Чарльз захохотал. Дэвид присоединился к его смеху, а Руфь, переводя взгляд с мужа на сына, не могла понять, плакать ей или смеяться. И когда, вопреки собственным решениям, она все-таки разразилась звонким смехом, они уже не переставали все вместе хохотать до самого дома.

Они немедля разбежались по комнатам, торопясь переодеться. И когда Руфь, одев халат, сидела у камина в гардеробной, в комнату вошел Чарльз, тоже одетый по-домашнему. Подойдя сзади, он обвил руками ее шею.

— Ты страшно перепугала меня в парке, — пробормотал он. — Если ты меня бросишь, не знаю, как мне жить.

Они посмотрели друг на друга, и разделявшая их стена чудесным образом исчезла. Руфь глядела на мужа чистым и открытым взором, и Чарльз отвечал ей тем же. Затем он осторожно заключил ее в объятия.

Она не сделала попытки освободиться.

— Отец сейчас в клубе, а мать вместе с Элизабет и ее гостьей приглашены куда-то в полдень. Дэвид с гувернанткой.

Она кивнула, не отводя глаз:

— Это означает, что мы вольны делать все что нам вздумается и так, как нам вздумается.

Он так же пристально глядел на нее и вдруг приник к ней в страстном поцелуе. Она ответила с той же пылкостью.

Минуту спустя Руфь сочла нужным заметить:

— Чарльз, надо быть осмотрительнее. Что скажут слуги, если вдруг увидят нас?

— Предполагаю, они придут к выводу, что мы выбрали самое подходящее время. И должен сказать, я буду с ними целиком согласен. А что ты скажешь?

Руфь медленно поднялась с кресла и протянула ему руку. Взяв за руку, он увлек ее из гардеробной в спальню.

Слова им больше не понадобились. Непонимание, накопившееся за долгие месяцы, исчезло в мгновение ока. Руфь отдавалась с неистовой страстью своему мужу, Чарльзу, а не воображаемому Джонатану Рейкхеллу.

Достигнутое понимание было упрочено не словом, а делом: по-прежнему храня молчание, Чарльз перенес из своей спальни в спальную комнату Руфи все свои вещи.


Сезон муссонов в Макао подходил к концу, и португальцы, как, впрочем, и другие европейцы, вздохнули с облегчением. Жара, правда, еще не спадала, — особенно невыносимой она становилась к полудню, — но, по крайней мере, прекратились дожди, и изматывающая влажность стала меньше.

Дон Мануэль Себастьян, маркиз де Брага, казалось, вновь ощутил вкус к работе. Не отставали от него и подчиненные. Он много времени посвящал международной торговле, вел переговоры с капитанами португальских судов, требовал от таможенных служб всей строгости в отношении налогов и старался увеличить грузооборот порта. Однажды поздним вечером, уже после захода солнца, в большом дворце маркиза де Брага появился некий человек, репутация которого была весьма сомнительна, а весь портовый люд знал его под именем Вень.

Вень был необычайно осторожен в полном соответствии со своими правилами и проник в дом через маленькую боковую дверцу для слуг. Однако и сторонний наблюдатель наверняка пришел бы к выводу, что этого человека ждали. Его немедленно встретили и сразу же повели по лабиринту коридоров в одну из комнат на втором этаже. Там, в покоях, которые старожилы Макао шутливо, но исподтишка звали гаремом генерал-губернатора, китайская девушка подала ему кушанья и напитки. Покончив с предложенной ему трапезой, он отправился вслед за провожатыми по длинному коридору, в конце которого, заметные издали, стояли вооруженные мушкетами португальские солдаты в парадной форме и охраняли проход в анфиладу просторных комнат. Здесь, как указал бы любой обитатель этого дворца, начинались личные апартаменты губернатора. Девушка провела Веня через частный вход и оставила в приемной.

Посетителю не пришлось долго ждать. Вскоре двустворчатые двери распахнулись. На пороге кабинета в великолепном фраке, восхитительном жилете из золотой парчи и атласных штанах стоял дон Мануэль. Властным жестом он поманил к себе гостя.

— Заходи, — сказал он. — Давно мы с тобой не встречались.

— Прошло больше года с той поры, когда я последний раз смог оказать услугу вашему превосходительству, — осторожно ответил Вень.

Аккуратность и особая привередливость этого человека привлекали маркиза де Брага. Три последних наместника Кантона предлагали неплохие деньги за голову Веня — как и за головы некоторых его подручных, — но он сумел получить постоянное убежище в Макао, здесь основал свой штаб и чувствовал себя в полной безопасности от посягательств китайских властей. И это при том, что все отлично знали, что он преступник, готовый браться за самые разнообразные поручения — от контрабанды опиума до заказного убийства. На него можно было положиться — он был весьма пунктуален, и те, кто прибегал к его услугам, каждый раз бывали приятно удивлены тем, что он не пытался набить себе цену.

Дон Мануэль молча указал ему на кресло. Некоторое время они настороженно приглядывались друг к другу, словно два дуэлянта, готовых по внезапному сигналу вступить в поединок.

В присутствии высочайшей особы генерал-губернатора Вень первым должен был нарушить молчание.

— Правильно ли я предположил, что ваше превосходительство приготовили для меня задание?

Маркиз внимательно изучал большой рубиновый перстень, украшавший его мизинец.

— Скажем так — было бы неплохо, если у тебя нашлось для меня время, — сказал он. — Как обычно, мои ставки будут на уровне затрат твоих усилий и времени.

— Не нужно платить, ваше превосходительство, — ответил китаец с подобострастием, — ведь какое бы вы задание ни приготовили, я всегда и всецело в вашем распоряжении.

Дон Мануэль ответил кисловатой усмешкой. И он, и его посетитель прекрасно знали, что он всегда сполна расплачивался за свои заказы, поскольку никогда не хотел никому быть обязанным.

— Я полагаю, ты хорошо знаком с Британской Колонией Гонконг? — снова заговорил дон Мануэль.

Вень осторожно кивнул.

— Во время твоих визитов, — продолжал генерал-губернатор, — тебе, возможно, встречалась балийская женщина по имени Молинда. Она схожа с теми прелестницами, которых я набираю сюда, однако она, волею судеб, женщина деловая и является постоянным представителем на Востоке англо-американской судостроительной фирмы «Рейкхелл и Бойнтон».

Вень медленно кивнул.

— Мне приходилось видеть эту госпожу, но я не имею чести знать ее, — ответил он. — Она воистину прекрасна, как только что вы заметили, ваше превосходительство.

— Если «Рейкхелл и Бойнтон» уйдет из этой точки земного шара, мои карманы раздуются. — Дон Мануэль говорил спокойным, рассудительным тоном. — Меня бы очень обрадовало, если бы Молинда исчезла из Гонконга.

Это задание было ничуть не сложнее всех предшествующих поручений, которые давались Веню.

— Думаю, это можно будет устроить, ваше превосходительство, — сказал он, по-кошачьи улыбаясь.

Маркиз поднял коротенькую и толстую ручку в знак того, что не успел еще закончить.

— Было бы непростительной потерей, если такая блестящая женщина в расцвете молодости оказалась, с позволения сказать, на дне гонконгской бухты. Я против таких потерь. Для всех заинтересованных лиц было бы лучше, если бы она заняла почетное место среди моих наложниц.

Если Веня и удивило услышанное, он этого никак не обнаружил.

— И это тоже вполне можно устроить, ваше превосходительство, хотя в некоторых деталях операция усложняется и исполнение будет трудоемким. Но я убежден, что вскоре у вас в доме появится новая очаровательная наложница, которая будет беспрекословно исполнять все ваши желания.

Маркиз весь обратился во внимание:

— Как скоро эта операция может быть завершена?

Вень раздумывал недолго:

— Мне потребуется самое большее сорок восемь часов.

Дон Мануэль опустил руку в карман жилета и вынул маленький пухленький мешочек, который, звякнув, лег на стол перед китайцем.

— Это только задаток. У тебя могут быть различные траты, и мне не хочется, чтобы они причиняли тебе неудобства. Когда задание будет выполнено, тебя ждет точно такая же сумма.

Поняв, что его отпускают, преступник забрал со стола мешочек с золотом, произвел катоу, одним прыжком встал на ноги и, пятясь, вышел из комнаты. Оба сказали и услышали все, что хотели.

Маркиз, восседая на кресле, напоминающем трон, дождался, пока гость покинет комнату, и дважды хлопнул в ладоши. Спустя мгновение появилась девушка с распущенными волосами, в свободном платье и распростерлась на полу в исполненном покорности катоу.

— Станцуй для меня, — приказал дон Мануэль своей наложнице. Девушка, в точности зная, что от нее ожидает хозяин, легким движением встала на ноги, сбросила с себя платье и начала медленно извиваться и кружиться перед сладострастными очами генерал-губернатора.

Но даже дразнящие телодвижения обнаженной рабыни не способны были развлечь дона Мануэля, ум которого последние несколько месяцев находился в постоянном напряжении. Его привела в бешенство неудача с засадой кораблю Джонатана Рейкхелла — и он казнил пирата Линь Чи. Шпионы успели доложить ему, что план Брюса с похищением шелка закончился провалом, и это также вызвало его ярость. О нет, теперь, если он решит что-то предпринять, он все будет делать только сам; он не передаст дело в другие руки. Он вспомнил награду, ожидавшую его впереди — Вень, безусловно, добьется своего, — и разразился хищным смехом. Однажды Молинду уже обещали ему — в качестве подарка, та затея, в свою очередь, тоже провалилась, однако теперь в успехе сомнений быть не могло. Одно только предвкушение вида своей жертвы, — не говоря уже о том ударе, каким явится похищение Молинды для «Рейкхелл и Бойнтон», а в особенности для самого Джонатана Рейкхелла, — заставило его сердце забиться учащенно. Теперь он пожирал глазами танцующую перед ним девушку и, наконец плотоядно улыбнувшись, подозвал ее к себе.

* * *

Отправившись от генерал-губернатора домой, Вень сразу погрузился в дела. Он располагал только сорока восьмью часами. Времени терять было нельзя. Предстояло проинструктировать полдюжины помощников во всех обстоятельствах похищения. После того как Молинду свяжут и сунут ей в рот кляп, нужно будет отнести ее в паланкине к воде. Ее поместят в принадлежащую Веню джонку, которая еще пришвартована к доку в Макао. С утренним приливом джонка отплывет в Гонконг, где план будет немедленно приведен в исполнение. Покончив с приготовлениями, Вень наконец отправился спать. В постели его ждала красавица-метиска, покорная любым его желаниям.

Все колесики своего плана он привел в движение. Он отшлифовал до совершенства все детали. Казалось, он мог не сомневаться в том, что все его люди будут действовать в полном соответствии с его замыслом. И, однако, кое-что не учел. Один из главных его заместителей был активным членом «Общества Быка», и, узнав о цели визита, который на следующий день Вень собрался нанести в Гонконг, этот человек немедленно включился в дело. Он отправился в круглосуточную харчевню, заказал себе порцию лапши и китайской капусты и долго вполголоса о чем-то переговаривался с робким на вид хозяином. Тот тоже являлся членом «Общества». Как только заместитель Веня направился обратно к дому, владелец ресторанчика повесил на двери замок и отплыл из Макао на маленькой джонке. Всякого, кто взял бы на себя труд задуматься, несомненно смутил бы тот факт, что человек столь скромной профессии мог воспользоваться собственной быстроходной джонкой.

Этот неприметной внешности человечек немногим позже полуночи уже был в Гонконге, пришвартовался к общему доку, открытому для всех судов, стремительно сошел на берег и направился прямиком в контору «Рейкхелл и Бойнтон». Здесь начальник ночной смены охранников дал ему адрес Молинды на горе Пик. Вскоре он уже был у ворот ее дома.

Как он и предвидел, ему открыл Лу Фань и, только узнав нежданного посетителя, тут же повел его за собой. Они довольно долго беседовали, и робкий трактирщик из Макао вернулся на джонку. Миссия его в Британской Королевской Колонии была завершена, он возвращался домой, и появился там как раз перед завтраком, — по-прежнему никем не замеченный.

Лу Фань тем временем прилег отдохнуть — хотя сохранял бдительность и во сне, — а наутро отправился в столовую, где и застал Молинду за скромным завтраком. На столе были вареная рыба, рис и чай.

Появление Лу Фаня во время трапезы было такой редкостью, что Молинда тут же прекратила есть и удивленно посмотрела на него.

— Что случилось? — спросила она.

— Все и ничего, — загадочно ответил глава «Общества Быка». — Я прошу прощения за то, что помешал тебе, но обстоятельства таковы, что я должен немедленно кое-что тебе сообщить.

Молинда сразу же указала ему стул и попросила служанку принести еще одну чашку чая. Лу Фань подождал, когда подадут чай, а затем тихо заговорил.