— Мы не смогли пойти к ней, когда Себастьян приставал ко мне. Моя мать сказала, что это невозможно: моя прабабушка скорее оставит нас умирать от голода на улице, чем поможет нам.

Энн крепко сцепила руки, стараясь контролировать свой гнев. И свой… страх. Она не хотела видеть эту женщину. Она не хотела быть отвергнутой. Девон обхватил ее запястья, и Энн попыталась освободить руки. Он силой навязал ей это и не собирался успокаивать ее. Энн было все равно, что она подписала соглашение, обещая угождать ему.

— Ты все ей рассказал? Ты объяснил ей, кем я стала?

Девон удивленно поднял бровь, оставаясь абсолютно невозмутимым, что немного раздражало Энн.

— Почему ты не сказала мне, что приходишься правнучкой леди Джулии де Морней? Она — последняя из потомков, наиболее древних и влиятельных фамилий в Англии и одна из самых состоятельных женщин в стране.

— И по этой причине она не хотела иметь ничего общего с моей матерью или со мной.

— Это неправда, любовь моя.

— Мать объяснила мне, почему мы не поехали к ее семье, когда нам пришлось покинуть собственный дом. Она знала, что они нам не помогут. Моя прабабушка отреклась от собственного сына, отца, моей матери, из-за его брака. Он влюбился в мою бабушку, когда она была танцовщицей в опере на сцене «Друри-Лейн». Чтобы пожениться, они сбежали. Я никогда не встречалась ни с кем из семьи своей матери, кроме деда.

— Это тот, который был слепым?

Энн кивнула. Она помнила, как страдала мать от неприятия семьей. Она сказала об этом только однажды, но Энн никогда не забудет глубокой боли и унижения своей матери. Даже когда дед потерял зрение, леди Джулия не разговаривала с ним. Она не проявила ни доброты, ни сострадания.

— Мать пребывала в отчаянии, когда нам пришлось покинуть Лонгсуорд. Но она знала, что ее семья не пустит нас к себе. Все потому, что эта женщина научила их ненавидеть моего деда, мою мать, ну и меня соответственно. И все потому, что моя бабушка не была леди.

— Твоя прабабушка сожалеет о содеянном, — мягко сказал Девон. — У нее было трое детей — сын и две дочери. От сына она отреклась, а дочери умерли бездетными. К тому времени, когда родилась ты — ее единственная правнучка, она была одинока. Она рассказала мне, что поняла, как глупо было все вот так оборвать просто потому, что одному человеку не понравился брак другого. Два года назад она приехала в Лонгсуорд в надежде повидать твою мать и тебя и все исправить, но обнаружила, что вы обе уехали. Твой кузен предложил разыскать тебя.

— Зачем? Там, на складе… То, как он разговаривал… Было понятно, что он ненавидит меня. Зачем ему искать меня ради прабабушки?

Девон отпустил одну руку Энн. Пристально глядя ей в глаза, он поцеловал ее, и этого оказалось достаточно, чтобы заставить ее забыть те ужасные вещи, что говорил Себастьян.

— Он хотел получить ее деньги. Как единственная живая родственница леди Джулии, ты ее наследница. Норбрук думал, что на этот раз ты согласишься выйти за него замуж и он получит контроль над состоянием леди Джулии.

— Тогда зачем он хотел убить меня? — потрясенно спросила Энн.

— Твоему кузену, пока он искал тебя, удалось втереться в доверие и заслужить милость леди Джулии. Норбрук так заботливо вел себя по отношению к ней, что она не переставала им восхищаться. Она очень боялась, что ты погибла в трущобах, и несколько недель назад пообещала сделать наследником его, если выяснится, что тебя нет в живых. — Девон нежно обхватил руками ее лицо. — Я рассказал леди Джулии, как ты помогла дедушке справляться с его слепотой. Это тронуло ее сердце, и теперь она хочет встретиться с тобой.

— Нет! Как я могу? Она не знает, кто я. Вряд ли она захотела бы принять меня, если бы узнала, чем мне пришлось заниматься.

— Энн, я рассказал ей о болезни твоей матери, как отчаянно ты нуждалась в деньгах и как ты против своей воли оказалась в борделе.

— Зачем ты рассказал ей? — Сердце Энн было готово выпрыгнуть из груди.

— Я хотел, чтобы она знала, через что тебе пришлось пройти в жизни. Я хотел, чтобы она поняла, какую боль причинили ее поступки тебе и твоей матери. Она знает все и хочет тебя увидеть.

Как такое может быть?

— Я не знаю. Боюсь…

— Ангел мой, — Девон поднес ее руку к губам, так рыцарь почтительно целует леди, которая выше его по положению, — ты самая бесстрашная личность, которую я когда-либо знал.

— Почему это важно для тебя, Девон?

— Моя семья много значит для меня. Мне не нравится мысль о том, что у тебя семьи нет.

Сейчас Девон словно напоминал ей, что он в ее жизни не навсегда.

— Мне не нужна семья. Я всегда планировала в конечном счете жить независимо. Это — именно то, что я намерена сделать, когда… действие нашего соглашения подойдет к концу.

— Сначала иди и встреться с ней, любовь моя, прежде чем принимать решение.

Лакей в ливрее впустил их в дом и исчез.

— Ее светлость примет вас в гостиной, — доложил он, вернувшись, и повел их, показывая дорогу.

Девон положил руку на спину Энн и подтолкнул ее вслед за лакеем. Почему он так хочет этого? Неужели покровители всегда принимают такое активное участие в делах своих любовниц?

Они вошли в абсолютно белую комнату. Поразительно белую. На полу — мраморная плитка, стены обиты белым шелком, и богатая лепнина, своими завитками и петлями напоминавшая кондитерскую глазурь, была белой. Все предметы обстановки были белого цвета и отделаны позолотой.

Энн взглянула на Девона. Она искала у него поддержки. Как будто они были намного больше, чем просто куртизанка и ее покровитель. Она смотрела на него, как когда-то ее мать смотрела на ее отца и как ее отец, что случалось гораздо чаще, смотрел на мать.

По мраморному полу застучали каблуки. Между двумя белыми ширмами заколыхался голубой шелк. Энн с трудом сглотнула. Перед ней появилась самая элегантная леди из всех, кого она видела в своей жизни. Леди Джулия опиралась на трость, но держалась величественно. Ее тщательно уложенные в высокую прическу блестящие волосы казались такими же белыми, как убранство комнаты. На фоне строгого сочетания белого с золотым ее платье выглядело просто потрясающе: стройную фигуру облегало сногсшибательное творение из шелка цвета сапфира. У прабабушки были точно такие глаза, как у Энн, — зеленые, как лист плюща.

Леди Джулия внезапно бросилась к ней и заключила в объятия.

— Моя дорогая, сколько тебе пришлось пережить. Какой дурой я была! Полной дурой!

Энн оказалась сидящей у небольшого круглого столика в эркере в конце гостиной. Леди Джулия дрожащей рукой разливала чай.

— Я очень сожалею, что отреклась от твоего дедушки. Мне очень жаль, что твоя мать уверилась, что не стоило обращаться ко мне за помощью. — На морщинистом лице застыла маска боли. — Я так много хотела сделать для своих детей, — грустно продолжала она. — Потом твой дедушка сбежал и женился на оперной танцовщице. Я решила, что эта ошибка не должна повториться, и вынудила своих дочерей на выгодные браки, но без любви. Одна вышла замуж за сына герцога, другая — за маркиза. Оба мужа оказались негодяями. Моя старшая дочь умерла из-за измен мужа, сердце ее было разбито. Другая болела и умерла, пока ее муж проводил все свое время за игрой в карты. Постепенно я поняла, что натворила. Я погубила жизни, которые контролировала. И поняла, что в конце концов останусь совершенно одна. Единственным оставшимся у меня родственником была твоя мать. Я хотела как-то исправить свою глупость, поэтому попыталась отыскать ее, но она умерла. Поэтому я постаралась найти тебя.

— Моя мать была уверена, что вы даже разговаривать с нами не станете, — сказала Энн. — Когда мы покинули Лонгсуорд и остались без денег, она не пошла к вам. Она считала этот поход бессмысленным.

Леди Джулия тяжело вздохнула и опустила голову.

— Твой дедушка приводил ко мне своего ребенка. Это была твоя мать, и ей тогда было лет двенадцать. Я все еще сердилась тогда на него — ведь он не подчинился моим желаниям, — выставила его вместе с твоей матерью из дома и велела больше никогда сюда не возвращаться. — Леди Джулия подняла голову, в ее темно-зеленых глазах блестели слезы. — Его светлость рассказал мне обо всем, что с тобой приключилось. Все, что на тебя обрушилось, — моя вина. Я не должна была отворачиваться от твоего дедушки и его жены. Я бы приняла вас с матерью, но твоя мать запомнила слова, которые я в ярости произнесла тогда, когда она была еще ребенком. Она считала, что я такая бессердечная, что прогоню вас и не пущу в дом. И я действительно была бессердечной.

Энн понимала, что могла согласиться, могла в отместку сделать больно старой женщине, но решила придержать собственную гордость и гнев.

— Вы осознали свою ошибку, а это главное, — пробормотала она.

— Марч рассказал мне все о Себастьяне. Как я могла не увидеть, какой он презренный тип на самом деле? — Леди Джулия прикрыла своей рукой руку Энн. Энн поначалу напряглась, потом расслабилась, настроившись двигаться только вперед, подальше от грустного прошлого. — Наконец я нашла тебя, — тихо сказала прабабушка. — Или, скорее, это Марч привел тебя ко мне. Я не могу просить тебя о прощении, Энн. Но пожалуйста, дай мне еще один шанс. Я хочу, чтобы стало известно, что ты — моя правнучка. Я уже много лет сторонилась светского общества, но мне придется туда вернуться. Нам предстоит много работы!

— Работы? — невидящими глазами смотрела Энн, а ее прабабушка в это время обменялась улыбкой с Девоном. Казалось, они оба знают нечто такое, что неизвестно ей. — Что за работа?

— Твое повторное представление в обществе, конечно.

— Это невозможно, — отдернула руку Энн. — Вы знаете, кем мне пришлось стать из-за бедности.

— Знаю, — подмигнула леди Джулия. — Я полна решимости изменить твою жизнь, Энн.

— Нет.

— Это вполне возможно, — наклонился к ней Девон.

— Невозможно. Я была шлюхой. Я не могу оставить это где-то в прошлом. — Энн вспомнила мужчин в Гайд-парке. Их бесстыдные взгляды и похотливые улыбки. — Уже слишком поздно. Я больше не леди. И никогда не смогу стать ею снова.

— Ты по-прежнему леди, — твердо заявил Девон. — Это остается неизменным, Энн.

— Все изменилось. Я хочу идти вперед, а не назад. Я хочу быть независимой. Я знаю, что это все, что я могу иметь, и этим я счастлива. — Энн дрожала так, как будто собиралась развалиться на части. Девон называл ее бесстрашной, но ей не хватало мужества поверить в невозможное. Она вскочила, опрокинув изящный стул, развернулась и побежала без оглядки.

Девон настиг ее в холле. В присутствии прислуги он схватил ее за талию и заключил в объятия.

— На этот раз, — проворчал он, — я не отпущу тебя.

Он резко развернул ее, так что у нее закружилась голова, а вместе с ней и мраморные полы, и куполообразный потолок, и, подхватив на руки, понес через большую дверь. Энн слышала потрясенные вздохи и смешки — очевидно, невозмутимую прислугу поразила демонстрация такого собственнического отношения со стороны мужчины.

— Что ты делаешь? — потребовала ответа Энн. — Поставь меня на ноги! Я сама принимаю решение.

К ее удивлению, Девон осторожно опустил ее на пол.

— Я не верю, что тебя погубили навеки. С влиятельными союзниками ты можешь вернуться в общество. Твоя прабабушка готова тебе помочь. Мою мать обожают в свете. Обе эти женщины обладают огромным влиянием. Если они принимают тебя, никто не посмеет тебя отвергнуть.

— Твоя мать? Как ты можешь просить свою мать сделать подобное?

— Я думаю, Каро тоже поможет. И я уверен, что могу заручиться поддержкой другой моей замужней сестры, Шарлотты. Ее муж, герцог Кру, — хороший друг принца-регента.

Почему он делает это для нее? Почему он заставляет ее захотеть надеяться?

— Это невозможно, — покачала головой Энн и обхватила себя руками, словно защищая свое сердце от твердой решимости, горевшей в его глазах. — Как я могу выйти в свет? Молодых леди предостерегают от общения с падшими женщинами. На тот случай, если падение нравов заразно.

— Ты достойна гораздо большего, чем это, — прищурил сверкавшие глаза Девон.

— Возможно, но люди будут вести себя именно так. — Энн рассказала ему о случайной встрече с двумя джентльменами в парке, хоть и не хотела этого делать. Энн призналась, что один из них был ее клиентом. Она ждала, что Девон сразу уйдет, как только узнает это. Но он вместо этого шагнул к ней навстречу.

— В Гайд-парке никто тебя не потревожит. Несколько дней назад я защитил там твою честь, и ни один джентльмен не рискнет рассердить меня еще раз, обещаю тебе.

— Что… что ты сделал?

— Пнул в зад графа Данкерна. К сожалению, ему тоже удалось нанести хороший удар, — коснулся своего носа Девон.