– Как тебя зовут?

– Лола. Лола Мартинес.

Она его совсем не возбуждала и работала наподобие механика, пытающегося завести заглохший двигатель. Но как она ни облизывала его, как ни сосала его член, Майк лежал, словно бревно. Его раздражала ее нескончаемая болтовня – о том, как тяжело в Париже иностранцам, как она скучает по тропикам и родным. Голос у нее был визгливо-скрипучий.

– Ты слишком агрессивна, – сказал он.

– Вам вернуть деньги?

– Не надо, – покорно ответил он, мечтая только о том, чтобы она поскорей убралась. Но она вспрыгнула на постель, крепко обняла его и положила на себя. Обхватив его своими коротенькими ножками, она изо все сил старалась, чтобы его мягкий член вошел в нее. Когда ей это наконец удалось, она принялась помогать ему телодвижениями. Майк пытался представить себе, что это какая-то другая женщина, но ему не удавалось даже это, ее прокуренный рот и потное тело вызывали только единственное желание: поскорей избавиться от этого кошмара.

Наконец все кончилось, и она издала фальшивый стон, а затем со словами: «Ты великолепен!» – мигом оделась и выбежала вон. Сначала Майк никак не мог заснуть, но потом с трудом пришел в себя – уже от телефонного звонка. Приняв холодный душ, он выскочил на улицу, сел в машину и поехал за Мардж.

И вот ее нет. Сейчас, должно быть, она уже в Марселе. Бросив взгляд на взлетно-посадочную полосу, он расплатился и вышел из бара. Всю дорогу от аэропорта до города он проклинал себя за глупость и доверчивость. Его подло обманули, и виноват в этом был Клэй. Он нажал на газ, взгляд его был устремлен на дорогу, но уйти от проклятых мыслей не удавалось. У него в запасе всего две недели, а у чертова Клэя – полная свобода да еще Мардж, которая до сих пор не может его забыть.

Откуда вся эта напасть? Этот Клэй, шлепнувшийся с неба, не разбившись о землю? Эта Мардж, вторгшаяся в его жизнь и нарушившая ее спокойное течение? Нет, думать обо всем этом уже не было сил. Надо сосредоточиться перед въездом в город – до него оставалось всего десять километров, вот-вот начнутся пробки. Ее пароход отходит в одиннадцать. Ну и пусть, подумал он, ей же хуже, она еще вспомнит его.

40

Огромный лайнер водоизмещением в двадцать тысяч тонн, по словам его капитана-грека, больше походил не на пароход, а на фешенебельный плавучий отель международного класса: два плавательных бассейна, пять палуб для отдыха и развлечений, сауна, спортзал и множество разных салонов и гостиных. В общем, проспекты не могли отразить всего великолепия этого гигантского сооружения, бороздившего воды Средиземного моря. Мардж была приятно удивлена и решила обо всем написать Майку как только окажется на суше.

И команда, и пассажиры были собраны со всего света. В ресторане Мардж заметила несколько знаменитостей, но роскошные блюда в основном французской кухни и вышколенные официанты-итальянцы затмили собой все остальное. Пароход направлялся в Мальорку через Сицилию и Сардинию, а обратно – через Марсель и Монако. Она предвкушала свидание с Пальмой, оставившей в ее сердце неизгладимые воспоминания. Обещали стоянку на целый день, и ей вполне хватит времени, чтобы воскресить в памяти самые, пожалуй, счастливые дни ее жизни. Пассажиры намеревались собраться после ланча и познакомиться поближе, но Мардж не была расположена к светскому общению, она чувствовала себя разбитой после встречи с Майком. Она даже толком не могла понять, что произошло, но он стал ее раздражать. Мардж не желала больше иметь его в качестве любовника. Отныне он становился ее другом, не более того. Сравнивая Майка с Клэем, она все-таки отдавала предпочтение последнему, хотя он и обвинял ее во фригидности. Сейчас она поняла, что это далеко не так, просто у Клэя не хватало терпения. Майка она попросту соблазнила, чтобы он помог ей пережить тяжелые минуты, но Клэй – это совсем другое.

Подали кофе. Чуть позже Мардж отправилась в свои роскошные апартаменты, выдержанные в ее любимых голубых и бежевых тонах. На столике стоял огромный букет цветов – подарок от «Интерконтиненталя». Она легла на широкую кровать и погрузилась в сладкий сон.

Первые несколько дней Мардж в основном спала с перерывами на завтрак, обед и ужин, немного загорала, иногда брала в руки книгу и рассеянно пробегала несколько страниц. За столом с ней сидела неразговорчивая японка, жена торговца сушеной рыбой из Хоккайдо. Мардж решила, что ей очень повезло, но она ошиблась, поскольку, немного освоившись, японка начала тараторить, не переставая.

– Чудесная еда, не правда ли? – вкрадчивым голосом спрашивала она.

– Эта жирная пища не для меня, я на диете, – отвечала Мардж как можно вежливей, – вам повезло, вы худенькая.

Соседка была явно польщена и продолжала:

– Я впервые путешествую по морю. Мой муж сказал, что мне надо отдохнуть – наш сын только что сдал вступительные экзамены в университет. Вы не представляете, чего мне это стоило, я занималась с ним с утра до вечера целый год. До сих пор не могу прийти в себя. Говорят, что морской воздух необычайно полезен. На меня он действует как снотворное, я сплю почти все время. Кажется, я наелась на весь день – пять блюд для меня слишком.

– Сегодня вечером будет большой прием. Вы пойдете?

– Пока не знаю.

– А если пойдете, будете танцевать?

– Буду.

– С незнакомыми мужчинами?

– Конечно, не с дамами же!

Японка тихо засмеялась, застенчиво прикрыв рот рукой.

– Как вы думаете, нужно надевать вечернее платье?

– По-моему, мы здесь отдыхаем и можно не придавать значения туалетам. Но если вас это беспокоит, спросите у капитана.

Лицо Мардж раскраснелось от выпитого бордо и кот-де-рон, ноги стали ватными, и, пообещав японке, что позже выпьет с ней чашку чаю, она пошла к себе. Лежа в полудреме, Мардж видела перед собой измученное лицо Майка в аэропорту, но мыслями снова была с Клэем.

Потом ей приснился сон. Над их садом низко-низко летела эскадра реактивных бомбардировщиков. На хвосте последнего из них сидел Клэй и держал за нитку разноцветного бумажного змея, метавшегося из стороны в сторону. Лицо Клэя было уставшим и закопченным. Его самолет остановился и завис над домом. Мардж поливала цветы, а рядом на лужайке была ее дочь и еще какая-то миниатюрная женщина, похожая на японку – ее соседку по столу, но более смуглая. В одной руке эта женщина-кукла держала крошечный автомат, а другой – посылала Клэю воздушные поцелуи, на каждый из которых он отвечал радостным смехом.

Мардж закричала, чтобы он скорей летел, не то самолет может рухнуть на землю. Поскольку моторы молчали и было очень тихо, Клэй наверняка слышал крики Мардж, но почему-то не реагировал. Остальные самолеты развернулись и с противным жужжанием, наподобие огромных комаров, начали окружать Клэя. Послышались выстрелы, и тут вдруг восточная женщина в длинном вечернем платье из куклы выросла до нормальных размеров, лицо ее до неузнаваемости изменилось, и она легла на траву, положив рядом автомат, и медленно начала раздеваться. Откуда-то издалека послышалась музыка, и женщина стала танцевать – совершенно обнаженная. В руках она держала толстую веревку, к которой был привязан самолет, и девица натягивала ее, чтобы он не улетел.

– Не кричи, – сказала она Мардж, – иначе я отпущу веревку и он улетит навсегда.

Клэй заплакал, его слезы падали на лицо Мардж, и он умолял: «Не надо, я не хочу танцевать! Не надо!»

Их дочь играла в пинг-понг с каким-то мужчиной в летной форме. Лица его не было видно. В промежутках между ударами он выхватывал пистолет и стрелял в Клэя, но пули пролетали мимо. Одна чуть не попала ему в голову, и тогда Мардж рванулась к летчику. Она бежала что есть сил, но никак не могла добежать. Летчик сильным ударом послал шарик через сетку, и откуда-то издалека послышался голос: «Четырнадцать – ноль!» Мардж увидела, что это был Майк. Он с улыбкой взглянул на нее и выстрелил в Клэя. «Что ты делаешь?» – в ужасе воскликнула Мардж. «Его необходимо сбить. У меня приказ начальства», – ответил он. Ее ноги приросли к земле, она не могла пошевельнуться. А восточная женщина все росла и росла, пока не сровнялась с вершиной дерева. Тогда она дотянулась до Клэя, и они поцеловались.

– Скажи отцу, что ему грозит опасность, – крикнула Мардж.

Дочь что-то ответила ей по-французски, но Мардж ничего не поняла. Ее трясло. Она попробовала схватиться за веревку, но та ускользнула. На лужайке собрались все соседи. Показывая пальцами на голую женщину гигантских размеров, они от души веселились. Потом все обернулись к Мардж и снова начали смеяться. Ей было ужасно стыдно, и вдруг перед ней возникло большое зеркало, в котором она увидела себя абсолютно голой. Ей захотелось лечь в траву, спрятаться, но ноги вросли в землю, и она не могла пошевелиться. Тем временем лицо восточной женщины закрыло собою все небо, она издала душераздирающий вопль и выпустила из рук веревку. Самолет Клэя пришел в движение и стрелой взвился в небо.

– Видишь, что ты наделала, – грозным голосом сказала женщина и начала быстро уменьшаться. Достигнув нормальных размеров, она облачилась в грязную военную форму, подняла с земли автомат и скрылась в лесу. Мардж услышала выстрелы и увидела в небе дымок от взрывов. И тут она открыла глаза. В каюте было темно. Она попыталась представить себе лицо Клэя, но не смогла и снова погрузилась в сон.

41

Пожалуй, хуже этого дня в моей жизни еще не было: земля будто уходит из-под ног, все плывет перед глазами, и чувствуешь себя совершенно беспомощным. Наверное, так чувствует себя человек, летящий в пропасть.

С утра все шло, как обычно. Мы поселились в Пальме в отеле «Мелиа» на Пасео Маритимо в двухкомнатном люксе с видом на залив. Ключи от номера были у Минь Хо, и он в любой момент мог войти в мою комнату. С первых же минут нашего пребывания в Пальме его всевидящее око неотступно следило за мной, а его угрюмый вид действовал мне на нервы.

Минь Хо с самого начала прибрал к рукам все деньги, и я жил, можно сказать, на подаяние. В ресторан мне ходить не разрешалось, и ели мы в самых дешевых забегаловках. Мне даже приходилось самому стирать себе белье, чтобы сэкономить на прачечной. Брюки, которые я купил в Генуе, стали мне малы, так как я опять поправился, и, чтобы скрыть живот, я вынужден был носить рубашку навыпуск. Жара стояла просто немыслимая. Почти все время мы проводили на улице, наблюдая за прохожими, объездили все окрестности, но тщетно – полковника и его спутницы, казалось, и след простыл. Тогда я пошел в «Америкэн экспресс» и пообещал одному служащему тысячу песет, если он даст мне знать, когда у них появится полковник. Я сказал ему, что у меня для полковника приятный сюрприз, поэтому мне хотелось бы застать его, так сказать, врасплох. Судя по всему, денег у Клэя было навалом, потому что в «Америкэн экспресс» он пока не заходил.

В то утро, о котором идет речь, я проснулся с мыслью, что терпение, которое всегда меня выручало, иссякло, я дошел до ручки. Жалость к самому себе сменилась неудержимым гневом. Лежа в постели, я посмотрел на часы – было шесть, и, набрав номер диспетчера, я попросил его срочно соединить меня с Гонконгом и дал номер своего банка. Минь Хо уже ушел в очередное загадочное путешествие по городу, и некоторое время я мог побыть в одиночестве, но ровно в девять мне, по установленному им порядку, надлежало с ним завтракать. Вскоре меня соединили с Гонконгом, и к телефону подошел управляющий банком. Я сообщил ему, что нахожусь на Мальорке и что мне необходимы деньги, которые он может перевести в «Америкэн экспресс» в Пальме. Записав мой адрес, он сказал, чтобы я не беспокоился.

– Кстати, – добавил он дружески, – я с сожалением узнал о смерти мистера Пателя, он был нашим постоянным клиентом. И вы знаете, каков был его последний взнос? Никогда не угадаете! Он положил деньги на ваш счет.

– Видимо, это мое жалованье?

– Отнюдь. Он сказал, что это нечто вроде премиальных – сто тысяч гонконгских долларов. Он внес их наличными за день до того, как его убили.

– Вы не знаете, убийцу не нашли?

– Пока нет, но полиции о нем уже все известно, вчера в газете был помещен рисунок, сделанный художником на основании имеющихся примет.

– Представляю себе. Это офицер вьетнамской армии, такой плотный, небольшого роста, верно?

– Вовсе нет. Он действительно вьетнамец, но совсем другой. Худенький такой, в очках. Подозревают, что он вьетконговец. Его видели с мистером Пателем в «Бэронз», ну вы знаете этот ресторан. Они вместе ушли оттуда. Любопытная подробность: мистер Патель подозревал, что его хотят убить, и нанял двух телохранителей из школы воинских искусств Сучанга. Об этом тоже было в газетах.

– И что же они?

– Мистер Патель попросил их уйти во время обеда.

– Полиция занимается этим?

– А как же. Газеты ссылаются именно на полицейские источники.