Начальница подняла на нее глаза и улыбнулась – она благоволила к Одре, испытывая к ней уважение, смешанное с восхищением. Зная историю девушки из хранящегося в больнице личного дела, она не переставала удивляться силе ее характера и несгибаемой воле.

– А, Одра, – сказала сестра Леннокс дружелюбно, – проходи и садись. Мне нужно кое-что с тобой обсудить.

– Слушаюсь. – Одра быстро подошла к столу и опустилась на деревянный стул, выпрямив спину и сложив руки на коленях. Ее широко раскрытые синие глаза были прикованы к лицу старшей сестры.

Маргарет Леннокс взглянула на письмо, которое держала в руке, и положила его на стол.

– Ну что ж, Одра, думаю, что могу предложить тебе место в Лидсе.

Лицо Одры озарилось радостью. Но прежде, чем она успела что-либо сказать, сестра Леннокс подняла руку и воскликнула:

– Минутку! Не слишком радуйся… по крайней мере, подожди. Я должна объяснить, что это не та работа, которую ты искала. К сожалению, это не в больнице.

– Ах, вот как, – произнесла Одра, – понятно. – И лицо ее омрачилось.

– Знаю, ты разочарована, что я не смогла устроить тебя в подходящее заведение, – продолжала Маргарет Леннокс сочувственным тоном. – И тем не менее я считаю, что ты должна обдумать это предложение, тем более что тебе так хочется переехать в Лидс.

– Конечно, я обдумаю его, – ответила Одра.

– Ну вот и умница. Итак, слушай. Я получила письмо от миссис Ирэн Белл, жены хорошо известного лидского адвоката. Она ищет няню и просит меня подыскать подходящего человека здесь, в больнице. Естественно, Одра, я сразу же подумала о тебе.

И сестра Леннокс рассказала девушке о том, как познакомилась с миссис Белл во время их совместного участия в движении суфражисток перед самой войной и как они сохранили связавшую их дружбу на долгие годы.

– Миссис Белл выше всяких похвал. У нее множество достоинств, – говорила сестра Леннокс. – И у меня есть основания считать, что вы с ней подойдете друг другу. Судя по тому, что она пишет в письме, работа будет нетрудная. Тебе придется смотреть только за одним ребенком – мальчиком пяти лет. Остальные трое детей – взрослые, полагаю, они учатся вне дома. – Леннокс вопросительно подняла бровь. – Ну, что ты по этому поводу думаешь? Тебя это интересует?

Одра с жадностью ловила слова старшей сестры, прекрасно понимая, что было бы глупо отказываться от такой возможности, не выяснив все до конца. Поэтому она без промедления ответила:

– Конечно.

Маргарет Леннокс кивнула, как бы подтверждая какие-то свои мысли, а вслух сказала:

– Я уверена, что с такой работой ты справишься играючи. – Она откинулась назад, сложила руки перед собой, соединив кончики пальцев, и несколько мгновений поверх них внимательно смотрела на Одру. Затем она произнесла:

– Ты так хорошо обращаешься с детьми, что у меня нет никаких сомнений в том, что ты будешь отличной няней. И не забывай, ты уникальная сестра милосердия, Одра, ты умеешь лечить, а это большая редкость. Никогда не забывай об этом твоем… можно сказать – даре.

– Нет, я не забуду, – ответила Одра, покраснев от похвалы и бормоча фразы благодарности старшей сестре за добрые слова и доверие к ней.

Тем временем Маргарет Леннокс продолжала:

– У меня были особые планы в отношении твоей работы в больнице, Одра, и я предполагала, что твое повышение – дело недалекого будущего. – Она улыбнулась девушке, затем слегка передернула плечами, как бы говоря, что ничего тут не поделаешь. – Ну что ж, лично я буду очень сожалеть о твоем уходе, если ты решишь оставить больницу. Но, как я тебе уже многократно говорила, я никогда не встану на твоем пути.

– Я знаю это и очень ценю все, что вы делаете для меня, – сказала Одра.

Улыбнувшись, сестра Леннокс закончила более деловым тоном:

– Сегодня я позвоню миссис Белл и договорюсь о твоем приезде в Лидс на собеседование. Я сообщу тебе все подробности, как только сама их узнаю. А пока возвращайся к своим обязанностям в изоляторе.

– Хорошо, – сказала Одра, вставая. – Еще раз спасибо.

И вот она ехала в Лидс.

Ехала, чтобы встретиться с миссис Ирэн Белл в ее доме, Калфер-Хаузе, в Верхнем Армли.

У Одры было такое чувство, что это начало чего-то хорошего в ее жизни. Она тихонько посмеялась над собой. Ведь предстояло всего-навсего собеседование перед приемом на работу. Однако же, если все пройдет хорошо, в ее жизни наконец произойдут большие перемены. Может быть, это будет началом совершенно новой жизни.

Эта мысль придала пружинистость ее походке, когда она пересекала Рыночную площадь в Рипоне, направляясь к маленькой железнодорожной станции на Норт-Роуд. Этим утром глаза Одры так ярко блестели, а ее юное, свежее лицо было залито таким румянцем, что несколько прохожих обернулись ей вслед. Но она этого не заметила. Как не замечала погоды. А день был ненастный и необычно холодный, небо – мрачное, почти не видимое из-за снега. Но ей было все равно. Даже если бы вдруг наступила весна, Одра этого не заметила бы, так поглощена была она своей целью и так переполнена радостным ожиданием и возбуждением. Всего неделю назад она слыхом не слыхивала о существовании семьи Белл, а теперь, проехав полграфства Йоркшир, она собиралась поступить к ним на работу.

А что если Беллы ей не понравятся?

При этой мысли Одра сбилась с ноги, но только на долю секунды. Шагая быстро и легко, она говорила себе, что придумает какой-нибудь благопристойный предлог и сразу же уедет, если люди в Калфер-Хаузе покажутся ей неподходящими хозяевами.

Билетер на станции весело поздоровался с Одрой, проколол ее билет и вручил обратный корешок. Он вежливо коснулся фуражки, и она, кивнув в ответ, заспешила вдоль платформы к уже стоящему у перрона лидскому поезду, свистящему и пыхтящему паром. Она быстро поднялась в вагон и прошла в первое попавшееся ей пустое купе первого класса. Она заняла угловое место у окна, и буквально через несколько минут дежурный по станции дал свисток. Поезд тронулся.

В купе было теплее, чем ожидала Одра. Сняв серые шерстяные перчатки и расстегнув пальто, она откинулась назад, устраиваясь поудобнее.

Одра знала, что выглядит сегодня отлично. Для поездки в Лидс она надела свое лучшее серое пальто от Мелтона. Хотя оно было куплено на распродаже и ему уже было два года, оно все еще было модным – свободного покроя с длинными накладными отворотами, пристегивающимися большой пуговицей на боку. Под пальто на ней были прямая юбка из серой шерсти и в цвет ей длинный, ниже бедер джемпер. Вместе они стройнили ее, и она надеялась, что создаваемая ими длинная прямая линия, а также черные выходные туфли с высокими каблуками делают ее выше. Это радовало Одру, всегда старавшуюся прибавить себе несколько сантиметров роста. Единственным украшением ее были доставшаяся от матери брошь-камея, приколотая ею к джемперу, и подержанные часы, к которым, тем не менее, она относилась с большой бережностью.

В сентябре, когда Одра гостила у Гвен, подруга подарила ей сливового цвета шляпу-клош из чесаного фетра.

– Самая неудачная моя покупка, – сказала Гвен, показывая шляпу Одре. – Она на мне, как на корове седло. Я в ней выгляжу просто ужасно, а на тебе она просто идеальна, душечка.

Гвен оказалась права. Шляпа в самом деле шла Одре, и она берегла ее для особого случая. Сегодня она надела ее впервые.

Но тут Одрой овладело беспокойство: не выглядит ли шляпа слишком фривольно для собеседования с миссис Белл? Открыв сумочку, она достала зеркало. Увиденное тут же рассеяло ее беспокойство. Шляпа, которая была последним криком моды, придавала ей стильный современный вид, а сочный сливовый оттенок фетра как раз в меру оживлял ее серый ансамбль. Она была одета строго и пристойно и была уверена, что произведет хорошее впечатление на миссис Ирэн Белл.

Одра шепотом повторила ее имя. Оно писалось и произносилось на французский манер, и она подумала, что это красивое имя. Пока поезд с грохотом несся через Дейлз в сторону Лидса, мысли Одры непрестанно возвращались к женщине, с которой она должна была встретиться. Она стала обдумывать то немногое, что ей удалось узнать о ней от Маргарет Леннокс.

В понимании Одры Ирэн Белл была процветающей деловой женщиной, склонной к интеллектуальным занятиям, и немного синим чулком. Преданная делу борьбы за права женщин, она была непоколебимым последователем движения Эмелины Панхерст, так много сделавшей для женской эмансипации. По словам Маргарет, миссис Белл была также большой поклонницей Нэнси Астор, американки, вышедшей замуж за лорда Астора и ставшей первой женщиной, которая заседала в парламенте. Миссис Белл и сама активно участвовала в политической жизни; она, по-видимому, неутомимо работала на партию тори в Лидсе и имела свои собственные политические амбиции – особенно в отношении парламента.

Одра нисколько не сомневалась, что это была интересная женщина, совсем не похожая на тех, с кем ей до сих пор приходилось встречаться. Не считая, конечно, такой незаурядной личности, как Маргарет Леннокс, которую Одра глубоко почитала и даже идеализировала.

Глядя в вагонное окно и почти не замечая проносящихся мимо полей и кустарников, Одра пыталась представить себе миссис Белл. Если она была подругой старшей сестры в течение многих лет и имела взрослых детей, то ей должно было быть уже за сорок, думала Одра. И тут же ей представилась строгая и даже несколько суровая женщина, напоминающая Маргарет Леннокс, бывшую образцом организованности и точности во всем, что она делала.

На этот последний вывод натолкнул Одру стиль письма, которое она получила от миссис Белл в начале недели. Оно было подробным и точным: в инструкциях относительно того, как ей добраться до Калфер-Хауза, ничего не было упущено. Уже во второй раз за последние дни Одру поразила исключительная предусмотрительность этой женщины, выславшей ей железнодорожный билет первого класса, а не более дешевый, как можно было бы ожидать при данных обстоятельствах. Это был поистине заботливый жест, который свидетельствовал о том, как могут сложиться их отношения, по крайней мере в понимании Одры. Она внезапно почувствовала, насколько интересна ей эта женщина и с каким нетерпением она ожидает встречи с ней.

Пунктуальность была одной из главных черт характера Одры, и она всегда нервничала, если ей приходилось опаздывать. Во время поездки она то и дело смотрела на часы, моля Бога, чтобы поезд пришел вовремя. К ее большому облегчению, он не опоздал – подошел к вокзальной станции Лидса ровно без одной минуты два, даже на шестьдесят секунд раньше срока.

Выйдя из унылого и грязного здания вокзала, Одра оказалась в водовороте транспорта и пешеходов, спешащих по своим делам. На секунду или две шум, скрип и лихорадочная суматоха этого самого крупного промышленного города на севере Англии поразили и испугали Одру. Оглушительная какофония звуков резко контрастировала с сельской тишиной сонного патриархального Рипона.

Но так как ничто не обескураживало Одру надолго, она через несколько минут приспособилась к обстановке. Сделав глубокий вдох, она распрямила плечи и гордо подняла голову, готовая бесстрашно встретить все, что ожидало ее в этом волнующе новом для нее мире.

Крепко зажав под мышкой сумку, она решительно перешла через дорогу на городскую площадь, где возвышалась статуя Черного принца на боевом коне. Нужную ей трамвайную остановку она нашла без труда и после десятиминутного ожидания в небольшой очереди вошла, вслед за стоящими перед ней людьми, в трамвай, идущий в Уингейт. В Верхнем Армли трамвай разворачивался и шел назад в город. Миссис Белл писала ей, что ее остановка конечная.

Через полчаса Одра сошла с двухэтажного трамвая, поездка в котором доставила ей большое удовольствие, и остановилась на минутку, с интересом оглядываясь вокруг. Не исключено, что очень скоро ей придется здесь жить.

Справа был маленький парк, окруженный черным чугунным забором с заостренными прутьями и аккуратно подстриженной живой изгородью. Как упомянула миссис Белл, он имел странное название Чарли-Кейк – Пирожок Чарли. Слева, за низкой кирпичной стеной, находилось огромное красивое кирпичное здание. Одра предположила, что это средняя школа для мальчиков в западной части Лидса.

Она точно знала, куда ей нужно идти, и без промедления двинулась вперед, не переставая разглядывать все вокруг. Было очевидно, что Верхний Армли очень живописен и несет печать викторианского очарования. Несмотря на то что небо, покрытое темными тучами, было мрачным и предвещало снегопад, легко угадывалось, как красиво здесь летом.

Следуя указаниям миссис Белл, которые Одра, обладавшая отличной памятью, выучила наизусть, она направилась вверх по Гринхилл-Роуд к Хилл-Тону, где находился дом Беллов.

День был холодный и очень ветреный. И она шла, с трудом придерживая свою шляпу. Ледяной ветер, свирепо продувавший склоны холма, сбивал ее с ног. Дрожа от холода, она добралась наконец до вершины холма и остановилась перед внушительными витыми железными воротами, на которых висела большая доска в форме ромба. Доска была сделана из меди и начищена до ослепительного блеска. На ней причудливыми буквами со множеством завитков была надпись «Хауз».