— Я очень советую тебе этого не делать.

— Я уже взрослая девочка, — заявила Джилли, — и отвечаю я только перед самой собой.

С этими словами она удалилась со съемочной площадки.

Спускаясь в лифте, Джилли думала, не слишком ли много шума поднимает она по поводу такой короткой сцены, но ведь это ее последняя сцена перед тем, как она окажется в коме. В известном смысле, именно по этой сцене запомнят ее поклонники. Она решила, что ради этого стоит поспорить, хотя бы для того, чтобы показать продюсерам, что она их не боится.

Дверь лифта отворилась.

У Джилли глаза чуть на лоб не вылезли. Меньше всего она ожидала увидеть такое.

Весь коридор был забит медноволосыми девушками. Крупные, полногрудые рыжие девицы, другие — маленькие и гибкие, веснушчатые деревенские красотки, смуглые кошечки из джунглей. Здесь было столько рыжих девушек, что из них можно было бы сформировать вспомогательную воинскую часть, все в чулках-паутинках и обтягивающих юбках, с рыжими волосами, оттенки которых колебались от цвета русского золота до блестящих каштановых, И все они были заняты тем, что читали сценарий.

Одна из девушек подняла голову и дружелюбно улыбнулась Джилли.

— Привет, — прощебетала она. — Вы тоже собираетесь пробоваться на роль Кейс?

5

Пожилая актриса, игравшая в сериале роль графини, протянула Джилли кружевной платочек.

— Спасибо, — шмыгнула носом Джилли. Она откинула голову назад под таким углом, чтобы слезы не стекали и не портили грим. — Вы знали?

Графиня кивнула.

— Господи Боже, — застонала Джилли, — все знают, что меня заменяют, кроме меня. Графиня, что мне делать?

— Не знаю. Держать голову выше. — Графиня опытным глазом заглянула в глаза Джилли. — Почему бы вам не подготовиться к репетиции, отыграть свои сцены и плюнуть на все это дело? Позвоните другу, пойдите с ним пообедать или в театр.

— Вы именно так поступали, когда…

— Когда меня увольняли? — Графиня принялась пуховкой с рисовой пудрой подправлять грим на лице Джилли. — Да, но перед этим со мной происходило абсолютно то же, что и с вами сейчас. Потом становится легче, поверьте мне. А если вы крутитесь в этом деле достаточно долго, вы научитесь смеяться им в лицо, в их жалкие рожи. Хорошо смеется тот, кто умеет выжить.

Джилли в отчаянии затрясла головой.

— Увы, я не из тех… Я не такая сильная, как вы, графиня. Всю жизнь мне дьявольски везло, и у меня не было проблем, как выжить. Не знаю, справлюсь ли я с этим.

Графиня улыбнулась.

— Я верю в вас. Вы крепкая. А теперь мне надо одеваться к съемке, да и вам тоже. Увидимся на площадке.

— Спасибо, графиня, — хлюпнула носом Джилли.

Графиня ушла, а Джилли начала медленно и очень тщательно одеваться. В пятницу ее героиня Кейс уже должна лежать в клинике, найденная на пирсе в состоянии комы — жертва таинственного нападения, которое авторам сценария еще предстояло обосновать. Джилли должна лежать в больничном халате, в окружении множества медицинских аппаратов. Сегодня она хотела выглядеть как-то особенно, чтобы зрителям запомнился последний день, когда Кейс была еще в сознании.

— О'кэй, — прошептала она своему отражению в зеркале, — теперь мы готовы ко всему.

Она взлохматила свои волосы, оправила юбку, распрямила плечи и вышла из гардеробной.


Лаурин вернулась домой после пробежки и обнаружила на автоответчике послание от отца. Прежде чем перезвонить ему, Лаурин решила посоветоваться с Тини, но той не оказалось дома. Лаурин была разочарована, но быстро оправилась и стала звонить другой своей советчице — Кэтрин Вудс.

— Агентство Вудс, — ответил знакомый ей голос.

— Тини! Что делаешь у Кэтрин?

— Работаю. Привожу в порядок ее архив, отвечаю на телефонные звонки — обычная работа. Хватай машину и приезжай сюда.

— Тини, звонил мой отец.

— Что он хочет?

— Не знаю. Он оставил послание на автоответчике. Я еще не перезванивала ему.

— Так позвони, — посоветовала Тини.

— А если она возьмет трубку?

— Тогда скажи: "Я тебя имела, сука!" — и повесь трубку.

Лаурин пришла в ужас.

— Я не могу сказать такое.

— Но ведь тебе хочется это сказать.

— Конечно, хочется, — призналась Лаурин, — но я не могу.

— Да, ты вежливая девочка, — заметила Тини. — Знаешь, если она возьмет трубку, ты разъединись. Ты не обязана что-нибудь говорить.

— Ладно, — сказала Лаурин, повесила трубку и набрала номер телефона отца.

К ее облегчению, на звонок ответил Бобби.

— Привет, папа, это я. Что случилось?

— Привет, бэби. Где ты была?

— Бегала.

— Вот как?!

Наступила долгая пауза. Лаурин могла расслышать в трубке какие-то странные звуки.

— Папа, что у тебя там за странный шум?

— Это телевизор работает.

— Звуки какие-то странные. Ты что, смотришь мультики?

— Совершенно верно. У тебя прекрасный слух. Послушай, родная моя, мы не могли бы сегодня вместе пообедать?

— Конечно.

— Пойдем в "Серенджити", и я угощу тебя замороженным жидким шоколадом. Я заеду за тобой в половине восьмого.

— Папа, ты всегда опаздываешь. Я встречу тебя там.

— Отлично, бэби. Я люблю тебя.

— Я тебя тоже.

Лаурин тут же позвонила Тини, чтобы доложиться.

— Мы собираемся сегодня вместе пообедать — папа и я. Что ты по этому поводу думаешь? Тебе не кажется, что он хочет сказать мне, что он и мама собираются соединиться?

— Куда он тебя пригласил?

— В "Серенджити".

— Я тебе говорила, придерживайся "Лютеции" и "Цирка".

— Но я не люблю французскую кухню.

— Если ты любишь отца по-настоящему, ты должна дать ему возможность истратить на тебя побольше денег, чтобы он мог справиться со своим комплексом вины.

— Тини, как ты думаешь, к чему бы все это? Правда ведь похоже, что они собираются вновь сойтись?

— А может, ему просто хочется мороженого?

— Нет, у него был совсем другой голос. Нервный и возбужденный.

— Не торопись делать выводы, Лаурин. Если бы он собирался сказать тебе, что они снова сходятся, тебе не кажется, что при этом могла бы присутствовать и твоя мама?

Лаурин помолчала.

— Не обязательно, — сказала она, явно не желая развивать эту тему дальше. — Я позвоню тебе вечером и все расскажу.

Тини повесила трубку и вернулась к своим секретарским обязанностям.

Не прошло и нескольких минут, как в офис ворвалась Джилли, безудержно рыдая. Она пробежала прямо в кабинет Кэтрин. Тини немедленно включила переговорное устройство, чтобы слышать, что там происходит. Всегда полезно быть в курсе событий.

— Они у-у-уволили меня! — рыдала Джилли.

Она упала в кресло и пыталась, рыдая, изложить происшедшее.

— Бедненькая ты моя! — вздохнула Кэтрин. — Успокойся.

— Все кончено, — рыдала Джилли. — Моя карьера кончена.

— Не говори глупостей. Это очень хороший знак.

Джилли подняла свои покрасневшие заплаканные глаза.

— Ты так думаешь?

— Конечно. Актрису, играющую Кейс, заменить нельзя, поклонники этого не допустят. Мы это знаем, но и продюсеры тоже знают. И то, что они хотят, чтобы ты думала, что они тебя собираются заменить другой актрисой, означает только одно — они хотят вынудить тебя снизить твои условия контракта. Зачем они стали бы так действовать, если бы не хотели вернуть тебя?

— И что мы должны делать?

— То же, что делали и раньше, — поспешно отозвалась Кэтрин. — Ну, ты уже себя лучше чувствуешь?

Джилли посмотрела на нее.

— Я всегда считала, что ты вытаскиваешь меня из депрессии с помощью логики и здравого смысла. Теперь я понимаю, что ты выбиваешь из меня дерьмо.

— Да, но ты ведь чувствуешь себя лучше?

— На данный момент, да. — Джилли не хотела, чтобы Кэтрин слишком уж зазнавалась. — Но я в любую минуту могу опять впасть в депрессию, — решила она внести ясность. — В любую минуту.

Тини позвонила по внутренней связи.

— Могу я зайти на минутку?

Кэтрин посмотрела на Джилли, та кивнула.

Тини вошла, держа в руке два билета.

— На сегодня. А я не в настроении слушать Оффенбаха.

— "Сказки Гофмана"! — Джилли проворно схватила билеты. — Спасибо, Тини. Это замечательно! Как ты достала? Я слышала, что на сегодняшний спектакль все билеты проданы.

— Я знаю кое-кого из рабочих сцены. Это удивительные ребята.

— Опера, — произнесла Кэтрин с отвращением.

— Я подумала, что вам полезно немного рассеяться, — сказала Тини.

— Да, я немного раскисла, — признала Джилли.

— Вот я и подумала, что вы будете довольны, — сказала Тини. — А мне нужно вернуться к пишущей машинке.

— Опера, — пробормотала Кэтрин.

— Тебе не обязательно идти со мной, — великодушно заявила Джилли. — Я могу пойти одна или могу постоять у входа и продать второй билет по спекулятивной цене. А потом сидеть рядом с каким-нибудь больным извращенцем, любителем оперы с расстегнутой ширинкой, из которой высовывается необыкновенных размеров член.

— Ладно, ладно, я пойду с тобой. Я умираю от желания попасть сегодня в оперу.

— Тебе понравится, — пообещала Джилли. — У меня есть время съездить домой и переодеться. — Она протянула Кэтрин билет. — На тот случай, если я опоздаю. Встретимся внутри. Кэт…

— Я хочу попасть в оперу, — настаивала Кэтрин. — А теперь поезжай. Я уверена, что ты, как всегда, будешь выглядеть потрясающе.

Джилли приостановилась в дверях.

— Ты знаешь, моим первым импульсом было позвонить Бобби. Когда у меня бывали неприятности, он всегда помогал мне.

— Да, я замечала это.

— Мне потребовалось некоторое усилие, чтобы не позвонить ему. Вместо этого я прибежала к тебе как ребенок, ободравший колено. Ничего себе, взрослая женщина, а?

— Джилли, это вовсе не преступление просить друзей о помощи, когда у тебя выдался неудачный день.

— Я знаю. Просто я… я всегда считала Бобби моим самым близким другом. Но когда я поднимаю трубку, чтобы позвонить ему, я представляю себе, как он отрывается от своей шлюшки. Меня просто убивает, что когда у меня трудности, он в это время наслаждается жизнью.

6

Бобби Чарльз предпочел бы умереть.

Менее чем в шести футах от него, раскинувшись на белом покрывале, лежала его любовница Делия и следила за ним орлиным взором. Когда их отношения начинались — это было восемь месяцев назад — Делия с ее черными волосами и яркими синими глазами представлялась ему Белоснежкой. Хотя ей исполнился всего двадцать один год, она за свою карьеру манекенщицы заработала больше денег, чем Бобби за первые пятнадцать лет своих выступлений в бейсболе. Кроме того, Делия обладала голосом Микки Мауса, что разрушало всякие шансы на карьеру в кино, но очень волновало Бобби в его сексуальных сновидениях. Он вообще много фантазировал насчет мультипликационных героев. Делия говорила иногда голосом Оливковой Совы, и у него от этого слабели колени. Кроме того она обладала умом, по сравнению с которым все, что выпускала фирма "Остроумные инструменты", просто бледнело. В школе она весьма преуспевала в математике, чем она, с одной стороны, очень гордилась, — а с другой — предпочитала скрывать.

В ее голосе звучало что-то убаюкивающее, лишавшее любого мужчину ощущения опасности. В тот момент, когда он оказывался на достаточно близком расстоянии, капкан захлопывался и ум Делии вырывался из укрытия подобно танковой дивизии. Ее мать частенько говорила ей, что красота дело преходящее, а вот алименты могут обеспечить девушке хорошую жизнь, особенно если она умеет приспосабливаться. Вот это Делия умела. Все, что она зарабатывала, она вкладывала в различные акции, фонды, проекты. К несчастью, все эти свои сбережения она постоянно спускала ради своего хобби — покупке произведений искусства. Иногда она уступала свои приобретения другим жаждущим коллекционерам. А с некоторыми не в силах была расстаться вне зависимости от своих финансовых дел. Она скрывала свои сокровища в Найаке, в доме, купленном ею на фиктивное имя. Делия была не из доверчивых натур, но после того, как они с Бобби поженятся, она планировала показать ему все свои бесценные сокровища, возможно, на десятую годовщину их брака. Пока что Бобби знал о тайной страсти Делии только то, что она любит искусство и часто посещает музеи. На его счастье, она охотно оставляла Бобби дома, когда отправлялась куда-нибудь на художественные выставки. Джилли была не столь благородна, когда дело касалось оперы.

Будучи девушкой умной, Делия понимала, что ее отношения с Бобби достигли критического рубежа. Бобби обещал ей, что подаст на развод, но сейчас он явно колебался. Ему всегда бывало трудно принимать решения, а грандиозность предстоящего решения просто парализовала его. Его следовало подтолкнуть.