Барбара Картленд - Волшебный сон

— Она поступила… очень смело… решившись убежать, — заметила Клодия.

— О да, действительно слишком смело! — согласилась леди Бресли. — Негодовал не только ее муж; отец твоей матери просто пришел в ярость. Он бушевал, грозился убить актеришку, похитившего его дочь! Но в конечном счете не сделал ничего, только в сердцах вычеркнул имя твоей матери из своего завещания и приказал никогда впредь не упоминать о ней в его присутствии.

— Жаль, мама сама… не рассказала мне обо всем… — прошептала Клодия.

— Я думаю, ей не хотелось обижать любимого человека, — задумчиво произнесла леди Бресли.

И Клодия решила, что она, видимо, права.

Всем было гораздо спокойнее от того, что девочка считала Уолтера Уилтона родным отцом.

Да он фактически и относился к ней как к собственной дочери.

— Теперь, когда ты узнала правду, — сказала леди Бресли, — мы должны подумать, как тебе следует поступить.

Клодия молчала.

— Спешить не стоит, — продолжала рассуждать леди Бресли. — Лучше дать твоему отцу возможность самому узнать о смерти твоей мамы; тогда он, вероятно, сочтет необходимым навести справки о тебе.

— Может быть, после стольких лет он и не поинтересуется мною, — робко молвила Клодия.

— Вполне возможно, — кивнула леди Бресли. — Что ж, мы дадим ему время на размышления, а пока я приглашаю тебя в путешествие.

У девушки засияли глаза.

— Вы серьезно предлагаете мне?.. Это правда?..

— Конечно, раз я тебя приглашаю, — строго произнесла леди Бресли. — Едва ли тебе следует оставаться здесь, в этом пустом доме, одной, без единой души рядом, да и денег у тебя, полагаю, совсем немного, — Я уверена, кое-какие деньги все-таки должны оставаться, — промолвила Клодия извиняющимся тоном, — и я собиралась зайти в «Коуттс-банк»… разузнать, есть ли средства на па… на счете Уолтера Уилтона.

Она хотела сказать «папином»и с видимым усилием назвала его имя.

— Мой секретарь позаботится обо всем, — пообещала леди Бресли. — Тебе же надо упаковать свои платья, а к ним необходимо добавить еще кое-какие наряды, ведь мы с тобой отправляемся за границу.

— За границу? — воскликнула Клодия.

— Я как раз собралась в Испанию, повидать своих друзей, и я беру тебя с собой.

Клодия сжала ладони.

— В Испанию? Я с радостью отправилась бы в Испанию! Мы с мамой читали книги об этой стране, а в школе я изучала испанский язык, правда, совсем немного.

— Хорошо, в любом случае это тебе пригодится, — заметила леди Бресли. — Но мы возьмем с собой в сопровождающие гида, поэтому все, что от нас требуется, так это вверить себя его заботам, и только.

— Не могу… поверить!..

Клодия была до такой степени поражена столь неожиданным поворотом судьбы, что чуть было не припала с рыданиями к ногам леди Бресли.

— Все было… так страшно… Я не знала, как мне жить… как поступить… что делать… куда идти… А сейчас каким-то чудом появились вы…

Будто с небес спустились… И все сразу переменилось.

Леди Бресли протянула руку и коснулась ее щеки.

— Тебе не о чем больше тревожиться, дорогое мое дитя, — пыталась она утешить девушку. — Семь лет назад умер мой муж; с тех пор я веду жизнь одинокой старухи. Компаньонки сменяли одна другую, неизменно надоедая мне, и я избавилась от них. Это просто восхитительно, что теперь рядом со мной будешь ты!

— О, благодарю вас, благодарю! — повторяла Клодия. — Надеюсь быть вам полезной и все делать так, чтобы вам не пришлось ни о чем пожалеть.

— Я любила твою маму, — промолвила леди Бресли, — а ты была очень симпатичной малюткой. Я уверена, у нас с тобой найдется много общего.

— И я хочу верить в это, — с чувством сказала Клодия.

— Ты очень приятная девушка. — Леди Бресли поцеловала ее.

Вспоминая все свои треволнения, Клодия подумала, что солнце рассеяло мглу в тот самый миг, когда она уже ни на что не надеялась.

Она не была больше одинока.

Напротив, теперь перед ней открывался путь в новый волшебный мир.

И разве могла она знать или хотя бы предположить, какое ждет ее впереди потрясение, столь же горестное и почти столь же кошмарное, как только что пережитое!

— Беги скорее наверх, моя дорогая, — велела леди Бресли, — и приготовься к отъезду! Я пришлю слуг упаковать твои вещи, тебе самой незачем беспокоиться о сборах.

Клодия повиновалась.

Она сняла домашнюю одежду и облачилась в самое нарядное свое платье, которое мама купила ей всего несколько месяцев назад.

Пока она переодевалась, ее вдруг посетила мысль о судьбе этого дома.

Она вошла в спальню матери и тотчас ощутила аромат духов, сопровождавший маму повсюду.

Это было нежное благоухание белых фиалок, и Клодия подумала, что никогда не сможет его забыть.

Мамина одежда все еще аккуратно висела в платяном шкафу.

Девушка подошла к туалетному столику и достала оттуда бархатную коробку, в которой мама хранила свои драгоценности. Их было не так уж много.

Но всякий раз, когда у Уолтера Уилтона появлялись деньги, он приобретал что-нибудь изящное для жены.

Какую-нибудь вещицу, блеск которой, как он говаривал, отражает звезды в ее глазах.

«Я не должна все это оставлять», — подумала Клодия.

Она прекратила поиски денег, зная, что их нет, — все, что ей удалось найти, уже было потрачено на похороны.

Вместо золотых соверенов Клодия отдала владельцу похоронного бюро золотые часы Уолтера Уилтона, которые тот взял довольно неохотно.

Все еще пребывая в плену тягостных мыслей, девушка спустилась вниз.

Ее крестная мать сидела на том же месте.

Она подняла голову и посмотрела на входившую в комнату Клодию.

— Ты выглядишь весьма нарядно, моя дорогая, — отметила она. — Впрочем, твоя мать всегда отличалась хорошим вкусом.

— Боюсь, у меня… не так много одежды сейчас. Мама ждала, когда будут давать «Макбета», собиралась после бенефиса купить мне два новых платья.

— Я куплю все, что тебе понадобится, но нам следует поспешить, ведь ты же не хочешь скомпрометировать меня в Испании, тем более что твой приезд будет для всех неожиданностью.

— Это так… любезно с вашей стороны… но я не знаю, как мне поступить с домом.

— Мой секретарь, господин Прайор, позаботится обо всем, — заверила ее леди Бресли, — а когда ты вернешься, мы решим, продать его или сохранить. Такие вещи не делаются наспех.

Они сели в карету, запряженную великолепными лошадьми.

Клод ни казалось, будто она видит волшебный сон.

Только бы он не закончился слишком быстро!

Дом леди Бресли на Гросвенор-сквер напоминал сказочный дворец.

Похоже, целая армия слуг заботилась о его содержании.

Последующие несколько дней портнихи ежечасно сменяли друг друга; создавалось впечатление, будто они вовсе не покидали дом.

Клодия рассчитывала, что они с леди Бресли сами отправятся по магазинам за нарядами.

Но ее крестная оказалась столь важной персоной, что портнихи устремились к ней по первому зову.

Вечерние и повседневные платья, пальто, жакеты, шляпы — все было предоставлено на ее суд.

Впервые в жизни девушка обнаружила, какой это утомительный труд — безостановочно примерять наряды.

Наконец они были готовы к длительному путешествию.

Сначала в карете добрались до Тилбери, а там, пересев в океанский лайнер, отправились в Испанию.

Клодия поразилась несметному количеству людей, озабоченных их удобствами.

Один из сопровождающих присматривал за багажом, который перегружали два лакея.

Кроме того, при путешественницах постоянно находились горничная и секретарь леди Бресли; последний должен был проконтролировать, соответствует ли заказанная на борту судна каюта пожеланиям его госпожи.

И в довершение всего Клодия немало удивилась, что в Испанию вместе с ними едет кучер миледи.

— Я намерена нанять карету и хороших лошадей сразу же по прибытии в Испанию, — объяснила леди Бресли, — но вовсе не желаю брать совершенно незнакомого кучера, которому я не могу доверять. Хопкинс служит у меня всего лишь год, но он показал себя превосходным кучером.

Все это Клодия расценила как излишнюю расточительность.

Когда они ступили на борт океанского лайнера, она поразилась, как принимают здесь леди Бресли, — такого внимания удостаивались разве только члены королевской фамилии.

— Я много путешествую с тех пор как овдовела, — объяснила она крестнице, — а председатель правления этой пароходной линии мой личный друг. Он отдает подчиненным распоряжение заботиться обо мне должным образом.

Их каюта, конечно же, была лучшей на судне.

Смежную каюту превратили в гостиную, потому что на лайнере не было слишком просторных апартаментов.

Два стюарда постоянно прислуживали им, а пищу, как выяснилось позднее, повара готовили для них отдельно.

Прежде чем уснуть, Клодия каждый вечер произносила благодарственную молитву? Богу за свое спасение от одиночества и нищеты.

В те дни, когда они с леди Бресли подбирали для Клодии необходимые наряды, у них зашел разговор о будущем.

— Возможно, дорогое дитя, — сказала крестная, — когда мы вернемся, ты захочешь встретиться со своим отцом. Но, я думаю, было бы ошибкой писать ему сейчас.

— Почему?

— Потому что он наверняка уже прочитал в газетах о гибели Уолтера Уилтона и твоей мамы.

Дадим ему время подумать. Пусть он сам решит, стоит ли ему встречаться с тобой, прежде чем ты увидишься с ним.

— Я все понимаю… — кивнула Клодия, — и думаю… это разумное решение.

— Поэтому тебе следует называть себя Клодией Ковентри, это моя девичья фамилия, — продолжала леди Бресли. — Лишь когда мы вернемся в Англию, ты начнешь употреблять свой титул.

Клодия с удивлением и одновременно некоторым испугом взглянула на крестную.

Та улыбнулась и объяснила, вкладывая в эти слова особое значение:

— Ты должна осознать, что, если твой отец теперь граф Стратнайвн, ты отныне — леди Клодия Найвн.

Девушка прерывисто вздохнула.

— Однако, салю собой разумеется, нельзя забывать, что в глазах общества твоя мама — персона нон грата. Поступив вопреки здравому смыслу, она сожгла за собой все мосты. Эта скандальная история все еще не выветрилась из памяти некоторых пожилых людей в Шотландии. Еще бы! Как она могла себе позволить бежать с актером!

— Полагаю… они были потрясены случившимся, — чуть слышно промолвила Клодия.

— Правильнее было бы сказать — они содрогнулись от ужаса! — поправила ее леди Бресли. — Но, как я уже говорила, моя дорогая, я действительно могу понять твою маму, потому что ее брак был состряпан по сговору ее отца с тогдашним виконтом Наивном.

Она немного помолчала, прежде чем продолжить свой рассказ.

— Два немолодых господина келейно приняли решение, которое, на их взгляд, должно было пойти на пользу их кланам. Чувства будущих молодоженов едва ли вообще брались в рассуждение.

— И мой отец… мой настоящий отец… Он намного старше… мамы?

— Ему тогда было почти сорок»— ответила леди Бресли. — Сейчас, полагаю, ему около шестидесяти.

Клодия словно воочию увидела Уолтера Уилтона.

Стройный, красивый мужчина, достаточно молодой, чтобы смеяться, шутить и веселиться вместе с мамой.

Иногда, подтрунивая друг над другом, они походили на детей.

Клодия никак не могла решиться задать другой мучивший ее вопрос, но, немного поколебавшись, все-таки спросила:

— Я… Мне не надо носить… траур по маме?

— Разумеется, нет! Ни одна душа в Лондоне никоим образом не должна связывать тебя со смертью Уолтера Уилтона, и тебе, безусловно, никогда не следует упоминать о нем в присутствии кого-либо из моих друзей, — решительно заявила леди Бресли.

И все же Клодия очень любила человека, которого считала своим отцом.

Ее привязанность к нему не позволила ей сейчас промолчать.

— Он всегда… был очень добр ко мне, — пролепетала она.

— Я в этом не сомневаюсь, моя дорогая, но, поскольку Уолтер Уилтон к тому же был очень умен, он бы понял, что я поступаю правильно и прошу забыть о нем исключительно ради твоей пользы.

Леди Бресли выразительно посмотрела на девушку.

— Когда мы вернемся из Испании, я намерена представить тебя обществу как мою крестницу, и в этом качестве ты будешь достойно принята в самых высокопоставленных, самых элитных кругах.

В голосе ее слышалось удовлетворение.

Однако она тут же добавила чрезвычайно серьезно:

— Но помни, Клодия, если станет известно, что ты жила в доме Уолтера Уилтона, тебя отвергнут, как когда-то отвергли Джанет.

Девушка хотела было возразить, что мнение общества совсем не волновало ее маму, но быстро сообразила, что не стоит этого делать.

Она продолжала молча слушать леди Бресли.

— Для моих друзей в Испании ты будешь просто моей крестницей. А по возвращении из путешествия, как я уже говорила, ты сама решишь, заявлять тебе о своих правах или нет.