Бриттани Черри - Воздух, которым он дышит

– Дай угадаю… кого-то вроде тебя?

Он пожал плечами.

– Как вариант. Кроме того, я знаю ее. У нас есть общая история. К тому же она слишком хороша для тебя. Еще у меня есть собственный магазин. У меня есть способ обеспечить ее. А ты? Работаешь у сумасшедшего Хэнсона.

– Еще одно слово о мистере Хэнсоне, и ты пожалеешь.

Он поднял руки, сдаваясь.

– Спокойнее, здоровяк. У тебя уже вены на шее вздулись. Не хотелось бы, чтобы Лиз заметила твое настроение. Как я уже сказал, она слишком хороша для тебя.

Я попытался проигнорировать его слова, но они кружили у меня в голове.

О чем я только думал?

Она слишком хороша для меня.

Таннер хлопнул руками по моим плечам и развернул меня на табурете лицом к танцполу, указав на Элизабет, которая смеялась с Фэй.

– Что скажешь? Что, если мы ей покажем твой настоящий нрав? Я думаю, это будет только правильно, если она увидит истинного монстра внутри тебя. Ты не должен быть рядом с Лиз и Эммой. Ты гребаный зверь.

– Мне лучше уйти, – сказал я, вставая со стула.

– Черт возьми, тебе лучше держаться подальше от всех людей. У тебя нет жены и ребенка? Что с ними случилось?

– Нет, Таннер, – предупредил я, мои руки сжались в кулаки.

– Что случилось? Ты бил их? В чем причина их смерти? Вот дерьмо, держу пари, это ты, – он рассмеялся. – Они похоронены где-нибудь в канаве? Ты, блин, убил свою семью? Ты психопат, и я не понимаю, почему никто другой не смог увидеть это. Особенно Лиз. Обычно она куда умнее.

Я раздраженно повернулся к нему.

– Должно быть, тебя убивает то, что она со мной.

Он опешил от моих слов:

– Что?

– Ты смотришь на нее, будто она – весь твой мир, а она смотрит мимо. По-моему, вот это действительно смешно. – Я засмеялся. – Потому что ты постоянно бросаешься на нее, чинишь авто, приглашаешь на ужин, пытаешься обратить на себя внимание, а она просто не видит тебя, чувак. И она не просто не видит тебя, она выбирает меня, городского затворника, человека, которого вы терпеть не можете. Это, должно быть, съедает тебя изнутри, – издевался я. Я вел себя эгоистично и холодно, но он зацепил мою семью. Перешел на личности. – Это, должно быть, убивает – когда ты понимаешь, что это в мою кровать она приходит… и стонет там мое имя.

– Пошел ты, – сказал он, сузив глаза.

– Поверь, – ответил я, злорадно улыбаясь. – Это так.

– Ты, видимо, не знаешь, кто я? – сказал он, стуча пальцем в свою грудь. – Чувак. Я получаю то, чего хочу, так что наслаждайся ею, пока я не сделал ее своей. И посвяти свое время магазину мистера Хэнсона, потому что я скоро уберу его. – Он похлопал меня по спине. – Приятно было пообщаться с тобой, псих. Обязательно передавай своей жене и сыну привет. – Он сделал паузу и засмеялся. – Ой, прошу прощения, не обращай внимания.

В моей голове все закрутилось. Без колебаний я развернулся и заехал кулаком Таннеру в челюсть. Он качнулся назад. Я мотнул головой несколько раз и почувствовал кулак Таннера, врезающийся в мой глаз, прежде чем он отправил меня на землю и принялся колотить снова и снова. Я слышал, как все вокруг кричат, мне показалось, что Фэй пытается оттащить Таннера, но я перевернул его и грохнул об пол. Он хотел этого. Он хотел спустить зверя с поводка и сказал все, что мог, чтобы разбудить его. Он зацепил Джейми и Чарли. Он зашел слишком далеко и вверг меня во тьму. Я ударил его в лицо. Я ударил его в живот. Снова и снова. Я не мог остановиться. Я никак не мог остановиться. Все кричали вокруг меня, но я не слышал никого больше.

Я просто сошел с ума.

– Боже мой! – закричала я.

Мой взгляд упал на Тристана, который стоял над Таннером и бил его кулаком в лицо снова и снова. Его глаза были холодны, его пристальный взгляд жесток, как у Таннера, и Тристан продолжал наносить удары.

– Тристан, – позвала я, подбежав. Таннер уже почти отключился, но Тристан не остановился. Он не мог остановиться.

– Тристан, – сказала я громче, перехватывая его руку, когда она взлетела в воздух. Быстрый взмах, рука наткнулась на препятствие, и когда он нашел меня взглядом, то остановился. Его грудь вздымалась, и я видела злость в его глазах. Я приблизилась и охватила руками его лицо.

– Все кончено, – сказала я. – Все кончено.

Вернись ко мне.

Я наблюдала, как его дыхание выравнивается. Он отступил от Таннера и уставился на свои окровавленные руки.

– Дерьмо, – выдохнул он и отполз подальше.

Тристан встал, я потянулась, чтобы удержать его, но он отстранился. Его глаза были дикие и неприрученные, и я видела, как далеко от меня он был.

Что Таннер сделал тебе?

Когда я повернулась к Таннеру, гадко было даже думать, что он каким-то образом виновен.

Тристан почти нокаутировал его, я представить себе не могла, кто из них виноват в происшедшем. У меня живот крутило от чувства вины и растерянности. Тристан ушел, ни разу не обернувшись назад, на меня.

– Иисусе, – пробормотал Таннер, Фэй бросилась к нему, чтобы помочь подняться. – Я в порядке, – сказал он, вставая.

– Что ты… – мой голос задрожал. – Что ты ему сказал?

Фэй нахмурилась.

– Лиз. Серьезно?

– Я просто… он бы не ударил просто так. Он не мог просто так напасть на тебя. Таннер, что ты сказал ему?

Он ехидно скривился и выплюнул кровь.

– Просто невероятно. Я с трудом могу открыть правый глаз, и ты спрашиваешь, что я сказал ему?

Мое горло сдавили слезы горечи.

– Мне жаль. Прости. Просто… он не из тех, кто будет так бить не из-за чего.

– А разве он не подтолкнул тебя вниз с холма, Лиз? – нахмурилась Фэй.

– Это была случайность. Я споткнулась. Он никогда не причинял мне зла. – Как она могла даже думать подобное? Тристан был с ней, когда она нуждалась в нем. Как она могла так быстро изменить свое мнение? У всех стоящих вокруг в глазах был страх. Все дамы книжного клуба шептались о Тристане, называя его монстром. Все осуждали меня за любовь к такому зверю.

– Да. Я уверен, это был тоже несчастный случай, – сказал Таннер, указывая на свое лицо. – Он монстр, он опасен, Лиз. Вопрос времени, когда он поднимет руку на тебя тоже – или еще чего хуже. На Эмму. Я собираюсь показать это тебе, Лиз. Я выясню правду о том, что за секреты прячет этот парень. Тогда, возможно, ты станешь доверять мне.

Я вздохнула.

– Мне пора.

– Идешь? Куда идешь?

Найти его.

Чтобы посмотреть, что случилось.

Чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

– Я просто должна идти.

6 апреля 2014 годаДва дня до прощания

– Ты не ел несколько дней, пожалуйста, Тристан. Хотя бы пару кусков бутерброда, – умоляла мама, сидя напротив. Звук ее голоса раздражал все больше и больше с каждым днем. Она подвинула тарелку и снова попросила меня поесть.

– Не голоден, – ответил я, отпихивая бутерброд.

Она кивнула.

– Твой отец и я беспокоимся о тебе, Трис. Ты не говоришь с нами. Ты не впускаешь нас. Ты просто не можешь держать все чувства на замке вот так. Ты должен поговорить с нами. Позволь мне узнать, о чем ты думаешь.

– Ты не хочешь знать, о чем я думаю.

– Я хочу.

– Поверь мне. Ты не хочешь.

– Да, милый. – Она протянула руку, положив ее на мою, чтобы успокоить.

Я хотел, чтобы все оставили меня в покое.

– Ладно. Ну, если ты не можешь поделиться с нами, по крайней мере поговори с кем-нибудь из друзей. Они звонят и заходят каждый день, ты ни словом не перекинулся с ними.

– Мне нечего сказать никому из вас. – Встав из-за стола, я повернулся, чтобы уйти, но остановился, услышав мамин плач.

– Это разбивает мое сердце – видеть тебя таким! Пожалуйста, скажи, что у тебя на уме?

– Что у меня на уме? – Я повернулся к ней. Мои брови сошлись, желудок скрутился, ум затуманился. – У меня на уме тот факт, что ты была за рулем, у меня на уме то, что ты с гребаной сломанной рукой. У меня на уме то, что моей семьи нет, и за рулем автомобиля была ты – ты убила их! Ты сделала это! Ты – причина того, что они умерли. Ты убила мою семью! – У меня перехватило горло, у меня сжались кулаки, я перестал говорить.

Мама плакала все сильнее, ее крики становились все громче. Папа бросился в комнату и обнял ее, пытаясь хоть как-то успокоить. Я уставился на нее, чувствуя пропасть между нами. Я ощутил, как зверь внутри меня растет с каждым мгновением. Я смотрел на ее слезы и чувствовал тошноту, а не жалость. Они должны были взволновать мою душу, но я не видел необходимости утешить ее.

Я просто ненавидел ее.

Из-за нее их не стало.

Из-за нее меня не стало.

Я остаюсь монстром внутри, а монстры не утешают людей. Монстры уничтожают все, что им встретится.

Я зашел в свой сарай, захлопнул дверь, запирая ее изнутри.

– Дерьмо! – крикнул я, глядя в темноту, рассматривая стены в вырезках и книжные полки.

Воспоминания обрушивались на меня, душили мой разум, мое сердце задыхалось. Я не мог больше. Я отбросил одну книжную полку, она полетела на противоположную сторону комнаты, мое сердце билось с такой скоростью, что могло разорваться. Я прислонился к ближайшей стене и закрыл глаза, пытаясь вернуть контроль над дыханием и моим сердцем, который каким-то образом был украден.

Раздался стук в дверь.

Я не буду отвечать.

Я не могу.

Я мог убить его. Я мог убить его. Прости, прости.

Я знал, что Элизабет попытается тянуть меня к себе, попытается вытащить меня на свет. Она хотела спасти меня от меня самого. Я не мог спастись.

Она продолжала стучать, и я двинулся на звук ее ударов. Мои руки легли на дверь. Я предположил, что ее руки так же лежат с той стороны двери, кончики пальцев – зеркальное отображение моих.

– Трис, – она мягко сказала восемь слов, которые заставили мою грудь замереть. – Каждую секунду. Каждую минуту. Каждый час. Каждый день.

У меня перехватило дыхание. Ее слова казались более искренними, чем когда-либо прежде. Она продолжала говорить, ее голос звучал торопливо:

– Пожалуйста, открой дверь, Тристан. Пожалуйста, позволь мне вернуться. Вернись ко мне.

Я отошел от двери и потер пальцы друг о друга.

– Я мог убить его.

– Не мог, – сказала она.

– Уходи, Элизабет, – сказал я. – Пожалуйста, оставь меня в покое.

– Пожалуйста, – она умоляла меня открыть дверь. – Я не уйду, пока не увижу тебя. Я не уйду, пока ты не позволишь обнять тебя.

– Боже, – закричал я, распахивая дверь настежь. – Уходи.

У меня в груди тянуло с внезапной, дикой ностальгией, когда я посмотрел ей в глаза. И я уставился вниз, на землю, не в силах смотреть на то чудо, сотворенное небом, которое казалось таким реальным в моей голове.

– И потом я забуду тебя, Элизабет. – Я могу навредить тебе. – Ты заслуживаешь большего, чем я.

– Ты… Ты не должен говорить так, – сказала она. Голос ее дрожал. Я не мог больше смотреть на нее.

– Я должен, – сказал я. – Ты не можешь спасти меня.

Я закрыл дверь и снова запер. Она колотила, повторяя мое имя, прося объяснений, выпрашивала ответы на неизвестные вопросы, но я перестал слушать.

Я смотрел на свои руки и видел кровь, я не был уверен, была ли это кровь Таннера или моя, но я чувствовал ее везде – на пальцах, под ногтями, везде. Как если бы стены кровоточили.

И я не видел выхода.

Я хотел, чтобы она знала, что я сожалею, чтобы поняла, что не должна оправдываться.

Я хотел, чтобы все это было сном. Я хотел проснуться и чтобы рядом была моя семья. Я хотел проснуться и никогда не знать, как могут разбиваться сердца. Но в основном я хотел, чтобы Элизабет знала, что я люблю ее. Каждую секунду. Каждую минуту. Каждый час. Каждый день.

Прости. Прости. Прости.

Когда много часов спустя я нашел в себе силы покинуть сарай, я открыл дверь и обнаружил Элизабет на земле, завернувшуюся в зимнее пальто.

– Ты зря не ушла, – сказал я глухо.

Она пожала плечами.

Я нагнулся и поднял ее на руки. Она обняла и прижалась ко мне.

– Что он сказал тебе? – прошептала она в мою грудь.

– Неважно.

Она держала меня крепко, я отнес ее в дом.

– Это важно. Это действительно важно.

Я уложил ее на кровать и повернулся, чтобы выйти. Она попросила остаться с ней, но я знал, что не могу. Мой разум был не в порядке. Прежде чем уйти, я остановился в ванной, чтобы вымыть от крови руки. Когда потекла горячая вода, я тер руки агрессивно, пытаясь отдраить всю кровь. Я не мог остановиться. Я продолжал драить, добавляя мыла, даже когда уже крови не было.

– Тристан, – сказала Элизабет, вырывая меня из транса, в который я впал. Она выключила воду, нашла полотенце и обернула мои пальцы. – Что он сказал тебе?