Браун, похоже, пребывал в некоторой растерянности, но Эрика вдруг достала из кармана увесистый узелок, плотно набитый монетами, и подбросила его вверх. Поймав узелок, она, улыбаясь и не говоря ни слова, почти силой вложила его в ладонь своего компаньона.

Приняв деньги, он уже не в силах был пойти на попятный.

В тот же вечер, зайдя в свою гостиную, Эрика неожиданно наткнулась на Брауна, который, устроившись здесь в высшей степени непринужденно, потягивал шнапс, презентованный ей одним из местных обожателей.

Он встретил ее угрюмой ухмылкой.

— Можете помянуть со мной женщину с острова Бали, — сказал он, приподнимая фужер.

— О, и куда же вы поместили…

— А это уж мое дело. В данном случае вам совсем не повредит умерить свое любопытство.


Как часто бывало, Молинда, Джонатан и Чарльз перенесли свои дискуссии из конторы домой. Они вернулись к Молинде сразу же после захода солнца, уселись в гостиной и, наполнив свои бокалы из запасов сухого испанского, продолжали обсуждение все той же злополучной темы. Они были полны решимости добиться-таки решения финансовой проблемы. Нельзя было упускать из виду ни малейшей возможности.

— Интересно, а сколько все-таки Голландец готов вложить в нас денег?

— Он вложит столько, сколько будет необходимо, — задумчиво сказала Молинда. — Он вертит огромными капиталами, так что тебе имеет смысл навсегда запомнить — за деньгами дело не станет.

Джонатан был поражен, уловив зловещие нотки в ее голосе.

— Тебе не нравится эта идея?

— Разумеется, нет! — твердо сказала она. — Для тебя Голландец — приятель и радушный хозяин, я же его знаю в первую очередь как дельца, и заявляю тебе со всей решительностью — ради своего он ни перед чем не отступится. Сейчас он унюхал, что перед ним открывается возможность поставить под свой контроль всю империю «Рейкхелл и Бойнтон». Ты представляешь себе, что это для него значит? У него же появится свободный доступ на американский и английский рынок. Из голландского судовладельца, имеющего бизнес на Дальнем Востоке, он превратится в фигуру мирового масштаба. Ни в коем случае нельзя недооценивать тщеславие этого человека или его беспощадность. Если ты дашь ему этот шанс, он, не моргнув глазом, разорит тебя.

Оба кузена переглянулись и устало рассмеялись.

— Ты знаешь, мы с Чарльзом пришли к такому же точно выводу, — сказал Джонатан, — но нам хотелось услышать, что думаешь на сей счет ты. Итак, мы придерживаемся единого мнения: ни при каких обстоятельствах не просить у Голландца денег.

— Отлично, — сказала она. — Поймите: вы станете ему чем-то обязанными, а он впоследствии выжмет из вас все до последнего пенни.

Они беседовали в течение всего обеда и до самого позднего вечера. Приближалась полночь, а решение так и не приходило. После нескольких часов напряженной дискуссии Молинду потянуло в сон. Она извинилась и сказала, что идет к себе. Чарльз тем временем сделал себе крепкий коктейль. Он хотел взбодриться и прощупать еще несколько возможностей.

Молинда поднялась наверх, села у зеркала и лосьоном, настоянным на мякоти кокосового ореха, принялась смывать с лица дневной макияж. Потом она разделась и облачилась в юбку с балийским орнаментом. Больше она на ночь ничего не надевала. Она улеглась в постель, прихватив с собой несколько бумаг, которые хотела просмотреть перед сном. Она еще не отошла от недавних дискуссий и некоторое время могла думать лишь о делах компании, — как вдруг ее ступни ощутили прикосновение чего-то холодного и шершавого. Он взглянула на ноги и похолодела. Свившись в несколько колец, прямо на нее смотрела одна из самых ядовитых индонезийских змей.

Она застыла, не смея пошевелиться.

Змея, однако, явно заметила ее присутствие и начала медленно приподнимать голову.

Не в силах больше скрывать дикий ужас, охвативший все ее существо, Молинда пронзительно вскрикнула.

Эхо от ее возгласа еще продолжало витать по дому, когда дверь распахнулась настежь и в комнату ворвался сначала Джонатан, следом за ним Чарльз и наконец Лу Фань.

Страх лишил Молинду способности говорить и двигаться. Наконец в ответ на их нетерпеливые восклицания она указала на змею, которая извивалась в нескольких дюймах от ее ног.

Джонатан оценил ситуацию с первого взгляда. Как всегда, в самых чудовищных ситуациях он становился предельно спокоен. Его ум продолжал работать быстро и четко. Он понял, что медлить нельзя ни секунды. Маленькая змейка изготовилась к нападению. Смертелен ее укус или нет, он знать не мог.

Пистолет был бы сейчас уместнее, но дома он не носил оружия, кроме разве ремня с прикрепленными к нему индонезийскими ножами для метания. Как только его пальцы легли на костяную рукоять ножа, он тут же почувствовал прилив уверенности. Молинда по-прежнему находилась в опасности и ничего не изменилось к лучшему, но у него был твердый шанс спасти ее. Он занес руку и чувствовал, как Чарльз и Лу Фань смотрят на него, уверенные в том, что он не промахнется. Он тщательно прицелился, и в тот момент, когда змея уже готова была броситься на жертву, выпустил нож из ладони.

Бросок получился обманчиво слабым. Нож, казалось, мягко планировал через всю комнату, но тонкое, как бритва, лезвие легко отсекло змее голову.

Лишенное головы тело некоторое время еще яростно билось в конвульсиях.

Джонатан бросился к Молинде, поднял ее на руки и задержал в своих объятиях. Она содрогалась в беззвучных рыданиях.

Чарльз с трудом перевел дыхание.

— Боже праведный, она была совсем рядом, — прошептал он. — Прими поздравления, Джонни: прицел у тебя по-прежнему безукоризненный.

— Я не имел права целиться хуже, — мрачно ответил Джонатан.

Лу Фань с каменным лицом подошел к постели Молинды и, подобрав одной рукой тело змеи, в другую взял ее голову. Он тщательно осмотрел останки и мягко произнес:

— Это змея явилась сюда не из Срединного Царства.

— Как тебя понимать? — воскликнул Джонатан.

Лу Фань сохранял хладнокровие.

— В Китае водится очень много змей. Среди них есть и ядовитые. Но змея, которая спряталась в постели у Молинды, родилась не в Гонконге и не в Коулоне. Она родилась не в Срединном Царстве.

Чарльз оторопело взглянул на него.

— Какого же черта ее сюда занесло?

Лу Фань пожал плечами.

— А это я постараюсь выяснить.

Джонатан, который все это время пытался утешить рыдавшую у него на руках Молинду, наконец уяснил смысл замечания Лу Фаня.

— Ты предполагаешь, что кто-то умышленно подложил эту змею в постель к Молинде?

Лу Фань пожал плечами.

— В Гонконге все возможно, — промолвил он и, не добавив ни слова, вышел из комнаты, держа в руках обе части рассеченной змеи.

Чарльз поспешно спустился в гостиную, где приготовил для Молинды коктейль. Она стала понемногу успокаиваться, после того как Джонатан обследовал всю комнату и сказал, что других угроз для ее жизни нет.

— Ты можешь спать совершенно спокойно, — заверил он ее. — Больше тебя ничто не потревожит.

— Если хочешь, — сказал Чарльз, — мы останемся здесь и будем охранять твой сон.

Молинда чуть болезненно улыбнулась и поблагодарила их. Наконец ее оставили одну. Сейчас бессмысленно было выдвигать предположения о личности злодея, осмелившегося на убийство. Но Лу Фань не терял времени даром. Вскоре туманные предчувствия заставили его встретиться с дворецким в доме, где жил представитель Толстого Голландца в Гонконге.

Невысокого роста тощий желтокожий малаец как зачарованный смотрел на обезглавленную змею.

— Это один из самых редких видов, которые водятся на острове Ява! — воскликнул он. — Я видел таких змей только в зоопарке у Толстого Голландца.

Лу Фань сложил останки змеи в ящик.

— Очень прошу тебя послать этот ящик Голландцу, — сказал он. — Ему может понравиться посылка.

Говорил он спокойно и дружелюбно, но глаза его метали холодные искры.

Не прошло и недели, как Молинда, Чарльз и Джонатан получили приглашение от Толстого Голландца приехать к нему в Джакарту для срочного совещания. В их распоряжение предоставлялась одна из самых роскошных его джонок. Они были уверены, что он примется уговаривать принять их его в долю, однако оскорбить его отказом было просто немыслимо. Джонатан быстро набросал записку для Элизабет, где говорилось, что они прибудут в Кантон с некоторым опозданием.

Поднявшись на борт джонки, они были немало удивлены, застав там Эрику фон Клауснер и Райнхардта Брауна. Эрика же была просто ошеломлена, увидев перед собой живую Молинду. Она, однако, поспешила выбросить из головы мучившие ее вопросы и устремилась к Джонатану, не желая упускать и этой возможности.

Только по случайности оказавшись рядом с Брауном, дала она волю своим чувствам.

— Растяпа! — процедила она сквозь зубы.

У Брауна был жалкий вид.

— Я не понимаю, — твердил он. — Я ничего не понимаю…

В Джакарте Молинду и Эрику ожидал на пристани экипаж Голландца. Мужчинам же были предложены оседланные лошади. Голландец в этот раз превзошел сам себя, выйдя встречать гостей к главным воротам усадьбы.

Он так тепло обнял и поцеловал Молинду, что всем стало ясно, как сильно он привязан к ней. И других он приветствовал радушно и сердечно. Когда же все гости зашагали к дому, он едва заметным движением показал на Брауна.

Две наложницы отправились провожать немца в отведенные ему покои. Когда вскоре все встретились у пышного rijsttafel, Райнхардта Брауна среди сотрапезников не было.

V

Дон Мануэль рвал и метал. Все его планы сокрушить «Рейкхелл и Бойнтон» потерпели полный провал. Кроме смерти Оуэна Брюса, ему нечем было себя утешить. Но теперь, когда этот тупица-шотландец уже не стоит у него на пути, генерал-губернатор, возможно, сможет добиться своего. Он нанесет удар по своим врагам с той стороны, откуда им не придет в голову его ждать.

Он с огромным интересом следил за визитом Джонатана Рейкхелла в Гонконг. Рейкхелл был его самым заклятым врагом. Этот человек женился на Лайцзе-лу, на той единственной женщине, которую маркиз хотел в своей жизни и которую потерял. Уничтожить Джонатана Рейкхелла — вот все, чего он ждал теперь от судьбы.

Дон Мануэль понимал, что никакими посулами не уговорить Джонатана Рейкхелла приехать в Макао. Американец слишком умен, чтобы оказаться на территории, находящейся под контролем его врага. Но, хорошенько поразмыслив, маркиз вдруг пришел к блестящему выводу: необходимо заполучить в Макао Элизабет Бойнтон! Ему приходилось немало слышать о молодой англичанке после ее приезда в Китай, и его не на шутку заинтриговали описания красавицы с матовой белизной кожи. Но еще больше его занимали слухи, что эта красавица может в ближайшее время стать невестой Джонатана Рейкхелла.

Схема замысла была очень проста, но маркиз отдавал себе отчет в том, что в ней немало уязвимых мест. Ведь если даже Элизабет Бойнтон и не подозревала о долголетней вражде между генерал-губернатором и Джонатаном Рейкхеллом, оставались еще ее китайские телохранители, которые, вне всякого сомнения, не позволят ей уехать в Макао. Дону Мануэлю оставалось все надежды возлагать на то, что соблазн откликнуться на его приглашение сможет заставить Элизабет Бойнтон добиваться своего вопреки сопротивлению охраны.

Дон Мануэль был убежден: если эта наживка окажется на его крючке, вслед за ней устремится и большая рыба. Как только Рейкхеллу станет известно, что его возлюбленная приняла приглашение правителя Макао и находится у него во дворце, он сломя голову помчится в португальскую колонию спасать ее от человека, которого справедливо считал своим злейшим врагом.

Самой Элизабет де Брага вреда причинить не хотел. Он понимал, что, если поднимет руку на англичанку, его могут ждать серьезные неприятности. Она принадлежала к высокопоставленной аристократической семье, которая, поговаривали, пользуется влиянием при дворе. Португалия была союзницей Великобритании, и если с молодой леди случилась бы беда, реакция Лиссабона могла быть весьма плачевной для маркиза.

С Рейкхеллом же дело обстояло совсем иначе. Исчезновение американского судовладельца, конечно, наделало бы шуму в Гонконге, но дон Мануэль не верил, что Вашингтон будет ломать из-за него копья. Как только маркиз узнал, что Рейкхелл направился в Джакарту, он немедленно запустил план в действие и стал с нетерпением ждать результатов.

Удача на сей раз сопутствовала ему. В холмистых районах неподалеку от Кантона возникли волнения, которые вскоре переросли в восстание. Чем более разрасталось население страны, тем чаще в ней вспыхивал огонь мятежей. Недавние бунты в прилегающей к Пекину провинции ясно показали, что в сельских местностях последствия беспорядков тяжело ложатся на плечи крестьян. «Общество Быка» решило прийти на помощь невинным жертвам поджигателей мятежа, и Кай, как один из руководителей «Общества», был вынужден прервать свою службу и отправиться в места, охваченные мятежом. Дети, Руфь и Элизабет оставались на попечение тех телохранителей, которых Джонатан выслал ему в помощь из Гонконга. Сам же гигант немедля устремился на подмогу терпящим бедствие людям.