— Хватит. Достаточно. Я не хочу, чтобы все это слышали. Я хочу поехать на Боу-стрит.

— Скажи мне, — рявкнул на виконта Девон, — зачем ты собирался убить свою кузину? Ты потратил много сил и средств, чтобы найти ее. Так почему ты хотел, чтобы она умерла?

Энн ждала ответа и чувствовала, как все тело пробирает дрожь. Ей хотелось убежать сейчас, она не хотела слышать то, что скажет о ней Себастьян. Джентльмены, столпившиеся вокруг, оценивающе рассматривали ее. Поверх закопченной одежды на ней был надет плащ с капюшоном, прикрывавший ее лицо, но все эти люди знали, что она кузина Себастьяна. Некоторые могли видеть ее раньше в борделе.

Девон поставил Себастьяна на ноги. Виконта трясло от бессильной ярости.

— Я не хотел ей зла. И уж точно не устраивал этот поджог. Это была трагическая случайность.

— Черта с два. — Девон толкнул виконта вперед себя, и к ним тут же подошли два сыщика, очевидно, чтобы арестовать Себастьяна и доставить его на Боу-стрит.

«Как он мог докатиться до такого?» — думала Энн. Как мог натворить так много зла? Из-за нее? Себастьян проходил совсем рядом с ней, и Энн заметила, как он полез рукой в карман своего камзола. Блеснуло серебро.

— Девон, — крикнула Энн, — у него нож…

Это был не нож. А крошечный пистолет. Девон приказал ему опустить пистолет вниз и бросить, но Себастьян приставил его к виску и в мгновение ока нажал на спусковой крючок. Прозвучал негромкий выстрел, появилось облачко дыма, и Себастьян упал на землю, из раны в виске струилась кровь.

Энн пошатнулась, и Девон бросился к ней. Он поддержал ее, а сэр Джон и сыщики подбежали к ее кузену. Девон торопливо повел ее к экипажу, но по дороге она успела обернуться. Лицо Себастьяна было повернуто к ней, но его глаза стали уже незрячими. Он умер и отправился в ад.

Что будет теперь?

Энн свернулась калачиком рядом с Девоном под теплым одеялом в своем доме. Его длинное мускулистое тело лежало рядом с ней, а его рука по-хозяйски покоилась у нее поперек груди. Ее кузен мертв, сэр Джон признал его виновным в смерти Мадам. Доброе имя Энн было восстановлено. Девон защитил ее от опасности и теперь, находясь в его объятиях, Энн чувствовала покой. Она очень сильно любила его и не хотела думать о будущем, когда он покинет ее постель и никогда больше не вернется.

— Останешься? — прошептала она. — Сегодня, в моей постели?

— Нельзя, любовь моя, — поцеловал ее в лоб Девон. — Мне все еще снятся сны о сражении. Я все еще кричу по ночам и могу наброситься…

— Я не боюсь твоих ночных кошмаров, Девон, — тихо призналась Энн. — Я боюсь своих кошмаров.

Слова Энн глубоко тронули Девона. Почему он не подумал об этом? Он планировал оставить ее спать одну, как делал всегда. Но ее пальцы цепко держали его рядом. Она нуждалась в нем, и он не мог сбежать от нее. Если ему придется не спать всю ночь, чтобы беречь ее, чтобы быть рядом, когда она проснется от испуга, он сделает это.

— Я не оставлю тебя, Энн, — обнял ее Девон. — Не бойся этого. Я буду тебя оберегать. Всегда. — Он погладил ее по волосам. Принятая ванна смыла все, даже мельчайшие следы сажи.

— Спасибо, — сонно пробормотала она.

— Теперь тебе нечего бояться, Энн. Ты свободна. — Девон повернулся и поцеловал ее. Ему не хотелось думать о будущем. О том, что ему надо жениться. Ему не хотелось отпускать Энн. Он все время помнил, что она — леди во всех смыслах этого слова.

Его семья всегда настаивала, чтобы он женился по любви. Прямо сейчас, когда рядом с ним, свернувшись калачиком, лежала Энн, он не мог представить себе, как жениться ради чего-то другого.

Прижавшись щекой к ее волосам, Девон закрыл глаза…

Спустя несколько часов он с трудом разлепил их. Он помнил, что обнимал Энн, а больше не помнил ничего, кроме тепла и ощущения полной расслабленности. Значит, он уснул с ней рядом.

От этой мысли Девон подскочил. Энн что-то пробормотала во сне, но не проснулась.

Ему ничего не приснилось. Как такое возможно? Каждую ночь его изводили ночные кошмары, а сегодня — нет.

Вчера вечером, пока он помогал Энн принимать ванну и помогал ей переодеться на ночь, она рассказала ему о своем плане помощи миссис Таннер и ее сыну. Благодаря Энн он смог исполнить свой долг перед капитаном Таннером. Неужели по этой причине его перестали посещать ночные кошмары? Или это из-за того, что он спас Энн? Неужели он наконец обрел ночной покой, потому что знает теперь, что Энн в безопасности? Или потому что принял решение никогда не отпускать ее от себя?

В Розалинду он влюбился мгновенно. Любовь буквально сразила его, как неудержимый, вышедший из-под контроля экипаж. Да так сильно, что, образно говоря, сбила его с ног. С Энн все получилось по-другому. По правде говоря, каждые несколько секунд он думал о ней и хотел быть с ней. И мысль потерять ее наводила больший ужас, чем встреча лицом к лицу с пушками, мечами и ружьями.

Энн никогда «не сбивала» его с ног, но она сделала нечто более убедительное: она стала для него той единственной, которую, Девон был уверен, он должен сохранить. Она не разрушила его мир; она стала его миром. Он влюбился точно так, как описывала это его мать.

Энн проснулась, чувствуя, как что-то влажное и теплое касается ее грудей.

Вздрогнув, она открыла глаза. Девон нежно посасывал сосок ее левой груди. Под ленивыми движениями его языка она слышала громкие удары собственного сердца. Он провел с ней ночь в ее постели.

— Ты спал? — тихо спросила она, хотя, увидев его взъерошенные волосы и ясные глаза, подозревала, что спал.

Девон поднял голову и подарил ей ослепительную улыбку.

— Я спал, ангел мой. Думаю, благодаря тебе.

Сердце Энн взлетело ввысь. А ее желание взлетело еще выше, когда она почувствовала, как уперлась ей в живот плоть Девона. Теперь она точно знала, что он хочет сделать. Но Девон замер.

— Мне не следует делать это после всего, что тебе пришлось пережить…

— Ты должен, я хочу этого. — Энн прикрыла глаза и не думала уже ни о чем, кроме удовольствия, которое она испытывала от его прикосновений, его губ и крепкого тела рядом.

Она достигла вершины страсти, когда Девон ласкал ее руками, потом он добился этого еще раз при помощи рта, а потом, пока она еще дрожала от восторга, он одним движением вошел в нее, и она снова испытала экстаз. У нее кружилась голова, и ей казалось, что вся комната вращается вокруг них.

А потом Девон просто поцеловал ее за эти бесценные, восхитительные минуты.

— Я должен оставить тебя на время, — проворчал он. — Надо съездить на Боу-стрит и проверить, все ли в порядке у сэра Джона. Потом я должен повидаться с семьей. Не сомневаюсь, что до них уже дошли слухи о случившемся.

— Конечно, — виноватым голосом ответила Энн. — Они могут подумать, что ты пострадал! Они, должно быть…

— Я послал матери записку. Волноваться они не будут, зато с ума сойдут от любопытства. Какой чудесный день. — Девон склонил голову набок. — Ты можешь делать все, что пожелаешь. Можешь сколько угодно ездить в своем экипаже по магазинам, делать покупки.

— Я бы прогулялась в такой солнечный день. Я всегда мечтала погулять в Гайд-парке.

— А ты никогда этого не делала?

— Нет. — Энн умолкла, чтобы не испортить это мгновение. Ей не хотелось напоминать Девону, что она не могла гулять там, поскольку была пленницей в борделе, а еще раньше была слишком бедна, чтобы гулять среди модниц в парке.

Одеваясь, Девон весело болтал с Энн. Он строил планы: сводить ее в театр, где у него была частная ложа, в музей, поплавать по Темзе. Он словно организовывал поход, чтобы провести ее по всем развлекательным местам Лондона, точно так, как планировал бы сражение.

— От твоего списка у меня перехватило дыхание, — обнимая колени, засмеялась Энн.

— Мне будет приятно обращаться с тобой так, как я должен обращаться всегда, — улыбнулся Девон. — В конце концов, в нашем соглашении я обещал тебе много всего. Настало время исполнять обещания. — С этими словами Девон официально откланялся, чем немного расстроил Энн, и ушел.

Без широких плеч Девона и его длинных ног постель казалась абсолютно пустой. Энн опустила ноги, спрыгнула с кровати и дернула колокольчик.

Около часа служанка помогала ей одеваться. Поскольку одежды у нее по-прежнему было немного, все утро Энн провела в магазинах на Бонд-стрит. Выглядеть модно теперь являлось ее долгом. Ей не следовало подводить Девона. По правде говоря, ей и самой нравились красивые вещи. Она так долго мечтала о красивых платьях.

Поход по магазинам отвлекал ее от мыслей о Себастьяне, о том, как близко она была к смерти и к потере Девона. В кондитерской «У Гантера» Энн съела мороженое. Об этом она тоже фантазировала, когда они с матерью в трущобах едва сводили концы с концами. Удовольствие получилось с горчинкой. Жаль, что ее мать уже никогда не сможет это попробовать. В своем экипаже Энн отправилась в Гайд-парк. Ей хотелось побыть одной, чтобы служанка не ходила за ней по пятам. И хотя она прекрасно знала, что светское общество будет хмуро смотреть в ее сторону, если она будет гулять одна, Энн отправила прислугу домой и через ворота вошла в парк.

Солнце клонилось к западу, отбрасывая косые лучи на покрытое рябью водное зеркало Серпентайна. Все было точно так, как когда-то мечтала Энн. Красиво. Рядом находился дом Девона, Марч-Хаус, один из огромных особняков с видом на парк. Туда она, конечно, пойти не осмелилась. Особняк находился всего в нескольких футах, от того места, где она стояла, но их разделял целый мир.

Энн встряхнулась, избавляясь от тяжести на сердце. Она свободна. Почти четыре недели назад она приехала в охотничий домик Девона, решительно настроенная стать его любовницей. Твердо настроенная спастись. Построить независимую жизнь. Все это она осуществила.

Энн испытывала облегчение, счастье и радость. Впервые за все это время она с надеждой смотрела в будущее. Только избавиться от какой-то странной грусти никак не могла.

У себя за спиной Энн услышала мужской смех и глухой стук копыт по песку Роттен-роу — дороги, предназначенной для верховой езды представителей светского общества. Энн обернулась. Солнечный свет, слепивший ей глаза, освещал двух наездников. Джентльмены остановились, и один из них предложил другому посоревноваться в скорости. Потом взгляд этого человека остановился на Энн.

— Мортон, посмотри. Это же очаровательная Аннализа. Она работала когда-то у Мадам Син. Лакомый кусочек, правда? Читал сегодня в утренних газетах, что с нее сняли обвинения в убийстве Мадам. Голову женщине проломил, видимо, виконт Норбрук и покончил с собой прямо на Сент-Джеймс-стрит.

— Шокирующее происшествие, — откликнулся второй и картинно приподнял шляпу, приветствуя Энн. Она узнала этого человека и почувствовала, как загорелись щеки. Он когда-то заглядывал к ней в бордель Мадам Син, и делал это довольно регулярно по средам месяца два.

Должна ли она узнать его? Предполагает ли это элементарная вежливость? Размышления об этом заставили Энн остановиться. Что там диктуют правила вежливости светского общества насчет встречи с бывшим клиентом борделя?

Энн хотелось сделать вид, будто этого никогда не было. В желудке у нее все сжалось.

— Ходят слухи, будто теперь она любовница герцога Марча. — Отворачиваясь, Энн успела услышать слова одного из них.

У Энн вспыхнули щеки, и она отчаянно заторопилась к выходу. Прогулка в парке в солнечный день больше не казалась ей удовольствием.

Она всегда останется той, кем была в борделе Мадам. Ее всегда будут считать куртизанкой. Мужчины будут похотливо смотреть на ее грудь, с нескрываемым вожделением оценивать ее и прикидывать, сколько же они готовы заплатить за нее.

Больше этого не будет никогда. Как только Девон выберет свою будущую жену и прекратит их отношения, у Энн никогда не появится другого покровителя. Ей невыносима мысль о том, чтобы прикасаться к другому мужчине, быть с кем-то, кроме Девона.

Теперь Энн понимала, почему так болезненно сжималось ее сердце. Она вовсе не свободна. И возможно, никогда не будет. И дело не только в ее разбитом сердце. Она никогда не перестанет любить Девона. Безнадежно. Точно так, как говорила Кэт.

Глава 25

— Вид у тебя, несомненно, здоровый. — Мать окинула Девона с головы до пят проницательным взглядом. — И ты говоришь, что все услышанное мной — преувеличение и что тебе не грозила опасность погибнуть в огне, спасая свою любовницу? — Она говорила тихим голосом, потому что они находились в детской, где спал в своей кроватке маленький Перегрин, и была очень бледна.

— А разве слухи не бывают всегда преувеличенными? — беззаботно спросил Девон. Он рассказал матери почти обо всем, что случилось, когда они с Энн спасались от огня, умолчав о том, что, когда выпрыгивал из окна, здание обрушилось.