Стюарт молчал. Неужели дрогнул? Понял, что теряет слишком много? Верити не осмеливалась даже вздохнуть.

– Я все понимаю, – медленно произнес он. – Принимаю это в качестве платы за счастье.

– Но я не понимаю! – Герцогиня хватила тростью об пол. – Ее и соответственно вас вместе с ней изгонят отовсюду. Двери захлопнутся прямо перед вашим носом. Перспективы, надежды – все растает как дым. Ваша жизнь, какой вы ее знали, будет кончена.

– Нет, мадам, моя жизнь только начинается. Мне не требуется благословление либеральной партии, чтобы продолжать юридическую практику. Чтобы жить в Фэрли-Парк, мне не нужно одобрение общества. Пусть я стану изгоем – ради любимой женщины с радостью.

Слезы хлынули снова, горячие и радостные. Значит, вот так принцы убивают драконов ради своих принцесс!

– Мистер Сомерсет, вы сошли с ума. – Голос герцогини дрожал.

– Я полюбил ее с той минуты, как увидел впервые, мадам. Она покинула меня; потом я ее покинул. А сейчас мы наконец вместе, и ничто, кроме смерти, не разлучит нас. И уж точно не вы. И не либеральная партия. И не мнение каждого мужчины, каждой женщины и каждого ребенка в Англии. – Стюарт поклонился. – А теперь, с вашего позволения, мне пора. Я слишком долго не видел сегодня мою даму.

Он повернулся и пошёл прочь. И в этот миг вдовствующая герцогиня сделала нечто такое, чего не ожидал никто. Закрыв лицо руками, она заплакала, да не тихо, как подобает леди, а зарыдала так, что все ее старческое тело сотрясалось от рыданий. Стюарт обернулся, разинув рот. Верити чуть не упала со стула.

Мистер.Сомерсет бросился к герцогине:

– Что с вами, мадам?

Она отвернулась. Постепенно рыдания стихли до деликатной икоты, потом смолкли совсем. Держась прямо, как палка, герцогиня добралась до своего кресла. Стюарт поддерживал ее под руку. Она опустилась в кресло, сурово сжав губы.

Стюарт поклонился снова.

– Мистер Сомерсет, прошу вас, сядьте.

– Мадам, вы должны понять – вам не заставить меня переменить решение.

– Да, теперь я понимаю. Но прошу еще несколько минут вашего внимания. Окажите честь старой женщине.

Поколебавшись, Стюарт ответил:

– Конечно.

– И вы, Вера, садитесь. Нет ничего смешнее, когда взрослая женщина стоит на стуле, – продолжала вдовствующая герцогиня, даже не посмотрев в сторону Верити.

– Прошу прощения, мадам? – Стюарт не скрывал своего удивления.

Разумеется, герцогиня не удостоила его ответом.

Верити опустилась на сиденье. Но ей не сиделось на месте. Платье! Ей нужно платье, простое, элегантное, не слишком дорогое и...

– Мистер Сомерсет, вы помните, что я рассказывала вам о моей сестре и ее муже? – говорила между тем герцогиня, и ее голос хрипел.

– Да. Они оба погибли в море. Вы взяли на воспитание их дочь. И она умерла, когда ей было шестнадцать.

– Ее звали Вера. Леди Вера Дрейк. Но я не говорила, что она умерла. Я сказала – «мы ее потеряли».

Гробовое молчание.

– Теперь вы понимаете, мистер Сомерсет?

– Бог мой, неужели вы хотите сказать, что... что...

– Именно, – торжественно произнесла вдовствующая герцогиня.

Верити рухнула на свой стул. Кажется, стул зашатался. Ей пришлось что было силы вцепиться в подлокотники. Не ослышалась ли она? Неужели тетя все-таки ее признает?

– Леди Вера Дрейк была нашей радостью и нашим горем. Я постоянно тревожилась за нее, как не тревожилась за собственных детей. К несчастью, моей опеки оказалось недостаточно. В возрасте шестнадцати лет она понесла ребенка от конюшего, которому было тогда всего семнадцать. Новость была как гром средь ясного неба. Моя хорошо налаженная жизнь дала трещину. Вера была любимой дочерью моей сестры и брата мужа. Как я горевала и как злилась – ведь я не исполнила своего долга перед племянницей, моим мужем и ее родителями. Ее беременность мы сохранили в тайне. Знали только я, ее гувернантка да врач, который пользовал Арлингтонов вот уже тридцать лет. Я должна была сохранить тайну во что бы то ни стало, поэтому разработала план, как поправить дело. Врач диагностирует у Веры изнурительную болезнь, которая потребует длительного лечения за границей. Ребенка усыновит надежная семья, которую мы щедро вознаградим, чтобы хорошо о нем заботились. Вера вернется в Англию, ей будет всего семнадцать. Она дебютирует, произведет фурор и проживет свою жизнь так, как подобает женщине ее рода. Меня одолевали гнев и разочарование. И тогда я совершила роковую ошибку. Я отправила ее в дальнее поместье Арлингтонов, но не посвятила в свой план. Напротив, сказала Вере, что она погибла. Что я отправлю ее подальше от Лондона и посажу под замок. Остаток жизни она проведет в сельской глуши. Я хотела ее напугать, потому что она действительно совершила большой проступок. Хотела, чтобы она хорошенько поразмыслила над своим поведением и с благодарностью приняла второй шанс, когда придет время. Но я перегнула палку. Напуганная, Вера сбежала вместе с отцом ребенка. Мы сумели проследить их путь до Саутгемптона. А потом они словно в воду канули. Я безумно испугалась. Заставила гувернантку и врача поклясться, что сохранят тайну, а потом принялась выстраивать самую ужасную ложь в моей жизни. Мы инсценировали ее смерть. Мой муж от горя поседел за одну ночь. Но я не осмелилась сказать ему правду из страха, что он во мне разочаруется. Мы устроили пышные похороны. Наша жизнь шла своим чередом, грустная и пустая. Но каждый день я гадала – что могло с ней случиться? И что я могла сделать иначе? А потом, в один прекрасный летний день, почти семь лет спустя после ее исчезновения, в Линдхерст-Холл прибыл с визитом незнакомый мужчина. Мужа тогда не было дома. Я приняла посетителя сама. Нерешительно, чуть не заикаясь, он сообщил: кухарка из его имения называет себя дочерью девятого герцога Арлингтона. Неужели это правда? Ужас вернулся с новой силой. Моей единственной мыслью тогда было скрыть собственный обман от мужа. Я показала молодому человеку могилу, где покоилось тело неизвестной женщины, которое раздобыл наш врач– я никогда не интересовалась, где он его взял. Показала ему фотографию одной из моих племянниц. Предложила повидать врача, с которого взяла обет молчания. К тому времени как вернулся муж, молодой человек уже пребывал в твердой уверенности, что его кухарка лжет. Он сказал мужу, что прибыл полюбоваться нашим садом. Мы вместе отобедали, и он уехал восвояси. На следующий день я отправилась в Лондон и наняла человека, чтобы выяснить, в самом ли деле кухарка того молодого человека была нашей пропавшей племянницей. Было большим облегчением узнать, что она жива и здорова, как и ее ребенок. Но детектив привез также сведения, которые поставили передо мной новую дилемму. Я узнала, что мистер Бертрам Сомерсет и моя племянница более двух лет кряду состояли в любовной связи. После его визита в наш дом эта связь внезапно оборвалась. Тогда я заключила, что она призналась в своем происхождении с целью заставить его на ней жениться. Моя ложь представила ее в крайне невыгодном свете и привела к разрыву их отношений. Мне отчаянно хотелось вернуть ее в семью. Но как нам признать Веру живой, если ее репутация погублена так, что даже могущественные Арлингтоны не в силах ничего сделать! Значит, необходим был человек, которого я могла упросить на ней жениться. Конечно, эта мысль шла вразрез с моим представлением о священном институте брака. Только охотно, только с любовью и уважением друг к другу и могут люди идти к алтарю, чтобы жить вместе до конца своих дней. Мистер Бертрам Сомерсет не собирался жениться на ней, если к браку не прилагался союз с Арлингтонами. Будь она чиста, я бы и мысли не допустила о подобном браке. Но она запятнала свою честь, поэтому ее молодой человек оказался самым подходящим кандидатом. Я мучилась сомнениями долгие недели, а потом решила спрятать свои принципы подальше, посетить Фэрли-Парк и устроить их свадьбу на следующий день после моего ежегодного бала. Но в самый день бала случилось нечто непредвиденное. Вера уехала в Лондон! Мой человек, выполняя данные мной указания не спускать с нее глаз, проследил ее путь. Думаю, мистер Сомерсет, не стоит говорить, что произошло с ней во время этой поездки.

Верити залилась краской жаркого стыда. Все эти годы тетя знала о той ночи со Стюартом – и вспоминала о ней каждый раз, когда его видела.

– Почему вы мне не сказали? – воскликнул Стюарт. – Я сходил с ума, пытаясь ее отыскать.

– Вера меня разочаровала. Как она могла снова быть такой опрометчивой? При том что мужчина был ей совершенно незнаком. Чего ради? Отомстить бывшему любовнику? Нет ничего глупее, чем то, что она натворила.

– Все было не так, – тихо сказал Стюарт.

– Да, теперь я понимаю. Но тогда, много лет назад, я была тверда и непримирима. Я решила, что она недостойна древнего славного имени Дрейков. Я больше не желала иметь с ней ничего общего.

Но детектив продолжал следить за Фэрли-Парком, и я по-прежнему получала известия о ней и ее сыне. Мало-помалу я прониклась уважением к ее выдающемуся кулинарному таланту и успехам мальчика.

Вдовствующая герцогиня вздохнула.

– Три года назад, когда муж находился при смерти, я призналась ему в содеянном. Он невероятно обрадовался – не будь он болен, тут же помчался бы в Фэрли-Парк! Я обещала ему, что буду заботиться о Вере и ребенке до конца своих дней. После моей смерти заботу о них возьмет на себя Тин. Теперь к настоящему. Неправда, мистер Сомерсет, что я вам никогда не говорила. Я намекнула однажды, когда вы вернулись в Лондон после похорон брата. Вы по-прежнему не знали, кто она, и я сделала, что могла, чтобы вам захотелось встретиться с ней лицом к лицу. Но я снова допустила промах, как всегда в том, что касалось Веры. Из Фэрли-Парк сообщили, что вас наконец видели вдвоем. На следующий день вы разорвали помолвку с мисс Бесслер. Внезапно меня охватили мрачные сомнения: так ли уж права я была? Поскольку нас многое связывало и ставки были слишком высокие, мне захотелось удостовериться, что вы ступаете на этот опасный путь не ради простого вожделения.

Верити снова взобралась на стул. Она увидела, как тетя поднесла платок к покрасневшим глазам.

– Но я даже не представляла, что вы проявите твердость и решите жениться на Вере во что бы то ни стало. Теперь, после стольких лет, ее репутация восстановлена, и мы снова одна семья.

Вдовствующая герцогиня Арлингтон встала. Стюарт тоже поднялся. Она крепко обняла его:

– Спасибо, мистер Сомерсет. Спасибо. Герцогиня снова промокнула глаза платком.

– Мистер Сомерсет, сейчас я выйду из гостиной ровно на пятнадцать минут. За это время вы сделаете официальное предложение моей племяннице. После этого вам нельзя будет видеться с ней наедине до самой свадьбы. А вам, Вера, нельзя терять времени. Предстоит многое успеть. Семья должна воссоединиться. Нужно сшить приличный гардероб. Вас надлежит представить ко двору. Еще и свадьба – она должна состояться до открытия парламентской сессии. Нельзя терять ни минуты!

Ошеломленный Стюарт стоял посреди гостиной. И в этот момент Верити возникла, словно ниоткуда, и бросилась ему на шею, чуть не опрокинув его на пол. Она покрыла его лицо поцелуями.

– Я вас люблю. Я вас люблю. Я вас люблю, – твердила она Стюарту между поцелуями. – Подумать только, что вы для меня сделали! Не могу поверить, что вы были готовы бросить все ради того, чтобы мы могли жить вместе! И вы вернули мне семью. Теперь я смогу увидеть, как женится Тин. Смогу наконец увидеть детей моих двоюродных сестер.

– А мне не верится, что вы та, кто вы есть, – сказал Стюарт, все еще не в силах прийти в себя от удивления. – Конечно, Герцогиня во всем призналась, да и без того концы сходятся. Но мне не верится. Как я мог догадаться, что ваши корни действительно уходят в глубь веков, к самой битве при Гастингсе!

– Ошибка. – Верити смеялась и плакала одновременно. – Я просто поражена вашим невежеством. Наш род гораздо старше: мы были графами уже при Эдуарде Исповеднике.

Потом она схватила Стюарта за руку и потащила за ширму в дальний угол гостиной. Он обхватил ее лицо ладонями.

– Бог мой, как вы сумели пережить эти ужасные годы?

– Позже, позже! Расскажу потом. – Верити обвила его руками. – А теперь молчите и поцелуйте меня.

– Но я еще не сделал вам предложения, – возразил Стюарт.

– К черту предложение. Быстрей же! Разве вы не слышали, что она сказала? Вот смешная старуха – компаньонки в наше время! И это на нее похоже – устроит свадьбу прямо накануне открытия парламента, чтобы явился весь свет.

Она потянулась к застежке его брюк. Стюарт перехватил ее руку, весьма удивленный:

– Прямо здесь?!

– Есть предложение получше? Некоторое время он молча смотрел на Верити.

– Вообще-то нет. Бог мой, впереди будут долгие ночи. Стюарт толкнул ее к стене и поцеловал, что было сил. А дальше был быстрый, яростный акт, и Верити тут же оказалась на вершине блаженства. Стюарт прибыл туда же несколькими секундами позже.