Джо Беверли - Возлюбленная демона

– И это было бы здорово.

Она придвинулась еще ближе, положив на него руку.

– Говори о войне, если хочешь, Ван, но не мучай себя. Иногда встречаются драконы, и с ними нужно бороться. Несомненно, Святой Георгий оставил семью, чтобы сражаться.

– Святой Георгий. Все мы хотели быть Святым Георгием, убийцей дракона, таким образом, ни один из нас не мог им быть. А Кон закончил тем, что сделал татуировку дракона. Я никогда не понимал, почему.

– Дракон настолько хуже демона? – поддразнила она, проводя язычком по его гримасничающему дьяволу, затем дуя на него.

Он перевернул ее на спину, улыбаясь.

– Для нас так и было. Дракон был олицетворением всего худшего, от главного егеря до французов. Но он настоял.

– Это связывает его с титулом, который он недавно получил.

– Но он никогда не ожидал унаследовать его… – Он взял пригоршню ее волос. – Как красиво.

– Они мышино-коричневые.

– Совсем нет. Они заставляют меня думать о молодом олененке и тихой тайне лесов. Очень английские волосы. – На мгновение он зарылся в них лицом, затем снова посмотрел на нее. – Если мы соединимся снова, то это будет на моих условиях. Мягко.

– Тебе не нравится так, как было?

– Нравится. Но я хочу ласкать тебя нежно до достижения самого рая, моя леди.

– Это только на шесть недель! – Вышло более резко, более глупо, чем она имела в виду, но она хотела предупредить. Как себя, так и его. – На самом деле, как ты теперь знаешь, ты мне ничего не должен.

– Хочешь сказать, что я обязан тебе?

Она отчаянно покраснела.

– Нет. Но деньги твои. Теперь не нужно делать вид, что ты собираешься жениться на мне.

– Я держу свое слово. Я все еще ваш, так что повелевайте мной, моя леди.

Много непристойных предложений пронеслось в ее голове, но более здравомыслящие части ее тела запротестовали, и, так или иначе, она все еще должна помочь ему исцелиться. Все время это было ее главной целью, и теперь она знала, что должно произойти потом.

– Тогда мы навестим твой дом на несколько дней, – сказала она. – Только мы вдвоем.

Он уставился на нее.

– Почему?

– Почему бы и нет? Если бы я действительно была твоей невестой, то захотела бы этого.

– Но это всего лишь обман.

Она попыталась не показать, как эти откровенные слова уязвили ее.

– Почему нет? – снова спросила она.

– Он фактически необитаем уже год, да и прежде содержался не на слишком высоком уровне.

– Тогда пришло время оценить, что необходимо сделать.

Он откатился, чтобы снова лечь на спину, но на сей раз это был враждебный жест.

– Я знаю, что необходимо сделать.

У нее во рту пересохло, но она должна продолжать. Его энергичное сопротивление показало, что это важно.

– Скоро у тебя будут деньги, чтобы позаботиться о нем. Нужно начинать планировать.

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее.

– Это приказ, о повелительница моего сердца?

Уязвленная, она хотела сказать «нет», позволить ему убежать, но она ответила:

– Да.

Он откатился на свою сторону кровати, потрясая ее своей красотой, потому что ее разум был не в этом месте. Каждая мышца, каждая кость была раздраженной.

Он повернулся.

– Разве ты не хотела бы вернуться в свою комнату?

Ее так и подмывало схватить свои вещи и удрать, но это было еще одно из проклятых сражений с демоном. Она поднялась со своей стороны кровати, совершенно голая. Не пытаясь прикрыться, но радуясь завесе из волос, она спросила:

– Как быстро ты сможешь подготовиться к поездке?

– За мгновение, при необходимости. Как мы будем путешествовать? Верхом?

Она вздрогнула от этой простой мысли и поняла, что он сказал это сознательно.

– Каррикл [21]?

– У меня его нет.

– У меня есть. Можешь ездить, если хочешь.

– Я не знаю как. – При виде ее удивления он добавил. – Это не то, чем можно заниматься в армии в военное время. Я могу ехать двенадцать часов кряду, если необходимо.

Она задалась вопросом, только ли ее похотливая сторона уловила в этих словах двусмысленность и ухватилась за нее, тогда как большая ее часть отпрянула. Она отвернулась, нужно отыскать одежду, даже если она действительно потеряет достоинство. Ее туфли. Корсет. Платье… Где же сорочка?

Все еще в постели. Она обернулась, и увидела, что он нашел ее. И бросил ей. Мария поняла, что оказалась перед необходимостью прикрыться, и понадеялась, что горничная не заметит потери. Она снова посмотрела на него. Он был слегка возбужден.

Мария натянула платье на голое тело и плотно затянула шнурки под грудью. Без корсета ей пришлось сначала приподнять их, и она с тревогой взглянула на него.

Гнев сменился намеком на улыбку.

– Над чем ты смеешься?

– Ты красива, даже если тебе не восемнадцать. И это приходит даром. А мне нравится заставлять тебя превращаться из лилии в розовую от румянца розу. Поездка займет четыре – пять часов. Ты сможешь управлять экипажем так долго?

Ее удивило, что он спросил вместо того, чтобы утверждать. Согревая ее.

– Вероятно, нет. Мы будем путешествовать на почтовых.

– Где мы остановимся?

Даже смягчившись, он совершал эту поездку только из-за ее беспокойства, отстраняясь, но будучи послушным ее приказам. Но она не сдастся.

– Должна быть какая-то гостиница.

– «Пилигрим», там меня знают. Мы собираемся пожениться, но поездка без компаньонки это все еще немного шокирующе.

– Только чуть-чуть. Я не утонченная юная мисс, и у нас будут отдельные комнаты. Я закажу почтовую карету и быстрый завтрак, и мы отправимся через час.

С этим она и вышла, подкрадываясь назад к своей комнате и чувствуя себя непослушным ребенком. Нет, порочной женщиной.

Она была порочной, раз позволила всему зайти настолько далеко, хотя у этих отношений не могло быть продолжения, но, по крайней мере, она сказала ему правду. Она почувствовала себя легче, более счастливой, очищенной от обмана и грехов.

Как награду, она украдет для себя две оставшиеся недели прежде, чем сказать прощай навсегда.

Они умчались из Лондона, пока не разгорелся настоящий рассвет, вдвоем. Мария объявила, что они не нуждаются в своих личных слугах. Ей очень хотелось побыть с ним наедине, и не по чувственным причинам. Она жаждала узнать его лучше.

– Ты на самом деле так и не объяснил, как присоединился к армии, – сказала она, когда они проехали через заставу Кембервелл [22]. – Разве твои родители не возражали?

– Немного. Думаю, в конце концов, они признали во мне сумасшедшего.

– Ты не безумен.

Он улыбнулся.

– Я подпитываюсь возбуждением, как вампир питается кровью, – повторил он, немедленно делая ее горячей и жаждущей. Вспышка в его глазах послужила предупреждением, но это было его неотъемлемой частью, и она обрадовалась.

– Я не могу исцелить тебя, – сказала она спокойно.

– А я не хочу быть исцелившимся. Думаю, что ты сама в некотором роде безумна.

О нет. Она не собиралась говорить о сексе средь бела дня.

– Таким образом, твои родители отпустили тебя.

Его улыбка подтвердила ее отступление.

– Купив мне патент в полку по моему выбору. И помахав рукой на прощание. – Улыбка исчезла. – И я более или менее забыл о них.

Он откинулся назад в свой угол и уставился в пустоту.

– Все было настолько захватывающе, настолько ново. Новые друзья, новые места, новые проблемы. Когда все прекратило быть новым, приятным, оно поглотило меня целиком. Я всегда предполагал, что они останутся дома, застывшие, как восковые фигуры, когда я буду готов вернуться.

Мария осторожно вдохнула, тщательно обдумывая слова.

– Ты никогда не возвращался домой?

– Ни разу за последние пять лет. Я мог. Я должен был суметь…

– Твоя семья все понимала, я уверена. Они, должно быть, гордились тобой. И потом, их духи оберегали тебя от опасностей.

Он резко обернулся.

– Ерунда. Хорошие мужчины с обожающими их семьями гибли постоянно.

Стыд окатил ее от осознания того, что она сказала такую пустую банальность, но все, о чем она могла подумать, чтобы сказать, было иным.

– Должно быть, они хотели, чтобы ты был счастлив.

– Я пытаюсь жить, и жить хорошо.

Это все равно, что пытаться прочитать иностранный текст в подлиннике.

– Почему это настолько трудно, Ван? Разве ты не хочешь жить хорошо?

– Я заслуживаю этого? По каким-то причинам ты рассматриваешь меня как кого-то стоящего и заслуживающего спасения. А я в этом не уверен. – Он отвернулся, чтобы взглянуть в окно, и Мария поняла, что он хотел, чтобы его оставили в покое.

Пока она предоставит ему покой. Она чувствовала себя так, будто в замкнутом пространстве приоткрыла клетку с мятежным демоном. Она вспомнила, как вечность назад чувствовала себя несовершенной и неподготовленной. В те времена она понятия не имела об истинных проблемах. Но в те времена ее это не заботило так, как заботит теперь.

После первой смены лошадей она нарушила тишину.

– Расскажи мне о том, как ставят татуировку.

Его брови приподнялись, но он ответил.

– Это больно.

– Я предполагала, что так и должно быть. Потребовалось много времени?

– Для наших – да.

– Ты когда-нибудь жалел о том, что запечатлел дьявола на груди?

Это должен был быть легкий вопрос, но он сказал:

– Интересно, не стал ли он зовом для мрачного рока.

– Это невозможно!

– Удивительно, но возможно.

– У рисунков твоих друзей была подобная таинственная сила?

– Хоук был всегда хищником, но стал им еще больше. Кон… Странно, что он выбрал дракона. Я никогда не был уверен в том, что это значит для него.

– Любовь к жертвенным девственницам? – предложила она.

Он от души расхохотался, глаза засияли.

– Понятия не имею. Мы слишком долго не общались.

Она рискнула прощупать почву.

– Я сделала вывод, что он вернулся домой после Ватерлоо. Почему вы не виделись?

Смех умер, он пожал плечами.

– Я вернулся домой в январе, а он охотился в центральных графствах. Когда я посетил Стейнингс, его не было рядом.

– Можно было написать, назначить встречу.

– Возможно, но я не хотел вовлекать его в свои неприятности.

Это заставляло ее сердце болеть, но то, что он говорил о таких вещах, обнадеживало. Возможно, физическое перемещение домой переместит и его ум. Принимала ли их страстная ночь в этом участие? Она хотела бы так думать.

За прошедшие часы они поболтали о детстве и семьях – но только самых солнечных моментах – и о самых легких мгновениях их взрослой жизни. Ясно, что детство его было счастливым, семья любимой, и что одной из самых больших проблем, начиная с возвращения в Англию, скорее всего, стало одиночество.

После четвертой смены лошадей она предложила остановиться перекусить, но он осмотрелся, почти как собака, нюхающая воздух, и сказал:

– Нет. Уже немного осталось.

Она отмечала мильные столбы с указанием расстояния до Брайтона, забыв, что его дом не в городе. Они находились на расстоянии в шесть миль и должны были приблизиться к Стейнингсу.

Он поговорил с форейторами, давая инструкции, и недалеко от гостиницы они свернули на проселочную дорогу. Она прочитала указатель. Мэйфилд, Баркхолм и Хоук-ин-зе-Вэйл.

– Хоук-ин-зе-Вэйл? – предположила она.

– Это самая близкая деревня, да. Произносится как Хоукинвэйл.

– Как имя твоего друга.

– Почти. Его семья живет здесь со времен основания деревни.

Он выглянул из окна, но на этот раз не потому, что хотел избежать беседы. Она поняла, что он искал признаки дома. Они достигли вершины холма, и он указал налево через холмистую местность, на белый дом на склоне.

– Это Стейнингс.

Она расслабилась. Возможно, он должен был просто приехать сюда, чтобы принять свой дом и свою цель. Возможно, помог и их разговор в пути, и ночь страсти. Почему бы ни произошло чудо, она ощутила, что он, наконец-то действительно вернулся домой.

Ее лицо внезапно заныло от непролитых слез, но она заставила себя казаться счастливой. Скоро ее задание закончится, и она сможет продолжать жить с легкой совестью.

– Когда мы туда доберемся? – спросила она.

– Через час, вероятно. Это близко, но мы далеки от хороших дорог.

– Очаровательный дом.

Здание исчезло за деревьями, и он повернулся к ней.

– Выстроен моим голландским предком, приехавшим с Вильгельмом Оранским [23] и женившимся на англичанке. Потом переделан в палладианском стиле моим дедушкой. – Он коротко улыбнулся. – В округе мы nouveau riche [24].

– А имя Хоукинвилла было в Книге Судного дня, я полагаю.

– Боже, да.

– И лорда Уайверна?

– Титулу всего пара сотен лет, и он принадлежит девонским Сомерфордам, не суссекским. Но Сомерфорды живут здесь уже примерно пять сотен лет или около этого. Типично английское аристократическое происхождение. Саксы, норманны, датчане и немного всех остальных, прибывших за последнюю тысячу лет. Как Данпот-Ффайф.