Николь Джордан - Воин

«Почему, Ранульф? Почему ты так и не приехал за мной?»

Сглотнув, Ариана сердито смахнула злые, слезы, обжигавшие глаза. Она не может позволить себе роскошь рыдать или потакать жалости к себе.

Она вызывающе вздернула подбородок. Пусть Ранульф де Верней приезжает в Кларедон. Она готова оборонять замок и людей от своего мстительного жениха, если это потребуется.

И она будет предана отцу, даже если за это ее обвинят в измене.

Скрываясь под одеянием монаха, Ранульф наблюдал за своей нареченной невестой со все возрастающим гневом и горьким разочарованием. В кольцо на парапете воткнули горящий факел, и он отбрасывал на нее ангельское сияние, пока она стояла там, в глубокой задумчивости. Невинный облик вводил в заблуждение, Ранульф не сомневался в этом. А также и складки усталости и озабоченности на ясном лбу. Это не сладкая покорная женщина. Ее коварная уловка стоит любого хитрого обмана придворных дам Нормандии – отказаться сдать замок Фицосберну, но при этом не объявить открыто о мятеже. Умно, но неправильно. Она не сумеет таким образом уклониться от гнева короля, пообещал себе Ранульф, и не избежит кары за неповиновение.

Ранульф прищурился, когда рыцарь по имени Саймон заботливо укутал ее плечи отороченной мехом накидкой. Между этими двумя очевидная близость и привязанность. Привязанность любовников? Неразумный укол ревности пронзил Ранульфа. Ариана Кларедон принадлежала ему, в точности, как и замок ее отца. Она его невеста, а скоро будет политической заложницей. Если она была неверна ему, изменяя с вассалом своего отца, то получит по заслугам. А еще Ариана заплатит, если решится бросить ему вызов.

Как будто проникнув в его мысли, Ариана медленно наклонила и слегка повернула голову. Ее встревоженные глаза вглядывались в тень, где стоял Ранульф.

Ранульф застыл и резко втянул в себя воздух при виде очаровательного зрелища, которое представляла собой освещенная факелом Ариана. Нет, сообщения ничего не преувеличили, подумал он, пронзенный поразительно сильным желанием. Когда-то в ней были одни глаза да кости, а сейчас – изящные округлости и глаза, в которых мерцают искры с медным отливом; они сверкают и полны жизни. Завораживающее, притягательное создание.

Ранульф не мог контролировать бурный отклик своего тела на мысль о том, что эта непокорная красавица окажется в его власти, но, не дожидаясь, пока шевеление в паху разрастется до неприличных размеров, он сжал челюсти и натянул капюшон своего монашеского одеяния пониже на лицо.

– С вами хочет поговорить монах, миледи, – произнес Саймон.

Ариана вздрогнула – голос вассала прервал ее размышления. Со вздохом повернулась она, чтобы поздороваться с подошедшим, и замерла на месте. Из тени выступила темная фигура… высокая, могучая…

Рука Арианы взметнулась к горлу. Ее сердце стукнуло уже дюжину раз, а она все не шевелилась. Ночные шумы замка исчезли. Было забыто все – воины, беженцы, угроза нападения вражеской армии. Осталась только высокая, неподвижная фигура, укутанная в покрывало из тьмы.

Вдоль позвоночника потек холодок страха – таинственная фигура угрожающе нависла над Арианой. Тени, которые отбрасывали факелы, словно накладывали чары, и Ариане казалось, что гигантский силуэт – это страшный дракон.

Это просто наваждение, с безысходным спокойствием убеждала она себя. Обманчивая игра света. Не желая выказывать свой страх, Ариана сделала нерешительный шажок вперед – и пугающий образ, к счастью, исчез. Свет едва лизнул края его одежды, и Ариана испустила вздох облегчения, узнав одеяние. Это просто монах. Никакой опасности.

Оцепенение прошло, но беспокойство осталось. Человек такого роста и сложения должен быть сильным и могучим, такой гигант скорее мог быть воином. Несмотря на разделявшее их расстояние, она ощущала его исключительную мужскую сущность.

Удивляясь странным ощущениям и дурному предчувствию, Ариана напомнила себе, что рядом ее люди и они защитят ее.

– Приветствую вас, демуазель, – негромко произнесла тень.

При звуке этого приглушенного низкого голоса в душе Арианы что-то шевельнулось. Она испытывала очень странное чувство… близости? Понимания?

Странные ощущения пронзали Ариану насквозь, и она по-прежнему не шевелилась.

– Я вас знаю, сэр монах?

– Не думаю, миледи.

Ариана заколебалась, раздираемая настороженностью и любопытством.

– Я хотел поблагодарить вас за то, что вы предложили приют бедному монаху. Я направлялся в монастырь во Фротаме, но мне преградили путь спасавшиеся бегством крестьяне, и я решил, что поступлю мудро, если вслед за ними укроюсь в вашем замке.

– Добро пожаловать в гостеприимный Кларедон, сэр монах. – Ариана вежливо ждала ответа, но, кинув на нее осторожный взгляд, Ранульф заметил, что ее ясные серые глаза полны настороженности и напряжения.

– Я тут подумал, миледи, – не могу ли я в эти трудные времена чем-нибудь вам помочь? Поскольку ваш благородный отец отсутствует, вы, возможно, нуждаетесь в помощи голов более мудрых.

Он увидел, как ее губы дернулись в подобии улыбки.

– Молитвы будут нелишними, добрый брат, но я предпочту положиться на советы вассалов моего отца.

– То есть вы хотите сказать, что решили объявить о сопротивлении лорду Вернею?

Ранульф заметил, что ее лицо стало холодным, однако она сумела не дать ему прямого ответа, а сказала только:

– Сожалею, что вы застрянете у нас, ибо я опасаюсь, что осада будет долгой. Я не решусь опустить мост ради того, чтобы вы могли покинуть Кларедон, но, если хотите, мы можем спустить вас вниз со стены, так что вы сумеете уйти отсюда.

«Осада будет долгой»? Так она не намерена впускать его?

– Вы не поняли меня, леди. Я тревожусь не о собственной безопасности, а обо всех добрых людях здесь. Разве не мудрее будет сдать замок лорду Вернею сразу же?

– Мудрее для кого?

– Для вас. Для ваших крестьян. – Увидев, что она нахмурилась, Ранульф быстро добавил: – Можете вверить мне свои страхи, благородное дитя.

– Утешительная мысль, – отозвалась Ариана с сомнительной искренностью. – Как неудачно, что я уже вверила все свои страхи Господу!

Он переступил границы, дозволенные даже духовному лицу, понял Ранульф. Взглянув на Саймона, он заметил, что рука рыцаря предусмотрительно сжимает рукоять меча.

– Простите, демуазель. Я не хотел обидеть вас своим любопытством. Я просто хотел предложить помощь.

Ранульф почувствовал, что ее настойчивый взгляд снова обшаривает монашеский клобук, словно она пытается прочесть выражение его скрытого тенью лица.

– Право же, я благодарна вам за ваш интерес, просто…

– Да, демуазель? Просто что?

Ариана отвернулась, всматриваясь в потемневшие окрестности, едва освещенные мерцающими кострами осаждавших.

– Я не привыкла обсуждать свои трудности ни с кем, кроме нашего священника, – ответила она, наконец.

– Похоже, в последнее время вам пришлось пережить много трудностей.

«Он подталкивает меня к ответу, – поняла Ариана, – с мягкой настойчивостью, которой я не в силах противостоять».

– Не больше, чем раньше.

– Но теперешний кризис… войско лорда Ранульфа у ваших ворот. Ведь он ваш жених?

– Да, – с горечью ответила она. – К сожалению.

– «К сожалению»? Вы не хотите выходить за него? – Ариана молчала, и монах задумчиво добавил: – Я удивлен, что вы вообще согласились на это обручение. Хотя многих невест вынуждали к этому, однако церковь требует получить согласие леди, прежде чем освятить брак.

– Когда-то у меня не было возражений против этого брака, – негромко произнесла Ариана. Ее надежды еще были так живы… когда-то. – Лорда Ранульфа избрал мне в супруги отец, и, честно говоря, я бы с радостью обвенчалась с рыцарем, у которого хватало сил, чтобы сохранить владения, которые я однажды унаследую. Женщине нужен муж, который в состоянии удержать власть и защитить земли. Иначе нет никакой уверенности.

– Очень рассудительно. Ваш отец сделал мудрый выбор.

– Когда-то я так и думала. Лорд Верней – один из самых могущественных баронов Нормандии… благодаря собственной беспощадности.

– Вы считаете его беспощадным? Он был недобр с нами?

– Нет. – И в самом деле, она помнила свое потрясение, когда такой свирепый воин, как лорд Ранульф, вдруг оказался добр и нежен с перепуганной юной девочкой.

– Так почему же вы сожалеете о помолвке?

– Потому что узнала правду о низости лорда Вернея, – горько прошептала Ариана.

– Правду?

– Он не настоящий рыцарь. Он алчный притворщик низкого происхождения… захватчик без чести и совести. Он предъявил свои права на собственность отца с помощью меча. Хотела бы я никогда не слышать его имени!

Ранульф почувствовал, что его руки с привычной яростью сжались в кулаки.

– Так вы не собираетесь впускать его? – сурово спросил он, забыв про свой маскарад.

– Отец доверил мне защищать Кларедон в свое отсутствие. Я не могу сдать замок, не узнав сначала, чего он хочет.

– Даже если Кларедон ему больше не принадлежит? Владения мятежников переходят короне, а говорят, что Уолтер Кларедон принял участие в мятеже баронов, в нападении на своего монарха.

Ее спина заметно напряглась, отметил Ранульф.

– Глупцы говорят много глупостей, сэр монах.

– Так Уолтер не присоединился к мятежу?

– Я не знаю, что произошло. Но когда он уезжал на север то не собирался выступать против короля.

– Возможно, он не посвятил вас в свои намерения.

– Потому что я всего лишь дочь? – Она вздернула подбородок. – Заверяю вас, мой отец непременно сообщил бы мне о любых планах, могущих иметь подобные последствия. И он не изменник.

– И все же Хью Мортимер поднял мятеж, а это делает вашего отца, как сторонника и вассала Мортимера, виновным в измене – если только он не отречется от своей клятвы верности.

Судя по серебристой вспышке гнева, мелькнувшей в ее глазах, Ариана намеревается сказать что-то едкое, подумал Ранульф, но она спрятала стиснутые кулачки в длинные и широкие рукава платья и произнесла с поразительным спокойствием:

– Я верна в первую очередь отцу и не сдам замок, пока не получу доказательств его вины. А теперь извините меня, сэр монах, у меня еще много дел.

Он низко поклонился, благословил ее, резко повернулся и молча пошел по стене, пока окончательно не растворился в ее тени.

После его ухода Ариана еще долго стояла на месте, не в силах избавиться от мрачных предчувствий. Этот монах затронул слишком много больных мест, а его дерзкие вопросы лишь добавили сумятицы и неуверенности в ее мысли. Неужели она выбрала неверный путь? Неужели сдать замок Черному Дракону – более мудрый выбор?

Пока она размышляла, Ранульф сделал знак своему оруженосцу идти следом и, сжав челюсти, пошел к воротам, ведущим во внутренний двор.

Он остановился у ворот и стоял там, дрожа, потому что темное облако гнева заволокло взгляд – черная ярость, слишком хорошо ему знакомая. Ранульф уже пережил это однажды, когда его отец отказал ему в законном наследстве. Обида по-прежнему оставалась свежей, не исцеленная рана отравляла ему душу в отличие от рубцов и шрамов на спине. Он сражался с собственным отцом, а сейчас придется сражаться с собственной невестой.

Преданность Арианы отцу заслуживает восхищения, не будь она столь безрассудной: Ариане грозило тюремное заключение и даже того хуже. Но только ли в преданности дело? Может быть, она просто защищает себя, не желая попасть в плен. Ариана не может не знать, что как политическая узница она будет лишена всех тех свобод и привилегий, которыми наслаждается сейчас. У дочери изменника прав будет меньше, чем у невольника в поле.

В одежде монаха в сопровождении оруженосца он вошел но внутренний двор и направился к внешней лестнице огромной каменной башни, а по ней на второй этаж, в большой зал, в котором сейчас царил полнейший хаос – вооруженные люди и слуги бегали туда-сюда.

Растворившись в толпе, Ранульф мрачно усмехнулся.

Они готовы начать сражение? Сражение, которое он очень скоро выиграет.

Высокая ночная свеча трещала, ее мерцающий свет проникал за отодвинутый прикроватный полог, отбрасывая слабые тени, плясавшие по светловолосой красавице в постели. Ранульф, затаив дыхание, смотрел на мирно спавшую женщину.

Ее светлые волосы с медным оттенком, сверкающие и блестящие, разметались по обнаженным плечам, лаская мягкий холмик груди, выглянувшей из-под края шерстяного покрывала. Ранульф уловил тонкий аромат разгоряченного во сне женского тела – притягательный запах, задевавший его первобытные мужские инстинкты и вызывавший в нем желание, какого он никогда раньше не испытывал. На щеках Ранульфа заиграли мышцы от усилия сдержаться и не прикоснуться к Ариане.

Он видел жилку, слабо бьющуюся на ее белом горле. Он стоял там и упивался красотой Арианы. Светлая и совершенная. Изящная, как роза. Невинная и уязвимая, как дитя… Да только она не дитя, уже давно не ребенок…