Бриттани Черри - Воздух, которым он дышит

– Любовные письма? – спросил он, сидя на моей кушетке, когда я открыла жестяную коробку в форме сердца.

– Да.

– От Стивена?

Я отрицательно покачала головой.

– Моя мама писала отцу. А он писал ей почти каждый день, с тех пор как они встретились. После того как он умер, я читаю их каждый день. Просто для того, чтобы помнить его. В один из дней мама выбросила их. Я нашла… и до сих пор читаю их все это время.

Он понимающе кивнул, взял одно письмо и прочитал его.

– Ты спишь рядом со мной, и каждую секундочку я люблю тебя все больше. Х. Б.

Это всегда вызывало у меня улыбку.

– Они не всегда были счастливы, так что там были некоторые вещи, которые я не знала о моих родителях и узнала только из писем.

Я порылась в коробке и нашла одно письмо.

Я знаю: ты думаешь, что теперь ты неправильная женщина. Я знаю, ты думаешь, что ты неправильная женщина, и винишь свое тело за нашу потерю. Я знаю, ты думаешь, что ты неправильная женщина из-за того, что сказали врачи. Но ты не права. Ты сильная, мудрая и несломленная. Ты больше, чем женщина. Ты самое прекрасное в мире. А я простой человек, и мне повезло, что ты моя богиня.

Х. Б.

– Я даже не знала, что они потеряли ребенка до меня. Я не знала… – Я улыбнулась, видя, что Тристан понимает все это.

– В любом случае в моих родителях я видела настоящую любовь. Жаль, что мы со Стивеном не писали друг другу письма. Было бы здорово.

– Мне жаль, – сказал он.

Я кивнула, потому что мне тоже было жаль.

Я закрыла коробку и придвинулась ближе к нему. Мы сидели на диване.

– Как твоя мать справлялась, потеряв его?

– Она использовала мужчин, чтобы забыться. Она потеряла себя, когда потеряла отца. И это очень грустно, потому что я скучаю по ней.

– И я скучаю по моим родителям. После того как Джейми и Чарли умерли, я сбежал от них, потому что они были слишком большим утешением, а я не думал, что заслужил это.

– Ты мог бы позвонить им.

– Я не знаю… – прошептал он. – Я все еще не уверен, что заслуживаю их помощи.

– Скоро будешь уверен.

– Да. Может быть, скоро. Так что… – сказал он, меняя тему. – Что было сложным для тебя в самую первую неделю? Что было самым тяжелым?

– Хм, сказать об этом Эмме. Я не думала, что у меня получится. В первую ночь я лежала в ее постели, обнимая ее, и она спросила, когда папа вернется. Я заплакала, это был тот момент, когда реальность обрушилась на меня. Тогда я поняла, что моя жизнь никогда не станет прежней. – Тристан протянул руку и пробежал пальцами под моими глазами, утирая слезы, которые неожиданно скатились.

– Я в порядке, – заверила я.

Он покачал головой.

– Ты не в порядке.

– Я в порядке. Я в порядке.

Его глаза сузились.

– Ты не должна быть в порядке постоянно. Это нормально, когда иногда больно, это нормально чувствовать себя потерянным, как будто ты бродишь в темноте. Это плохие дни, которые делают хорошие дни намного лучше.

Я гладила его волосы, я приблизила губы к его губам.

– Поцелуй меня, – прошептала я, положив руки ему на грудь и чувствуя, будто его сердце прямо в моей руке.

Он замялся.

– Если я поцелую тебя, мы можем не вернуться. Если я поцелую тебя… я уже не захочу остановиться.

Мой язык медленно танцевал по его нижней губе, а затем я проникла им в его рот, прошептав:

– Поцелуй меня.

Он обнял меня за талию и подтянул ближе к себе. Стал гладить мою спину круговыми движениями. Мы были так близко друг к другу, что трудно было уже сказать, были ли мы двумя разными людьми или одной душой, которая познала пламя впервые.

– Ты уверена? – спросил он.

– Поцелуй меня.

– Лиззи…

Легкая улыбка тронула мои губы, когда я приложила палец к его губам.

– Я говорю тебе в последний раз, Тристан. Поцелуй меня…

Я не успела закончить и с трудом помнила, как он нес меня в спальню.

Я лежала спиной на комоде, он напирал на меня. Он подхватил меня за талию, и наши губы встретились в то же мгновение. Его рот вкушал каждый дюйм меня, углубляя нашу связь. Его пальцы путешествовали вверх по моему позвоночнику, заставляя дрожать. Он наклонился еще ближе, и его язык вдохнул жизнь в мои губы, найдя мой язык, готовый танцевать с его языком. Его руки обвились вокруг меня еще крепче, и я вцепилась пальцами в его спину, держась за него, будто это было самым любимым моим занятием. Он. Мои руки запутались в его волосах, заставляя его целовать меня глубже, сильнее, быстрее.

– Тристан, – стонала я, и он зарычал в ответ. Я приподняла его рубашку, ощущая его сильное тело, которое он скрывал под ней. Мне очень нравилось, что он чувствовал. Мне очень нравилось, как он делал. Мне нравилось, как я влюблена в него. Я не знала, что это возможно. Я не знала, что разбитые куски моего сердца еще могут биться для любви.

Он поднял меня, обхватив руками, и усадил на край кровати. Его вдохи были быстрыми, голодными.

– Я так хочу тебя, Лиззи, – выдохнул он, когда его губы посасывали мое ухо, затем он провел языком по моему подбородку и поймал мои губы. Он взасос целовал меня, будто пытался не пропустить ни один дюйм меня, он заставлял меня стонать, когда скользнул руками под мое платье. Я смотрела, как он снимает мои трусики, стаскивая вниз по бедрам, и отбрасывает в сторону. Он порывисто прижал меня и раздвинул ноги, позволяя почувствовать свое напряжение. Его желание заставило меня улыбнуться. Я уже знала, что этим он всегда вызовет мою улыбку.

Его пальцы крепко сжали край моего платья, и он медленно потянул его вверх, изучая каждый дюйм меня, каждый изгиб.

– Руки, – приказал он глубоким рычанием, и я подняла вверх руки, а он снял платье и бросил на середину комнаты. – Красивая, – пробормотал он, прежде чем, нагнувшись, поцеловал меня в шею. Каждый раз, когда его губы касались моей кожи, я чувствовала быстрые импульсы. Его язык проследил изгибы моего лифчика, пока он не расстегнул его сзади и отбросил в сторону. Дрожь прошла по моему телу, когда он дотронулся пальцами до моего соска. Я начала поднимать его рубашку, обнажив его накачанное тело.

– Руки, – приказала я. Он поднял их вверх, и я бросила рубашку на пол, на растущую кучу вещей. Он, не теряя времени зря, перемещал свои губы к моей груди снова, скользя по ней языком. Его губы затягивали меня сильнее. Мое дыхание становилось все тяжелее и чаще, желая и желая его прикосновений, желая, чтобы он пробовал меня на вкус.

– Тристан, сейчас… Боже мой, – бормотала я, моя голова запрокинулась, подчиняясь ему, его языку и рукам, умело контролирующим мое тело.

– Ложись, – приказал он. Я сделала, как он велел, и закрыла глаза, проведя пальцами по груди. Ожидание следующего прикосновения заставляло меня приятно нервничать. Когда он прикоснется ко мне? И где именно?

Мои бедра подались вверх, когда я почувствовала влажность его языка на внутренней их части.

– Я хочу попробовать тебя, Лиззи. Я хочу целовать каждый дюйм тебя, – прошептал он. Он сжал мои ягодицы и подтолкнул мои бедра вверх, навстречу себе, а его язык оказался глубоко во мне. Он лизнул меня медленно и настойчиво, мое тело дрожало в его власти. Он облизывал меня все медленнее и жестче, а мое тело умоляло о большем. Он лизал меня все глубже и дольше, я вцепилась пальцами в его волосы, желая лишь его внутри меня.

– Тристан, пожалуйста, – умоляла я, виляя бедрами, когда он скользнул двумя пальцами внутрь меня, не прекращая облизывать мою влагу языком. – Я хочу, чтобы ты…

Он отстранился, встал и начал расстегивать джинсы.

– Скажи, как ты хочешь. Скажи, как ты хочешь, – твердил он, не отрывая взгляда от меня.

– Я не хочу нежно, – прошептала я, задыхаясь. Я увидела его эрекцию, когда он снял джинсы. Мои пальцы коснулись края его боксеров, и через минуту они были сняты. – Покажи мне тени, которые забирают тебя ночью. Поцелуй меня из своей тьмы.

Он поднял меня с кровати и поставил перед комодом так, что мои руки уперлись в выдвижные ящики. Поспешно потянулся в карман своих джинсов, выхватил бумажник, достал презерватив и, вскрыв его быстро, прокатил по своему члену.

Через несколько мгновений он стоял позади меня, а его тело прижималось к моей обнаженной душе.

Его палец скользил вниз по спине, пока не попал в изгиб моих ягодиц. Он сжал их.

– Лиззи, – сказал он, дыша со мной в унисон. – Я не причиню тебе вреда, – пообещал он и схватил меня за левую ногу.

Я знаю, Тристан. Знаю.

В один выпад он проскользнул в меня с силой, заставляя меня кричать, а моя спина выгнулась от ощущения его внутри. Левой рукой он придерживал мою ногу, а правой обхватил меня. Он сдавливал мою грудь. Его вдохи были грубыми, когда он говорил:

– Я так хорошо чувствую тебя, Лиззи… Боже… Я так чувствую тебя… – его слова замерли, он продолжал входить в меня. Близость Тристана, не только физически, но и глубоко в нашей темноте – наполнила мои глаза слезами.

Он был красив. Он был страшен. Он был реален. Это не сон. Это реальность.

Он выскользнул из меня и повернул, чтобы я оказалась лицом к нему.

Он обхватил меня сзади и приподнял, чтобы я могла обвить ногами его талию, его тело, это единственное, что удерживало меня от падения. Мы уперлись друг в друга лбами, когда он скользнул в меня.

– Не закрывай глаза, – попросил он. Его глаза были переполнены вожделением, страстью и… любовью?

Или это, может быть, была моя любовь, сияние которой я пропускала через него. В любом случае мне понравилось то чувство, которое он создал во мне. Войдя, он крепко держал меня, медленно двигаясь. Меня трусило, я хотела закрыть глаза, но не могла. Они должны были оставаться открытыми. Я должна видеть его. Я была в нескольких секундах…

В нескольких секундах оттого, когда мое тело уступит ему. В нескольких секундах от того, чтобы потерять себя с Тристаном Коулом внутри.

– Я сейчас… – пробормотала я, но мои слова настиг оргазм, сотрясая мои руки и тело. Мои глаза закрылись, и я почувствовала, как он прижался к моим губам, как мое тело сотрясается рядом с его телом.

– Боже, как я люблю это, Лиззи. Я так сильно люблю, когда ты теряешь голову от меня. – Он улыбнулся в мои губы, а я стонала в его.

– Я хочу тебя всего, – умоляла я. – Пожалуйста.

– Я твой.

В ту ночь мы уснули в объятиях друг друга. В середине ночи мы проснулись, и он снова скользнул в меня, мы были вместе, и я теряла себя в его руках.

Рано утром мы снова ласкали друг друга. Каждый раз, когда он входил в меня, это было словно извинение за что-то. Каждый раз, когда он целовал меня, казалось, он просит прощения. Каждый раз, когда он моргал, я клянусь, что видела его душу.

Проснувшись, я перевернулась и заметила, что Тристана нет в моей постели. Часть меня ощущала, что вчера был просто сон, но когда мои пальцы коснулись его наволочки, я наткнулась на письмо.

«Ты так прекрасна, когда храпишь. Т. К.»

Я прижимала листок к груди и перечитывала его снова и снова.

Звук газонокосилки стал единственной вещью, которая отвлекла меня от перечитывания. Я быстро натянула шорты и майку, желая посмотреть, как Тристан стрижет траву, и нежно поцеловать его в губы, но как только я вышла на крыльцо, остановилась.

Он не косил траву у меня.

Он подстригал свой газон.

Всем остальным в мире не показался бы странным человек, который косит траву. Но я знала, что это что-то большее. Я знала, что Тристан Коул провел несколько месяцев, словно лунатик, и сегодня он начал медленно просыпаться.

Тристан и я начали оставлять записки в домах друг друга.

В отличие от мамы и папы – это было не слишком романтично. Большей частью они были банальны и глупы, но это полюбилось мне еще больше.

«Я считаю, что у тебя симпатичная задница.

Е. В.»

«Иногда, когда я стригу траву, а ты сидишь на крыльце, читая свои грязные книги, я вижу, как румянец заливает твое лицо, когда ты читаешь самую горячую часть. Должно быть, мистер Дарси вытворяет какое-нибудь сумасшедшее дерьмо с телом Элизабет.

Т. К.»

«Я не знаю, стоит ли мне беспокоиться или радоваться, что ты знаешь имена персонажей из «Гордости и предубеждения».

Е. В.»

«Ты. Так. Охренительно. Красива.

Т. К.»

«Тук-тук.

Е. В.»

«Кто там?

Т. К»

«Это я. Голая. В полночь. В моей кровати. Присоединяйся ко мне. Принеси костюм невероятного Халка и не забудь огромного зеленого монстра.