Патриция Грассо - Во власти соблазна

Фэнси тоже улыбнулась.

– Поскольку отец все равно меня ненавидел, – сухо продолжал Рудольф, – всю вину я брал на себя.

– Спасибо тебе за это, – хрипло произнесла Фэнси. Перед ее глазами все расплывалось от слез. Пренебрежение ее собственного отца бледнело перед жестокостью Федора Казанова.

– Степан рос, и вместо родителей у него были братья, – рассказывал Рудольф. – Конечно, он не ангел, но у него никогда раньше не было серьезных отношений с женщиной. – Он встал. – Ты подумаешь о том, что я тебе рассказал?

– Да.

Фэнси вышла вместе с ним в холл и притронулась к его руке, не давая выйти за дверь.

– А какой была погода в тот день, когда увезли вашу маму?

Вопрос озадачил Рудольфа.

– Кажется, шел дождь.

«В дождь никогда ничего хорошего не случается». Слова мужа обрушились на нее с силой горной лавины.

Фэнси вернулась в гостиную и легла на диван. Она плакала о своем муже, о том маленьком мальчике, которым он когда-то был, и о себе самой. Она плакала, пока не уснула.

Когда она проснулась, в доме было темно. Встав, она зажгла свечу и пошла на кухню, но не нашла никакой еды, а ее ребенку нужно есть.

Услышав шаги в коридоре, Фэнси резко обернулась, в панике схватила кухонный нож и замерла.

В двери показался Александр Боулд. Увидев ее, он удивился.

– Я пришел проверить, кто зажег свет. Что ты здесь делаешь?

– Это мой дом, – напомнила ему Фэнси. – Скажи, у тебя есть какая-нибудь еда? Я голодна, а здесь нет ни крошки.

Александр повернулся и пошел обратно, громко стуча башмаками по деревянным половицам. Через десять минут он вернулся с горшочком супа, хлебом и сыром.

– Сядь, – велел Александр, нарезал хлеб и сыр и поставил перед ней тарелку. – Ешь, пока я подогрею суп.

Фэнси послушно придвинула к себе тарелку. Кажется, она никогда не ела ничего вкуснее простого хлеба и сыра! Она весь день провела голодной, и теперь в животе у нее бурчало. Интересно, думала она, а ребенку нравится эта еда?

Александр поставил перед ней тарелку с супом и горячий чайник. Фэнси схватилась за ложку.

– Вкусный суп, Алекс.

Он сел.

– Надо поговорить.

– О супе?

Александр улыбнулся:

– О том, что тебя беспокоит.

Фэнси съела еще ложку супа и искоса посмотрела на Алекса.

– Сегодня я ушла из оперы.

– Твой муж будет счастлив.

– От него я тоже ушла.

Александр взял ее за руку.

– Слушай, Фэнси…

– Я не хочу об этом говорить! – воскликнула она. – Сегодня приходил Рудольф, и эта тема исчерпана!

– Если тебе потребуется друг, ты знаешь, где меня найти. – Александр посмотрел на свои карманные часы. – Черт, я не успеваю забрать Женевьеву! Пойдем, запри за мной дверь.

Фэнси вышла вместе с ним в холл и заперла дверь. Помыв тарелки, она села на диван и закрыла глаза.

Минуты шли неторопливо, спокойно. И вдруг все в доме изменилось. Фэнси задрожала, хотя ночь была теплой. Кто-то находился в доме вместе с ней.

Она открыла глаза. В дверях стояла Женевьева.

– Где Алекс? – с тревогой спросила Фэнси.

Женевьева печально улыбнулась, подняла руки и закрыла уши, глаза и рот. Потом надела на голову невидимый венец, прикоснулась к сердцу и показала на дверь. Фэнси растерялась.

– Что с тобой?

Женевьева растворилась в воздухе.

– Господи, Женевьева!

Фэнси вскочила на ноги. Надо срочно обратиться к отцу. Он пошлет людей на поиски Алекса!

Погасив свечу, Фэнси, спотыкаясь в темноте, вышла в холл и схватила свой так и не распакованный саквояж. Выйдя из дома, она заперла дверь и поспешила вдоль по улице, не думая ни о расстоянии до Парк-лейн, ни об опасностях, которые таила ночь.

Сильная рука схватила ее за плечо. Фэнси круто повернулась и открыла рот, собираясь закричать.

– Борис? Что ты здесь делаешь?

Верзила ухмыльнулся:

– Князь сказать, Борис охранять маленькая птичка.

– Мне нужен отец, – произнесла Фэнси. – Мне нужно на Парк-лейн.

Борис показал на карету, стоявшую чуть поодаль.

– Пойдем, птичка. Я тебя отвезу.

Они добрались до Парк-лейн, и Фэнси выскочила из кареты.

– Поезжай домой, скажи князю, что я у отца.

Фэнси заколотила в дверь и ворвалась внутрь, едва ее приоткрыли.

– Где мой отец?

– Добрый вечер, ваша светлость, – поздоровался Тинкер. – Их светлости в гостиной.

Швырнув на пол саквояж, Фэнси, подхватив юбки, помчалась через холл и взлетела вверх по лестнице. Ее мутило, желудок словно переворачивался – ребенок, ужас и эмоциональная встряска сделали свое дело.

– Фэнси? – Герцог Инверари удивленно встал, когда она ворвалась в гостиную.

Фэнси разрыдалась.

– Папа, пошли лакеев, пусть они найдут Александра Боулда. Случилось что-то плохое. И пошли людей к Амадеусу Блэку.

Герцог кинул на жену озадаченный взгляд и сказал дочери:

– Я обязательно пошлю людей, но объясни мне зачем.

Фэнси подняла на него свои фиалковые глаза. Лицо ее исказилось от горя.

– Алекс из-за меня опоздал, и теперь она мертва.

Герцогиня Инверари ахнула:

– Кто мертв?

– Женевьева Стовер… ее убили.

В это воскресенье Рейвен проснулась рано. Ей опять приснился сон, и она знала, что констебль вот-вот пошлет за ней.

Взяв шаль, Рейвен выглянула в окно. Над землей нависали серые тучи. Резкий ветер хлестал деревья в саду, с них летели зеленые листья, но было сухо.

Рейвен спустилась в холл, села на нижнюю ступеньку лестницы и стала ждать. Появился дворецкий.

– Доброе утро, мисс Рейвен.

– Доброе утро, Тинкер.

– Принести вам кофе?

Она покачала головой:

– Нет времени.

Застучал дверной молоток, удивив дворецкого.

– Это за мной. – Рейвен подошла к двери и открыла ее. Вместо Александра на пороге стоял Барни. – Еще одна жертва?

Невысокий Барни от изумления открыл рот.

– Так вы знали?

Выйдя на улицу, Рейвен спустилась вниз, недоумевая, почему не приехал Александр. Наверное, подумала она, прошлую ночь он провел с Женевьевой.

– Где Алекс? – спросила девушка, садясь в экипаж. Барни сел рядом.

– Алекс поехал из дома прямо на место преступления.

В его голосе Рейвен уловила колебание. Она внимательно посмотрела на Барни, тот заерзал, но больше ничего не сказал.

Экипаж остановился у садов Риверсайд, расположенных вдоль Милл-Бэнк у моста Воксхолл-Бридж. Рейвен вышла, поплотнее закуталась в шаль и посмотрела на стоявших неподалеку мужчин.

Констебль Блэк в одиночестве ждал у накрытого одеялом трупа. Как ни странно, Александр отошел в сторону и смотрел на Темзу.

– Спасибо за то, что приехали так рано, – поздоровался с ней Амадеус. – Готовьтесь.

Рейвен в тревоге взглянула на него. Странное предупреждение испугало ее. Чем эта жертва отличается от других? Амадеус Блэк подвел ее к трупу, наклонился и снял одеяло.

– О Боже! – ахнула Рейвен.

У ее ног лежала Женевьева Стовер с лицом спокойным, словно она спала. Лепестки роз покрывали блондинку с ног до головы.

Констебль Блэк кинул взгляд на Алекса.

– Она носила его ребенка.

Рейвен в ужасе закрыла глаза. Бедный Алекс потерял сразу и любимую женщину, и ребенка. Какое, должно быть, потрясение – приехать на место преступления и увидеть вот это!

Расстелив на мокрой от росы траве свою шаль, Рейвен опустилась на колени рядом с трупом. Женевьева выглядела точно так же, как и остальные. Зашитые веки и рот. Бескровная рана на щеке. Лепестки роз покрывают тело.

И тут Рейвен заметила одно отличие. К платью была пришпилена записка. Она наклонилась и прочитала:

Пренебрег своей драгоценной собственностью, мистер констебль, и потерял ее.

И тогда Рейвен сделала то, чего никогда не делала раньше. Она прикоснулась к руке мертвой девушки. Закрыв глаза, она рассказывала констеблю то, что чувствует:

– Два неотчетливых лица сливаются в одно. Боли нет. Тяжелые веки закрываются, наступает мирный сон. Она так и не догадалась, что происходит, пока душа не покинула тело. Женевьева знала, кто ее убил. – Рейвен открыла глаза. – Это все.

– Спасибо. – Амадеус Блэк помог ей подняться на ноги. – Мы начнем опрашивать семью, друзей, сослуживцев.

Рейвен нерешительно посмотрела на Александра, почувствовала, что Блэк тронул ее за плечо, глянула на него и увидела, что он кивает.

Девушка подошла к Александру. Ей так хотелось прикоснуться к нему, утешить его…

– Алекс?

Он словно одеревенел.

– Я очень сочувствую твоей утрате.

Александр не смотрел в ее сторону.

– Если бы я не опоздал в оперу, Женевьева осталась бы жить. Она была… – Он замолчал, не в силах продолжать.

Рейвен почувствовала его боль.

– Если я могу что-нибудь…

Александр резко повернулся. Лицо его было мрачным.

– Можешь сказать мне, кто это сделал?

Рейвен медленно покачала головой.

– Но она знала своего убийцу.

Это его удивило.

– А остальные знали?

– Я говорю только о Женевьеве.

Все кончено.

Степан сидел в своем кабинете на Гросвенор-сквер, в который крайне редко заглядывал, положив ноги на стол и разглядывая обручальное кольцо, найденное им на подушке.

Вероятно, его брак оказался самым коротким в истории. Интересно, изменилось бы что-нибудь, если бы они поговорили о карьере в опере до свадьбы?

В дверь постучали. Боунс вошел раньше, чем князь успел его прогнать.

– Это принес курьер, ваша светлость.

– Спасибо. – Степан открыл записку и прочитал:

Мы должны поговорить о нашем браке на нейтральной территории. Встретимся в доме Пэтрис Таннер на Портман-сквер в два часа дня.

Его жена хочет урегулировать их проблемы. Хорошо это или плохо? И с чего вдруг Фэнси решила, что дом Пэтрис Таннер – самая подходящая нейтральная территория? Разве только они с примадонной помирились… а это значит, что его жена ушла из театра.

Степан посмотрел на карманные часы, встал с довольной улыбкой на устах и вышел из кабинета, чтобы привезти жену домой.

– Так, значит, Степан не вернулся ночью домой? – В этот субботний день Фэнси с двумя своими сестрами сидела в столовой.

– То, что его не было дома, не значит, что он спал с другой женщиной, – заметила Рейвен.

– Согласна, – поддакнула Блейз. – Князь прошел через многое, чтобы жениться на тебе. Сомневаюсь, что сейчас он начнет делать глупости.

– Я собираюсь вернуться на Гросвенор-сквер, но позже. – Фэнси лукаво улыбнулась сестрам. – Пусть поволнуется, моему мужу это только на пользу пойдет.

Паддлз поставил огромную лапу на колени Фэнси. Она почесала мастифа за ушами и угостила кусочком ветчины со своей тарелки.

– Этот пес путешествует по коленям, чтобы урвать хоть крошечку, – фыркнула Рейвен.

– Зато Паддлз понимает, что лучше ничего не выпрашивать, когда обедают Милый Друг и Милочка, – добавила Блейз. – Фэнси, мы рассказывали тебе, что Паддлз натворил, когда приходила с визитом леди Олтроп?

Фэнси покачала головой. Веселая история поможет ей приободриться.

– Леди Олтроп с герцогиней пили в гостиной чай и сплетничали. – Губы у Рейвен задергались, она с трудом сдерживала смех. – Но они не знали, что Паддлз спит за диваном. – Рейвен не выдержала, захихикала и махнула сестре, чтобы та продолжала.

– Паддлз бесшумно испустил не очень приятные газы, – подхватила Блейз, и Фэнси тоже начала хихикать. – Леди Олтроп с подозрением посмотрела на герцогиню.

Фэнси уже не хихикала, а хохотала.

– А герцогиня точно так же посмотрела на леди Олтроп, – сказала Рейвен.

Фэнси хохотала так, что по щекам ее потекли слезы. Сестры тоже громко смеялись. В столовую вошел дворецкий.

– О, какие веселые леди!

– Тинкер, вы помните тот день, когда Паддлз безобразно повел себя во время визита леди Олтроп? – спросила Блейз.

Дворецкий невольно фыркнул.

– Конечно, помню, – произнес он. – Прислуга в восторге от этой истории. – Тинкер протянул Фэнси коробку. – Это вам принес курьер.

С озадаченной улыбкой Фэнси открыла коробку. В ней лежали лиловые цветы.

– Здесь нет карточки.

Рейвен заглянула в коробку и помрачнела.

– Это мелколепестник. На языке цветов мелколепестник означает вдовство.

Фэнси пораженно уставилась на сестру. Кто мог послать ей такое?..

– У тебя есть что-нибудь, принадлежащее Степану? – спросила Рейвен.

– Наверху, в саквояже.

– Я принесу! – Блейз выскочила за дверь и через несколько минут вернулась.

Фэнси открыла саквояж, порылась в нем и вытащила ярко-синие шелковые подштанники мужа. Рейвен вытаращила глаза.