А кое-кто из Тревельянов вообще не имеет отношения к аристократии, раздраженно подумала Флоренс, но воздержалась озвучивать свои бунтарские мысли, не желая нарушать данное себе обещание не цепляться к Джекобу по пустякам.

— Но все равно, — как ни в чем не бывало заговорила она, — нам следует зайти на ферму… оповестить их о своем приезде. Может быть, они согласятся поделиться с нами свежим молоком, яйцами и кое-какими овощами. А сами продукты заберем на обратном пути, когда будем возвращаться из деревни.

— Отличная идея, — подхватил Джекоб, когда они уже сворачивали на дорогу, ведущую к ферме. — Свежие крестьянские продукты прямо с фермы. Витамины и так далее. В Лондон вернемся поздоровевшими, румяными, как помидорчики.

Мысль о возвращении в Лондон привела Флоренс в смятение. Она замедлила шаг. Выдвинутая ею идея теперь казалась не столь отличной и соблазнительной. Ей не хотелось, чтобы работники с фермы являлись к ним в коттедж в любое время дня и ночи и заботливые жены фермеров приглашали их с Джекобом на чай и прочие деревенские мероприятия. Им так мало отпущено времени, чтобы побыть вдвоем; она не желает делить его с другими.

Прекрати! Прекрати! — ругала себя Флоренс. Он тебе никто. Просто родственник.

Джекоб тоже остановился и повернулся к ней.

— Пойдем, Фло. Давай уж разберемся сразу… — Он ласково взял ее за руку и повел по убегающей вверх по склону дорожке к ферме. — Если не поторопимся, пропустим обед в пивной!

Ее рука. Он взял ее за руку, думала Флоренс. Она улыбнулась ему и прибавила шагу, чтобы не отставать. Ладонь у него была приятно прохладная, по-приятельски надежная и в то же время чувственная, дарившая ощущение полной близости, почти такое же, как в постели.

Изрытая колеями извилистая дорога еще не успела просохнуть после ночного дождя и местами напоминала вязкое болото. Флоренс, позабыв про свои романтические представления о прогулках рука об руку, теперь искала в ладони Джекоба только опору. Сильный, уверенный в себе, он бесстрашно переводил ее через рытвины и лужи, другой рукой поддерживая за талию и почти отрывая от земли на Труднопроходимых участках.

Он мог бы нести меня на руках, думала Флоренс. С легкостью. Собственно, так он и поступил, когда я упала в обморок несколько дней назад.

Ферма Марвуд-Крэг имела почти столь же нежилой вид, что и их коттедж. Главное здание было сложено из таких же серых известняковых глыб в типичном для этих краев стиле. Хозяйственных построек было больше, на дворе стояла сложная сельскохозяйственная техника, кое-где проржавевшая и разбитая, но в целом обе усадьбы мало чем отличались друг от друга. Когда они подходили к дому, мимо прошествовала жирная серая кошка, направлявшаяся к неухоженному фруктовому саду.

Несмотря на теплый день, главная входная дверь была закрыта. Джекоб громко постучал по двери тяжелым железным кольцом. Минут пять они стояли и ждали ответа.

— Может, ферма тоже бесхозная? — предположил Джекоб, отступая в сторону, к маленькому окну, занавешенному неряшливым тюлем.

— Не думаю, — возразила Флоренс, напрягая слух. Ей показалось, что из-за двери доносится тихое шарканье. — Кошку же кто-то кормит. Иначе она не была бы такая упитанная.

В эту же секунду мрачная дверь распахнулась с визгливым скрипом, и на пороге появилась тщедушная седая женщина. Судя по ее сердитому взгляду, она была не очень рада гостям.

Джекоб принялся вежливо объяснять ей, кто они такие, зачем приехали в коттедж и что привело их на ферму. Флоренс сопровождала его рассказ милой улыбкой, хотя предпочла бы объяснить все сама, и украдкой наблюдала за старушкой, с лица которой не сходило неприветливое выражение.

Жену фермера — или мать — ничуть не подкупили красота Джекоба и его искренне дружелюбный тон. Флоренс поначалу никак не могла понять, в чем дело, но через несколько минут ее осенило: женщину отвращал его голос, тот самый голос, который заставлял сладостно поеживаться многих его поклонниц, да и ее тоже, нехотя признала Флоренс.

Причем, видимо, отвращал не тембр — спокойный и волнующе звучный, — а, скорее, манера речи. Джекоб говорил отчетливо, красиво, с идеальной интонацией. С таким голосом хорошо выступать на сцене, а не перед суровой селянкой, которая на все вопросы продолжала отвечать односложно. Флоренс наконец не выдержала.

— Прошу вас… мы будем очень благодарны, если вы позволите покупать у вас молоко. Мы привезли с собой только сухое и пастеризованное в пакетах, а оно ужасно невкусное — с натуральным не сравнить. — Флоренс показалось, что старушка чуть смягчилась, и она заулыбалась шире. — Разумеется, мы заплатим сколько надо. И за яйца тоже, если у вас есть излишек.

Крестьянка улыбаться не собиралась, но теперь смотрела на Флоренс чуть приветливее.

— Тревельяны, значит? — заговорила женщина, будто и не слышала их просьбу. — Нечасто вы сюда наведываетесь, а? Наверное, в Лондоне все ошиваетесь? — Старушка прищурилась, но, слава Богу, не злобно. — А ты-то не лондонская, — заметила она, обращаясь к Флоренс. — И не из наших краев, это точно. И все-таки ты северянка, верно? — Она небрежно кивнула Джекобу, который из кожи вон лез, стараясь произвести на крестьянку приятное впечатление.

Флоренс, сообразив, что угодила их потенциальной благодетельнице, пустилась в объяснения о своих корнях, подтвердив, что да, она, в отличие от брата, уроженка северных мест и воспитывалась в Йоркшире, но теперь работает в Лондоне. Потом они несколько минут беседовали о Скарборо, где, как оказалось, проживала сестра миссис Паркин — матери хозяина фермы Марвуд-Крэг.

— Что, черт побери, все это значит? — спросил Джекоб, с нескрываемым восхищением глядя на Флоренс, когда они двинулись назад к деревенской дороге, преодолевая выбоины и ухабы. — Я уж думал, все, прогонит нас, а тут ты открыла рот — и на тебе! И яйца, и молоко, и овощи! И все это нам будут доставлять каждое утро прямо домой! — Он протянул руку, помогая ей перебраться через очередную рытвину. — Я всегда подозревал, что ты ведьма. Чем ты ее проняла?

— Акцентом, — ответила Флоренс. Они завернули за угол и пошли по ровной дороге. Джекоб наконец выпустил ее руку. — Я же большую часть жизни прожила в Йоркшире, и, поскольку в актерской школе мне учиться не довелось, северный акцент у меня так и не сгладился…

— Да какой же это акцент, — озадаченно произнес Джекоб.

— Ну, не то чтобы акцент, — согласилась Флоренс, пожимая плечами. — Но в сравнении с твоим отшлифованным королевским английским, моя "грубая, простонародная" речь более привычна слуху миссис Паркин.

— Если б я только знал, — протянул Джекоб и разразился беспорядочным монологом, имитируя наречия всех регионов Британских островов. К тому времени, когда он закончил, Флоренс, держась за живот, едва не рыдала от смеха.

— Тебе бы пародистом быть, — сказала она, когда наконец обрела способность говорить и они продолжили путь. — Жаль, что теперь нет мюзик-холлов и эстрадные представления редко по ящику показывают. А то ты бы стал домашним любимцем.

Джекоб эффектно содрогнулся.

— О, только не это! Да поможет мне Бог! Скорее уж я вовсе брошу сцену!

— Ну, это в тебе говорит снобизм театрального актера, — заметила Флоренс, лукаво погрозив ему пальцем.

— Да, и я горжусь этим! — со смехом отвечал Джекоб. В следующее мгновение он подскочил к ней и, схватив за плечи, повернул к себе лицом.

Оба сразу замолчали, понимая, что ступили на очень опасную стезю. Джекоб смотрел ей прямо в глаза, и Флоренс под его взглядом чувствовала себя, как кролик в лучах автомобильных фар. Она не смела ни шевельнуться, ни отвернуться и вздохнула только тогда, когда Джекоб опустил глаза к ее губам и начал медленно, нестерпимо медленно, склонять к ней свое лицо.

— Не надо, прошу тебя, — прошептала она, не вырываясь, не отстраняясь. Она знала, что на самом деле имела в виду обратное…

Джекоб или решил проигнорировать ее слова, или истолковал их как следовало. Флоренс больше склонялась к последнему предположению. Джекоб, казалось, читает ее, как открытую книгу, хотя ей самой книга эта порой представлялась набором полнейшей абракадабры.

Наконец его губы коснулись ее губ нежно, почти робко. Солнце пекло ей в спину, но она будто провалилась в темноту. В темноту спальни Джекоба, где она льнула к нему, прижималась под простынями. Там было жарко, но источником жара были их тела. И теперь жгучее солнце Озерного края словно воскресило ту ночь.

Вопреки собственным запретам и обещаниям она обняла Джекоба, бороздя ладонями по его спине. Сильный, мускулистый, он, наверное, мог бы раздавить ее, расплющить, но Флоренс не пугала его мощь. Какие бы у них ни были разногласия, физически они созданы друг для друга, и что бы она ни говорила ему — или ни приказывала себе, — все это не имело значения.

Как бы она ни сопротивлялась, любовной близости с ним здесь, среди озер, ей не избежать…

ГЛАВА 14

Но не прямо же здесь! — в панике думала Флоренс. Объятия Джекоба стали крепче, большие ладони бесцеремонно ощупывали ее фигурку. Одна легла на ягодицы, настойчиво прижимая ее к мужскому паху. Флоренс, млея от сказочного поцелуя, понимала, что должна немедленно отстраниться, иначе Джекоб просто перекинет ее через плечо, перенесет за каменную стену и предастся с ней любви прямо под открытым небом, на солнцепеке. Она вздохнула с облегчением, когда рядом раздался громкий гудок. Они настолько были поглощены друг другом, что даже не слышали тарахтения едущего на них неуклюжего сельскохозяйственного бегемота.

— Ох! Извините! — крикнул Джекоб водителю трактора с прицепом, затормозившего неподалеку от них. По-прежнему обнимая ее за талию, он быстро увлек ее с дороги на траву у стены. Флоренс очаровательно улыбнулась ухмыляющемуся трактористу, восседавшему в высокой кабине с более чем прекрасным обзором.

— Боже, что он о нас подумает? — прошипела Флоренс, глядя вслед удаляющемуся трактору, ползущему вниз по склону в том же направлении, куда шли они. — Два безответственных горожанина щупают друг друга посреди дороги, затрудняя движение…

— Щупают друг друга! — воскликнул Джекоб с наигранным гневом. — Я обнимал тебя… выражал восхищение твоей красотой. За кого ты меня принимаешь, женщина? По-твоему, я ненасытный филистимлянин, движимый только своими гормонами?

— Да, именно так я и думаю. — Она вырвалась от него и зашагала вниз по холму, с ужасом представляя, что вскоре будет рассказывать о них фермер своим приятелям в деревне.

— Я не заметил, чтобы ты особо сопротивлялась, — парировал Джекоб, нагоняя ее. — По-моему, ты балдела не меньше меня. И вообще первая начала распускать руки, если память мне не изменяет.

— Давай сменим тему, ладно? — Неприятно, когда тебя тыкают носом в собственные слабости, а признавать их еще унизительнее. Она решила, что в будущем будет твердо противостоять чарам Джекоба, как бы искусно он ни соблазнял ее.

Деревня Марвуд-Бек, как Флоренс и предполагала, оказалась маленьким селением, но пивная в ней была. Даже две, как им удалось выяснить в результате беглого знакомства с немногочисленными типичными каменными строениями, теснившимися у перекрестка нескольких дорог, одна из которых тянулась в юго-западном направлении, соединяя Пенрит с Уиндермером. В одном из зданий размешались магазин с весьма, как ни странно, приличным ассортиментом товаров и почта, которые, благодаря столь удобному расположению, должно быть, имели неплохой доход, обслуживая всевозможных путешественников — пеших туристов, автомобилистов и велосипедистов. Очевидно, по этой же причине две пивные работали целый день. Уточнив часы работы магазина, Флоренс с Джекобом выбрали заведение "Ворон на скале" — постоялый двор с симпатичной пивной на открытом воздухе — и заказали себе по напитку с крестьянским обедом.

— А здесь мило, — заметил Джекоб, кладя в рот кусочек сыра, который он запил глотком местного эля.

Флоренс еще никак не могла успокоиться после инцидента на дороге, но она скорее повыдергивала бы себе ногти, чем выказала бы каким-то образом волнение. Она медленно потягивала низкокалорийный тоник, наблюдая за шмелем, кружившим над пухлым бутоном розы, распускавшейся на клумбе возле их столика. С полчаса назад она готова была слона съесть, но сейчас аппетит притупился.

— Почему ты уехала в Йоркшир? — неожиданно спросил Джекоб, словно ему по-прежнему не давал покоя северный акцент Флоренс, покоривший миссис Паркин.

Аппетит окончательно пропал. Это была слишком щекотливая тема. Она желала бы ее вовсе не касаться, навечно похоронить в укромном уголке души, куда она ее старательно запихала.

— Знаешь, я пришел в ужас, когда понял, что ты не вернешься в университет, — не получив ответа, продолжал Джекоб. — Я хочу сказать… Конечно, гибель Дэвида явилась для тебя ударом, и в той ситуации я допускал, что ты долго, очень долго, не сможешь простить меня, но я всегда считал тебя сильной личностью. Думал, может, вернешься, хотя бы для того, чтобы попортить мне нервы… Я ушам своим не поверил, когда мне сказали, что ты отчислилась и в следующем году продолжишь учебу где-то в другом месте.