страшно, не за себя – за Лану.

Дугал явно сошел с ума. И в руках этого сумасшедшего находилась его любимая. Лахлан без сил опустился в кресло и от отчаянии запустил пальцы в волосы. Что делать?

Эндрю взял из его расслабленных пальцев письмо и, прочитав, передал Александру.

– Кто тебе его дал? – быстро поглядев на листок, зарычал на мальчугана Даннет.

Ханна поспешно сжала руку мужа, призывая его к сдержанности. Даннет опомнился и повторил вопрос намного мягче и тише.

Побледневший от страха мальчик чуть слышно прошептал:

– Какой-то мужчина. На причале. Он дал мне три пенса, взяв с меня обещание, что я принесу сюда письмо утром.

– На пристани, – задумчиво протянул Эндрю. – Значит, он похитил Лану и увез ее морем.

– Как я не подумал об этом?! – воскликнул Лахлан. – Морской путь намного короче.

Надо было действовать, причем немедленно.

– Ну что ж, морем – это неплохая мысль. Последуем его примеру, – решительно произнес Александр.

Лахлан вскинул голову и вопросительно взглянул на Даннета.

– Я же не прошу тебя ехать со мной. Это опасно.

Александр ухмыльнулся:

– О таких вещах не надо просить. Итак, решено, мы едем с тобой.

– Вот именно. – Ханна вскочила на ноги. – Она ведь наша сестра.

– Нет, ты никуда не поедешь, – возразил Александр. – В твоем положении это было бы глупо.

– Конечно, мы поедем с вами. Не спорь, – сказала Сюзанна Эндрю, который, судя по его лицу, тоже был против.

– Нет, ты не поедешь. – Эндрю все-таки попытался настоять на своем.

– Еще как поеду. Не могу же я оставить мужа одного среди опасностей. Мой долг помочь ему в трудную минуту. – Сюзанна сделала жест руками, словно натягивала лук и пускала стрелу.

Эндрю побагровел от возмущения.

– Я не маленький и сам могу о себе позаботиться!

Вместо слов Сюзанна ткнула пальцем в его грудь, которая до сих пор была перебинтована.

– Ты был ранен две недели тому назад. Рана еще не зажила.

– Ну и что? Я смогу защитить себя, дорогая. Но подвергать тебя опасности – нет, я совсем не желаю! Неизвестно еще, что ждет нас там.

– Ну что ж, в таком случае давай разделим опасность. А сидеть здесь и не находить себе места от тревоги за тебя – нет уж, уволь, дорогой!

– Да, тогда и я еду с вами, – раздался тонкий голосок Изабеллы.

Сюзанна резко повернулась в ее сторону:

– Конечно, только тебя там и не хватало! Сиди дома и не лезь куда не следует.

– Но это же нечестно! – Изабелла закусила губу, сдерживая слезы. – Вам можно, а почему мне нельзя?

– Думаю, что и мне надо ехать вместе с вами, – тяжело вздохнул старый Магнус. Все как один обернулись на него, не веря собственным ушам.

– Как же мне не ехать. – Магнус пожал плечами. – Она же моя дочь.


В конце концов, было решено, что поедут все, чтобы никого не обижать. Хотя Лахлану удалось выторговать одну уступку: в сам замок пойдут одни мужчины – он, Александр и Эндрю, все остальные останутся в гостинице в Акерджиле.

Если он проклят, то незачем страдать из-за него всем.

Всему виной было его проклятие. Но только теперь Лахлан узнал, что, вернее кто, был его проклятием – Дугал, дорогой кузен. А он столько лет даже не догадывался об этом!

Подъехав к Кейтнессу со стороны Акерджила, все остановились, рассматривая величественный замок. Его размеры поражали воображение.

Эндрю даже присвистнул то ли от удивления, то ли от досады:

– Да, тут есть где поискать.

Лахлан кивнул. Впрочем, он не очень надеялся, что им быстро удастся найти Лану. Дугал хорошенько ее спрятал – в какое-нибудь дальнее потайное место. Лахлан молил только об одном – чтобы она там не погибла.

Если же она погибнет, тогда он убьет Дугала. Он смотрел на замок ненавидящим взглядом, но ему были ненавистны не сам замок, не его стены и башни. Его ненависть была направлена на одного человека – Дугала.

– Лучше всего было бы заставить Дугала выползти из его убежища, чтобы он сам себя обнаружил.

– Неплохая мысль, – согласился Эндрю.

Трое мужчин спокойно въехали во двор замка и спешились. Вокруг не было ни души. Вряд ли стоило ожидать от Дугала каких-нибудь поспешных действий. Не было никаких сомнений в том, что кузен нанесет удар внезапно – когда ему будет удобнее всего.

На ночь они расположились в спальне Лахлана и в примыкавшей к ней комнате. Хотя самому Лахлану совсем не хотелось спать, он уговорил друзей лечь, а сам принялся нервно шагать взад-вперед по спальне, думая и волнуясь о Лане.

С каждым пролетавшим часом его волнение только нарастало. Что с ней? Не ранена ли? Жива ли она? Вопрос за вопросом, один мучительнее другого.

– Я же ясно сказал: ты должен прийти один, – вдруг раздался откуда-то сзади зловещий голос Дугала.

У Лахлана моментально внутри все похолодело. Вот оно, началось. Он моментально обернулся. В темном углу стоял Дугал с пистолетом в руках. Его дуло было направлено прямо на Лахлана. За спиной кузена был виден чуть отвернутый кусок ковра, за которым с трудом можно было разглядеть дверь. Потайная дверь для прислуги, точно как в Даунрее, вдруг сообразил Лахлан. Раньше он даже не подозревал о ее существовании. Только теперь Лахлан понял: замок очень старый, и в нем должно быть полным полно скрытых проходов и тайных дверей. Оказывается, их положение намного опаснее, чем он предполагал.

Следовало бы пораньше кое о чем расспросить Арчи Данфи, но, как известно, хорошие мысли приходят в голову не тогда, когда надо.

– Где она?

– Твоя… гм… любовница? – усмехнулся Дугал. – Здесь. С ней все в порядке. Да-а, я же предупреждал тебя, Лахлан: не путайся с ней, лучше брось ее, но ты меня не послушался.

– Если с ней что-нибудь случится, то клянусь…

– Ой-ой, только не надо меня пугать! Я же сказал, с ней все в порядке. Теперь иди за мной. Она ждет тебя, а у нас не так уж много времени.

Последние слова кузена насторожили Лахлана:

– Что ты хочешь этим сказать?

В ответ Дугал зловеще улыбнулся и приподнял повыше ковер, за которым виднелся узкий мрачный проход, освещенный светом переносной лампы:

– Наступило время прилива.

При чем здесь был прилив? Неизвестность явно скрывала в себе опасность. Однако раздумывать было некогда, надо было выполнять указания Дугала.

Лахлан пошел впереди, Дугал следом за ним. Идти было нелегко, тусклая лампа, которую кузен держал перед собой за его спиной, ничего не освещала. Лахлан несколько раз оступился.

– Поворот налево.

Они свернули на какую-то совсем узкую лестницу, которая вела куда-то вниз. Лестница казалась бесконечной, они спускались все ниже и ниже. У Лахлана мелькнула печальная мысль, что, даже обнаружив его исчезновение, Эндрю и Александр ни за что его не найдут.

Оставалось только одно – уповать на удачу. Если не повезет, то ему конец. Если Дугалу удастся осуществить задуманное, тогда он погиб. Лахлан судорожно искал выход из сложившегося положения и никакого выхода пока не находил. Как бы там ни было, надо было спасти Лану. Но спасти ее можно было только в том случае, если спасется он сам. Положение становилось безнадежным. Кроме того, его одолевало любопытство, хотелось узнать правду.

– Зачем тебе это надо, Дугал?

Кузен рассмеялся, его зловещий смех гулким эхом разлетелся по темному коридору.

– Неужели так трудно догадаться? Впрочем, ты всегда был простачком.

Презрительный, небрежный тон кузена звучал вызывающе и оскорбительно. В нем чувствовались прорвавшиеся наружу зависть и ненависть. В первую минуту Лахлан даже растерялся от такой откровенной злобы.

– Неужели ты думал, что мне приятно быть у тебя в услужении? Нет, я всегда тебя за это ненавидел. Как ненавидел и свое унизительное положение.

– Почему же ты тогда не ушел? Почему остался?

– Так было надо, – осклабился Дугал.

– Но ради чего?

– Я, как и ты, тоже кое-что искал.

– Что же?

– Сокровища Росслина, разумеется.

– Но это всего лишь легенда. Как можно было в это верить?

– Очень просто. Крест Макалпина тоже был легендой, но ты же верил в нее.

– Однако о спрятанном золоте ходили одни лишь сказки.

– Все правильно. Это было сказкой до того, как твой отец нашел старую карту.

Пораженный Лахлан вдруг остановился. Не ожидавший этой остановки Дугал бесцеремонно толкнул его вперед.

– Карту?

– Да, карту. Но он был настолько глуп, что показал ее моему отцу, а ему тоже до смерти надоело быть слугой.

Мучительная страшная догадка пронзила сознание Лахлана.

– Так, значит, мой отец не покончил с собой.

Это был не вопрос, это было утверждение. Теперь все стало на свои места.

– Нет, не покончил.

– И моя мать также не покончила с собой.

Опять утверждение. Твердое и ясное.

Не говоря ни слова, Дугал пихнул его в спину дулом пистолета, вынуждая ускорить шаг. Ступеньки под ногами стали скользкими от влаги, запахло морем. Они оказались в низком каменном подвале, где стояли старая дыба, «железная дева» и на каменном столе лежало несколько проржавевших пыточных орудий. Чуть вдали справа виднелись тюремные камеры. Лахлан быстро их оглядел, там никого не было.

– Значит, твой отец убил мою мать? – спросил он, пытаясь выгадать момент.

– И правильно сделал, – буркнул Дугал, – что прикончил эту шлюху.

Лахланом овладел гнев, но он его подавил. Надо было соблюдать осторожность и спокойствие, если он хотел спасти Лану.

– Тебе, наверное, интересно, где они нашли свой конец?

– Неужели здесь?

– Нет, – ухмыльнулся Дугал, сдвигая металлическую крышку и открывая люк в полу.

– Очень давно здесь был колодец. Но со временем море стало его подтоплять, и тогда ему нашли другое применение.

– Какое? – невольно вырвалось у Лахлана, по спине которого побежали холодные мурашки.

– Тут сделали oubliette, так красиво это звучит по-французски. Догадываешься, что я имею в виду?

Лахлан молчал, с французским у него было все в порядке. Он понял, куда его привел Дугал.

– Тюрьма, где о тебе все забывают. Потайной подземный мешок, очень полезная штука, если надо добиться того, чтобы о человеке забыли напрочь, чтобы он исчез без следа. Мой дорогой кузен, ты, как и все проклятые герцоги до тебя, должен бесследно исчезнуть.

– Ради чего ты пошел на это? – спросил Лахлан, не совсем понимая, почему его смерть так выгодна Дугалу.

– Из-за щедрости маркиза Стаффорда. Он очень хорошо платит.

– Стаффорд заплатил, чтобы ты меня убил?

Дугал пожал плечами:

– Тебе-то какая разница? Стаффорд давно желал тебе смерти, но я уговорил его не торопиться. Я сумел убедить его в том, что мое влияние на тебя почти безгранично, что можно будет получить все то, чего он хочет, через тебя.

Дугал сбросил маску. Его подлинные намерения были коварны до омерзения, как и его душа. Лахлану стало обидно до слез: как же он был слеп и доверчив!

– И чего же хотел Стаффорд?

– Чтобы ты взялся за огораживания. Когда все северные земли были бы очищены, когда все бароны были бы подчинены, можно было бы не бояться никакого восстания. А если бы кто-то начал бунтовать, с ним было бы легко справиться.

– Ясно. А потом ты бы меня убил.

– Как знать, может, тебе самому надоела бы жизнь, и ты сам с ней бы покончил. Таким был замысел Стаффорда. Мне было поручено заставить тебя вернуться в Шотландию и медленно сводить с ума, чтобы ты, как и твой отец, в приступе безумия спрыгнул со стен замка.

– А я оказался таким своенравным. Досадно, правда?!

Дугал мрачно улыбнулся:

– По-видимому, Арчи Данфи не был убедительным в своей роли.

Не был убедительным? С этим Лахлан был готов поспорить. Напротив, он был очень убедительным, даже слишком.

– Надо было сказать Данфи, чтобы он являлся к тебе еще чаще.

– Куда еще чаще? Вы и так оба старались как могли. Представляю, как вам было непросто ездить следом за мной.

– Да, в дороге играть роль призрака было затруднительно.

– Мне вас жаль, – не без издевки произнес Лахлан. Он еще не пришел в себя от низости и двуличности кузена. – Так почему же я до сих пор жив?