— Значит, после того, как сестры сбежали, появился Рейф, и вы тоже были готовы последовать их примеру?

Эти слова не были прямым осуждением, которого она ожидала. Понимал ли Эллиотт сложившуюся ситуацию? Непонятно, относился он к ней с насмешкой или с сочувствием. Как выразить словами волшебство февральского солнца, которое принес с собой Рейф, точно вестник радости? Как объяснить чудо, что на нее обратил внимание такой мужчина, красивый, внимательный, искушенный?

— Он говорил, что влюбился в меня с первого взгляда, — прерывающимся голосом говорила Белла, пытаясь убедить и его, и себя. — Он приехал погостить у своего друга Маркуса Донта в Лонг-Фаллоу, в нескольких милях от того места, где я жила, поправить здоровье, поскольку чувствовал себя не очень хорошо. Уверял меня, будто меньше всего ожидал, что вдруг влюбится.

— Должно быть, именно в то время на него подействовала инфекция, — заметил лорд Хэдли. — Я не знал, где он находится. Он умер в Лондоне.

Казалось странным, что Эллиотт не знал о перемещениях брата. И почему она не догадалась о его болезни?

— Когда это случилось? Он… очень страдал? — Комната обрела неясные очертания, пока Белла изо всех сил пыталась обуздать эмоции. Ведь речь шла об отце ее ребенка. Что бы ни случилось, ей не хотелось, чтобы он испытывал страшную боль.

— Говорят, сначала ему было немного больно. Однако он очень скоро потерял сознание. Мисс Шелли… — Эллиотт встал, обошел стол и гибкими движениями склонился к ней. «Он в хорошей форме, — смутно подумала Белла, — и реагирует незамедлительно». Он взял фужер, вложил его ей в руку и заставил поднести к губам.

Белла отпила глоток.

— Благодарю вас. Мне уже хорошо. Просто хотелось узнать, ведь это лучше, чем давать волю воображению. — Когда Эллиотт вернулся на место, она заставила себя продолжить рассказ. На него было трудно смотреть, так он напоминал Рейфа, хотя и был другим, добрым и, казалось, заботливым. Рейф тоже был таким… поначалу. «Остерегайся, — шептал ей голос разума. — Он ведь мужчина». — Мы любили друг друга… я так думала… но предупредила его, что мой папа приходит в ярость, если одна сестра решится даже просто поговорить с младшим приходским священником.

— Виконта Хэдли вряд ли можно принять за младшего приходского священника, — сухо заметил нынешний обладатель титула. Эллиотт поднялся, отодвинул ее тарелку и начал разрезать каплуна. — Вы достанете боковые блюда? — Он протянул ей тарелку с мясом и не забыл положить себе.

— Да, благодарю вас.

— Продолжайте, мисс Шелли. Он любил вас, вы любили его, но ваш отец стал бы возражать, поскольку хотел удержать вас дома ради собственных удобств.

— Мы говорили о браке и строили планы на будущее. Рейф собирался вернуться в Лондон, составить брачный контракт и вернуться, чтобы поставить отца перед свершившимся фактом. Он даже собирался нанять хорошую домработницу и прихватить ее с собой, чтобы папа не остался совсем один. В то время казалось, все идет хорошо. Я по уши влюбилась в него… Мы стали любовниками. Он просил, и я… Рейф сказал, что я вряд ли люблю его, если откажу. И я поступила так, как он просил.

У нее не осталось сил продолжать. Не хотелось описывать ужас, охвативший ее, когда все начало рушиться. Какой кошмар! Белла знала, что научится ублажать его в постели, если появится такая возможность, если он тоже любит ее и пожелает научить ее. Но…

— Это все, — резко сказала она и взглянула на Эллиотта Кэлна. Тот смотрел на нее взглядом, в котором отражалось нечто похожее на сочувствие.

Он молчал, вращая пальцами фужер с вином.

У Беллы не хватило сил описывать дальнейшие интимные отношения, однако хороший тон требовал, чтобы она поддерживала разговор. Невозможно просто сидеть и рыдать, сколь бы плохо ни было.

— Простите меня, — робко произнесла она, — вы с братом были близки?

— Полагаю, вы хотите узнать, насколько я похож на него? — Ее вопрос, видно, позабавил его. На его лице снова появилась знакомая улыбка, по ее спине пробежали мурашки. Эта улыбка гипнотизировала. Улыбка и глаза действовали неотразимо. — Не очень, если не считать внешнего сходства. Ведь я всего лишь до скуки прилежный младший брат.

До скуки — не те слова. Белла стала пристально разглядывать Эллиотта, пытаясь определить, чем он отличается от Рейфа. Она подумала, что назвать его благонравным не очень точно. Наблюдая, она приметила цинично-веселый взгляд на вещи, ее рассказ не шокировал его, отчего она заподозрила, что он знаком с удовольствиями жизни.

— Правда?

— Долгое время я был бедным младшим братом, это в некоторой степени не дает возможности предаться разврату, если только совсем не заботиться о долге и здоровье. Я занимаюсь спортом, люблю напряженно работать и быть в форме. Предпочитаю зарабатывать деньги, а не бросать их на ветер. Зарабатывая их, я обнаружил, что, стараясь приумножить свое богатство, наверное, стал ценить их чуть больше, чем Рейф свое наследство.

Эллиотт быстро поднял голову, осмотрел комнату, и она тоже огляделась. При всей роскоши можно было заметить признаки упадка. Очевидно, здесь скупились на ремонт и тратили деньги для видимости. Белла заметила влажное пятно на стене у окна, трещину в плинтусе и тут же вспомнила рытвины на дороге. Эллиотт крепче сжал пальцами ножку бокала. Перстень Рейфа сверкал при свете свечей. Белла догадалась, он разглядывает ее, а не комнату. Он снова отвел взгляд и вернулся к своим мыслям.

Белла положила нож и вилку и рассматривала лицо, так похожее и в то же время не похожее на лицо его брата. Лицо Рейфа было мягче, хотя он и отличался неожиданными вспышками необузданного гнева. Она чувствовала, что под беспечным внешним видом скрывается более жестокий и сдержанный мужчина, поежилась, и Эллиотт сразу заметил это, наблюдая за ней внимательнее, чем казалось.

— Вам холодно? — Белла покачала головой. — Вы еще голодны? Позвонить, чтобы принесли сыр и десерт? — Он вел себя как гостеприимный хозяин, однако ситуация была далеко не идеальной. Белла догадывалась, эта подстриженная голова занята не только заботой о ее аппетите.

— Нет. Благодарю, милорд. — Она согрелась, хорошо поела и отдохнула, к чему и стремилась. Настало время сказать то, о чем она думала, когда проснулась.

Одному богу известно, что он ответит, однако Белла решила проявить верх наглости. Она всю жизнь делала то, что ей говорили, думала о благополучии других, их потребностях и капризах, теперь же решила без оглядки заступиться за своего ребенка. Люди все равно скажут, что она вела себя бесстыдно.

— Милорд.

Он взглянул на нее, чувствуя перемену в ее тоне.

— Мисс Шелли?

— Вы наследник Рейфа, поэтому я должна просить вас о следующем… и настаивать на этом. — Ее голос задрожал, но она преодолела страх и опасения. Ей надо сказать это. — Я хочу, чтобы вы обеспечили меня жильем… всего лишь небольшим приличным домиком… и достаточным количеством денег, чтобы я смогла достойно растить ребенка. Я могу делать вид, будто являюсь вдовой и обойдусь малостью. Но должна просить вас оплатить образование ребенка, если это будет мальчик, или обеспечить приданым, если на свет появится девочка. Очень жаль, что приходится просить об этом вас, но понимаю, что должна сделать все возможное, чтобы обеспечить ребенку безопасность и будущее.

Эллиотт изучал ее из-под ровных бровей, на лице и мускул не дрогнул. Его поразили ясно изложенные требования.

— Уверен, вы станете защищать своего детеныша, точно тигрица, — наконец сказал он, отчего у Беллы от гнева покраснели щеки. — Но нет, я не устрою вас в каком-нибудь приличном маленьком домике где-то в провинции и не стану обеспечивать ваше дитя, как вы о том просите.

Белла сжала пальцы, точно когти. На мгновение почувствовала себя хищником, с которым Эллиотт сравнил ее.

— Вы должны…

— Я не стану делать это.

Белла точно на стену наткнулась. Он не шевельнулся, не повысил голос, но она ясно понимала, он хорошо подготовился к такому повороту разговора, угадал, о чем она будет просить, и все уже решил.

Несомненно, он распорядится, чтобы ее отвезли назад в гостиницу «Павлин» в Чиппинг-Кемпдене, где она покинула дилижанс. Теперь, позаботившись о самых необходимых потребностях и выслушав ее требования, Эллиотт пожелает выдворить ее из своего дома. Что ж, она уйдет, у нее не осталось сил спорить с ним.

Но она вернется завтра, нравится ему это или нет. Эллиотт Кэлн ее единственная надежда, она проявит настойчивость, пока он не сдастся, сделает все возможное. Она будет приходить сюда снова и снова, пока он либо вызовет констебля, либо согласится на ее требования. Если придется, пригрозит скандалом, хотя кому станет хуже, если она решится на подобный шаг. Она начнет шантажировать, стыдить, угрожать, воспользуется любым доступным средством.

— Сейчас я не в силах спорить с вами, но мы вернемся к этому разговору. Обещаю. А теперь мне пора уйти. Я буду…

— Вы совершенно правы. — Эллиотт прервал ее столь приятным голосом, будто они обсуждали погоду. — Становится поздно, у вас был трудный день. Боюсь, в Доуэр-Хаус сквозняки, а моя двоюродная бабушка сварлива, хотя сегодня вечером вы ее не увидите. Правда, моя кузина Дороти весьма приятная женщина.

— Ваш… — Доуэр-Хаус и его родственницы? Неужели лорд Хэдли спятил? Не может же он взвалить на шею этих почтенных леди женщину, бывшую любовницей его брата, вынашивавшей в своем чреве незаконного ребенка. — Я не могу остановиться у ваших родственниц. Я ведь падшая женщина. Они почувствуют себя оскорбленными, если узнают, кто я.

— Они почувствуют себя оскорбленными, если моя будущая жена найдет пристанище в другом месте.

Рука Беллы дернулась, почти полный бокал с вином перевернулся, и по скатерти расползалось пятно кровавого цвета.

— Вашей женой? Вы намереваетесь жениться на мне? Вы?

— Конечно. А что? Арабелла, вы можете предложить что-то лучше?

— Я приехала сюда с вполне разумным предложением, вы отказались, даже не обсуждая его. А теперь предлагаете мне вступить в брак!

— Это было не предложение. Это обязательно случится. — Эллиотт прервал ход ее недосказанных мыслей. Судя по тону, он и предсказывал, и приказывал, выглядел так, будто совершал официальную сделку, взирая на нее холодными неподвижными глазами. Очаровательная улыбка исчезла с его лица.

— Это смешно! Я не знаю вас. Отец ребенка Рейф.

— Рейф мертв. — Белла вздрогнула. Эллиотт продолжал, не обращая внимания на то, что его откровенность потрясла ее: — Разве вы знали его достаточно хорошо? Я думал, вы желаете для ребенка самой лучшей судьбы.

— Это верно! Я пойду на все ради него. — Белла поняла, к чему все это приведет. — Все, что я могу.

— Вот именно. Я уверен, вы говорите серьезно, иначе не приехали бы сюда, надеясь выйти замуж за виконта Хэдли, правда? Если бы Рейф был жив, он отказался бы от вас, и вы это знаете. Именно поэтому вы выдвинули вполне разумные требования. — А теперь вы станете виконтессой, переедете сюда и будете жить… когда я немного приведу это место в порядок… в весьма приличных условиях. Разница в том, что вы выйдете замуж не за моего брата, а за меня. Неужели это столь великая жертва ради ребенка? Или вы желаете убедить меня в том, что предпочтете вести уединенную беспросветную жизнь в каком-нибудь далеком ярмарочном городке и воспитывать там прижитое дитя.

Глубокая вертикальная морщинка меж его бровей, резкие слова дали ей ясно понять: он этого не желает.

— Разумеется, я этого не хочу, — огрызнулась Белла. Нервы возобладали над потрясением, чувством безысходности и даже остатками хороших манер. — Если бы я на мгновение допустила, что вы говорите серьезно…

— Вы сомневаетесь?

Белла подвергла сомнению его честность, и он тут же продемонстрировал свое аристократическое высокомерие. Вот если бы ей удалось досказать свою мысль. Белла поддалась гневу, последний придал больше сил, чем любые другие чувства, подогревавшие ее. Белла решилась заговорить:

— Мне кажется, вы не очень серьезно обдумали все это. У меня нет желания выходить замуж за человека, который изначально презирает этот брак. Вы станете ужасным мужем.

Судя по тому, как дернулись уголки губ, он, видно, нашел несправедливые слова весьма забавными. Будь он проклят! Беллу кольнули угрызения совести от такой мысли, но ей было все равно. Ее настиг кошмар, настало время просыпаться.

— Не смейтесь надо мной!

— Вы думаете, мне весело? В таком случае позвольте мне, Арабелла, объяснить вам кое-что. — Эллиотт встал. Вблизи казалось, что ростом он не менее двух метров. Ей потребовалась сила воли, чтобы не отпрянуть, когда он опустил руки на стол и наклонился к ней, пристально глядя голубыми глазами. — Я — Хэдли ныне глава этого семейства. Но если Рейф поступил бы так, как ему следовало, женился на вас до своей смерти, тогда оказался бы гостем здесь, в вашем доме, и выполнял бы роль вашего опекуна до рождения ребенка. Если быродился мальчик, он стал бы виконтом Хэдли, а я остался бы мистером Кэлном, его опекуном, и больше никем. Вы серьезно думаете, что я могу игнорировать данный факт?