Бриттани Черри - Воздух, которым он дышит

– Эмма! – закричала я, открывая глаза и приподнимаясь. Резкая боль прошла сквозь меня, и я опустилась на подушку. Оглядевшись, я увидела приборы, шкафы и больничную обстановку.

– С возвращением, милая, – сказала мама, сидящая рядом с моей кроватью. Я прищурилась, пытаясь привести в порядок мысли. Она наклонилась, и ее пальцы пробежали по моим волосам. – Все хорошо, Лиз. Все будет хорошо.

– Что случилось? Где Эмма?

– Тристан с Эммой.

– Она в порядке? – спросила я, пытаясь сесть, но боль снова обожгла одну сторону. Иисусе!

– Расслабься, – приказала мама. – Одна из пуль попала тебе в бок. Эмма в порядке. Мы ждем ее пробуждения. У нее трубка, чтобы немного помочь дышать, она в порядке.

– Тристан с ней? – спросила я. Мама кивнула. Разум начал проясняться, я осмотрела себя. Моя левая сторона была забинтована, и тело было все в крови, какая-то – моя, а другая…

– Таннер… что случилось с Таннером?

Мама нахмурилась. Она покачала головой.

– Он не выжил.

Я отвернулась и посмотрела в окно. Я не знала, что я испытываю – облегчение или замешательство.

– Сходи, проведай Эмму, – попросила я. Она поцеловала меня в лоб и сказала, что вернется.

Хотя я надеялась, что она не будет спешить. Мне нужно было побыть одной.

Я сидел у постели Эммы и смотрел на маленькую девочку, которая вынесла столько, сколько ни один пятилетний ребенок не должен никогда испытывать. Ее маленькие легкие работали с трудом, когда она вдыхала и выдыхала, ее грудь поднималась и опускалась. Маленькие дыхательные трубки, вставленные в нос, вызвали столько ужасных воспоминаний. Пиканье аппаратов вокруг нее напоминали день, когда я в последний раз держал руку Чарли.

– Она не Чарли, – пробормотал я про себя, стараясь изо всех сил не сравнивать две ситуации. Врачи сказали, что Эмма будет в порядке, просто нужно некоторое время, чтобы она пришла в себя и открыла глаза, но я не мог не волноваться, и воспоминания прошлого причиняли боль моей душе. Я взял ее маленькую ручку в свои ладони, подвинувшись поближе к ее постели, прошептал:

– Эй, чемпион. Ты будешь в порядке. Я просто хочу, чтобы ты знала, что все будет хорошо, потому что я знаю, какая у тебя мама, и я знаю, что у тебя от нее очень много сил. И ты будешь бороться, ладно? Ты будешь бороться и борешься, и еще я хочу, чтобы ты открыла глаза. Мне нужно, чтобы ты вернулась к нам, чемпион. Мне нужно, чтобы ты открыла глаза, – умолял я, целуя ее ручку.

Машины вокруг начали пищать быстрее и быстрее. В груди все сжалось, и я огляделся:

– Кто-нибудь, помогите! – Я позвонил, и две медсестры бросились выяснять, что происходит. Я встал и отступил назад. Этого не может случиться снова. Этого не может быть…

Я отвернулся, прикрыв рот рукой, и начал шептать молитву. Я был далек от религии, от тех, кто часто молится, но я должен был попробовать, на всякий случай. Возможно, Бог услышал меня в этот день.

– Клещ, – прошептал тихий голосок.

Повернувшись на пятках, я поспешил к Эмме. Ее голубые глаза были открыты, и она выглядела смущенной и потерянной. Я взял ее за руку и повернулся к медсестрам. Они улыбались, и одна сказала:

– С ней все в порядке.

– Она в порядке? – повторил я эхом.

Они кивнули.

С ней все в порядке.

– Боже, Эмма. Ты меня напугала, – сказал я, целуя ее в лоб.

Ее глаза сузились, и она слегка наклонила голову влево.

– Ты вернулся?

Я держал ее за руку еще крепче.

– Да, я вернулся.

Она открыла рот, чтобы заговорить, но ее дыхание было жестким, и она начала кашлять.

– Не торопись, дыши глубоко.

Она сделала, как я сказал. Снова легла на подушку, веки ее потяжелели.

– Я думала, ты и Зевс ушли навсегда, как папа. – Она засыпала, и ее слова разбивали мне сердце.

– Я здесь, дружище.

– Клещ? – прошептала она. Ее глаза закрывались.

– Да?

– Пожалуйста, не оставляй нас снова.

Я потер глаза и моргнул несколько раз.

– Не волнуйся, я никуда не уйду.

– Зевс тоже?

– Зевс тоже.

– Обещаешь? – Она зевнула, уже почти засыпая, прежде чем я успел ответить.

Но я ответил, тихо шепча в ее сны:

– Обещаю.

– Тристан… – Я обернулся и увидел Ханну.

– Она только что проснулась, – сказал я, вставая. – Она очень истощена, но она будет в порядке.

Облегчение заполнило глаза женщины, и рука легла на сердце.

– Слава богу. Лиз тоже проснулась и попросила меня проведать внучку.

– Она проснулась? – спросил я.

Я ринулся к двери, чтобы увидеть Элизабет, но остановился, обернувшись к Эмме.

– Я останусь с ней. Она не будет одна.

– Ты проснулась, – сказал я, глядя на Элизабет, которая смотрела в окно. Она повернулась ко мне, и короткая улыбка появилась на ее губах.

– С Эммой все хорошо?

– Да. – Я подошел к ее кровати и сел рядом с ней. – С ней все хорошо. Твоя мама с ней. Как у тебя дела? – Я взял ее руку, и ее взгляд упал на наши пальцы.

– В меня стреляли.

– Ты напугала меня до чертиков, Лиззи.

Она выдернула руку из моей. Крошечный вздох сорвался с ее губ, и она закрыла глаза.

– Я не знаю, как справиться с этим. Я просто хочу вернуться домой с моей маленькой девочкой.

Я потер себя по затылку.

Я смотрел на нее, на каждый дюйм ее тела.

Забинтованный бок. Ее окровавленное тело. Ее хмурый взгляд. Я хотел заставить ее чувствовать себя лучше, я хотел заставить ее почувствовать себя менее одинокой, но не знал как.

– Можешь выяснить, когда мы сможем уйти? – спросила она.

Я кивнул.

– Конечно. – Я встал и остановился в дверях. – Я люблю тебя, Лиззи.

Ее плечи поднялись и опустились, прежде чем она отвернулась от меня.

– Ты не можешь меня любить просто потому, что в меня стреляли, Тристан. Ты должен был любить меня до этого.

Эмма смогла вернуться домой раньше Элизабет и ждала дома с Ханной.

Я не оставлял Элизабет в больнице, пока ее не отпустили домой. Когда пришло время выписываться, она не отказалась от моего предложения отвезти ее, но со мной она не разговаривала.

– Подожди, позволь мне помочь, – сказал я, спрыгивая с водительского сиденья и несясь помочь ей выйти из машины.

– Я в порядке, – прошептала она, не желая моей помощи. – Все хорошо.

Я последовал за ней в дом, и она сказала, что я могу уйти, но я не ушел. Ханна и Эмма спали в крошечной кровати Эммы.

– Тристан, ты действительно можешь идти. Я в порядке.

Я спросил себя, сколько еще раз она могла бы повторить эти слова, прежде чем поняла бы, что они ни к чему.

– Я собираюсь пойти в душ, а затем пойду спать. – Она направилась к ванной комнате и сделала глубокий вдох, схватившись за дверную коробку. Ее тело обмякло, и я бросился вперед, чтобы удержать ее. Она отстранилась. – Я не нуждаюсь в тебе, Тристан. Я могу быть в порядке и без тебя, – сказала она холодно. Но в глубине ее голоса я слышал страх. – Мне не нужен никто, кроме моей малышки. У нас все хорошо, я в порядке. Я в порядке. – Она говорила тихо, цепляясь за мою футболку, чтобы не упасть. – Я… Я… – Она начала плакать, и я притянул ее ближе. Она рыдала в мою футболку. – Ты покинул меня.

– Прости, детка. – Я вздохнул. Я не знал, что сказать, ведь это я оставил ее и Эмму. Я сбежал, когда все стало реальным. Я не знал, как бороться с тем, что люблю ее, потому что любить – означало однажды потерять, а терять людей было самым худшим в мире. – Я испугался. Я разозлился. Я справился со всем этим совершенно неправильно. Но мне нужно, чтобы ты услышала меня сейчас. Я здесь. Я здесь, и я здесь, чтобы остаться.

Она выпрямилась, вытерла нос и тихонько засмеялась, пытаясь остановить слезы.

– Прости. Мне просто нужно в душ.

– Я буду здесь, когда закончишь.

Ее красивые карие глаза встретились с моими, и легкая улыбка тронула ее губы.

– Ладно.

Она закрыла дверь в ванную. Я услышал звук воды и присел у двери, ожидая, когда она закончит.

– Со мной все хорошо. Все хорошо, – говорила она себе снова и снова, ее голос начал дрожать, и я услышал, как она снова заплакала.

Я нажал на дверную ручку и увидел Лиззи сидящей в ванной, она закрыла руками лицо, а засохшая кровь вымывалась из ее волос. Не раздумывая, как был, я залез к ней в ванну и обнял.

– Таннер мертв? – спросила она, прижимаясь ко мне.

– Да.

– Эмма в порядке?

– Да.

– Со мной все хорошо? – подумала она вслух.

– Да, Лиззи. С тобой все хорошо.

Я пробыл с ней всю ночь. Я не лежал рядом с ней в кровати, а сидел в кресле у стола, у нее было пространство, но также у нее была уверенность, что она никогда больше не будет одна.

Я проснулась от звука газонокосилки, который доносился со двора. Солнце только встало, и не было необходимости кому-либо в такое время стричь траву.

Выйдя на заднее крыльцо, я увидела Тристана, который косил там, где недавно произошло все то ужасное с Таннером. Я прижала руку к груди и спустилась вниз по ступенькам, чувствуя, как утренняя влажная трава касается пальцев.

– Что ты делаешь? – спросила я.

Он повернулся ко мне и выключил газонокосилку.

– Я не хочу, чтобы ты видела это, когда выходишь на задний двор. Не хочу, чтобы вспоминала о том, что случилось. – Он сунул руку в карман джинсов и достал монетку. – Таннер уронил свою монету… Ты видела ее когда-нибудь? Это двусторонняя монета. Он выигрывал всегда.

– Он никогда честно не выигрывал пари? – спросила я, немного шокированная.

– Я не могу поверить, как мог не сложить этот пазл раньше. Я не могу поверить, что он почти причинил боль тебе и Эмме… Я должен был догадаться, что что-то не так. Я должен был догадаться…

Он мой мир. Я вечно хотела все усложнить. Я подтолкнула его к тому, что он оставил нас. Я торопила его возвращение. Я усомнилась в том, что он был тем, кто нужен мне, но мое сердце приказало моей голове заткнуться. Мое сердце сказало мне – позволь себе чувствовать, жить здесь и сейчас, потому что все может быть отнято в мгновение ока. Я должна позволить себе лелеять мужчину, который стоит передо мной.

– Я люблю тебя, – прошептала я, и его грозовые глаза грустно улыбнулись, он спрятал руки в карманы.

– Я этого не заслуживаю.

Подойдя к нему, я обвила его шею рукой, притягивая его губы ближе к своим. Он обнял мою талию, и я вздрогнула от боли, пронзившей меня.

– Ты в порядке? – спросил он.

Я хмыкнула.

– Я ощущала боль и похуже.

Наши губы были совсем рядом, и я чувствовала его дыхание. Когда я вдыхала его, он выдыхал мое. Утреннее солнце поднималось над нами, освещая траву светом, который мы оба так ждали.

– Я люблю тебя, – прошептала я снова.

Он уперся лбом в мой лоб.

– Лиззи… мне нужно доказать тебе, что я не собираюсь просто так взять и снова убежать. Мне нужно доказать тебе, что я достаточно хорош для тебя и Эммы.

– Заткнись, Тристан.

– Что?

– Я сказала, замолчи. Ты спас жизнь моей дочери. Ты спас мою жизнь. Ты очень хороший. Ты – наш мир.

– Я не перестану любить вас обоих, Лиззи. Я обещаю, что всю оставшуюся жизнь я буду доказывать, как сильно я тебя люблю.

Его густая борода касалась моего лица, пальцем я гладила его нижнюю губу.

– Тристан?

– Да?

– Поцелуй меня?

– Да.

И он сделал это.

– Так вы двое… сейчас вместе? – спросила Фэй вечером, когда мы сидели на качелях в парке. Эмма бегала с другими ребятами, катаясь на качелях и горках.

Прошел месяц с момента происшествия с Таннером, и с тех пор Тристан почти постоянно был в магазине мистера Хэнсона, воплощая свою мечту.

– Я не знаю. Я считаю, что у нас все хорошо, но я не знаю, что это значит. Я не думаю, что следует рассуждать об этом. Мне просто хорошо с ним.

Фэй нахмурилась.

– Нет, – сказала она, резко спрыгивая с качелей и заставляя меня хлопнуться о землю.

– Ой! – воскликнула я, потирая зад. – Ты могла бы предупредить о прыжке века.

– А разве так было бы весело? – хихикнула она. – Теперь идем.

– Куда?

– В магазин Тристана. Все то, что ты говоришь – «я не знаю, что между нами, но я не переживаю по этому поводу», – чушь собачья, – и это раздражает, мы пойдем и будем требовать у него ответов. Идем, Эмма! – крикнула она в сторону горки.

Эмма подбежала.

– Мы идем домой, мама? – спросила она меня.

– Неа. Мы собираемся навестить мудака, – сказала Фэй.

– Ты имеешь в виду Клеща?

– Да, именно это я и имею в виду. – Фэй рассмеялась.

Они побежали вниз по улице, и я поспешила следом.

– Мы должны это сделать в другой день. Он предупреждал, что будет работать со своим отцом в магазине, чтобы все было готово для торжественного открытия на следующей неделе. Я не думаю, что мы должны его беспокоить.