— Обещания, обещания, — пробормотала Джинни, но отскочила от него, когда он приподнял руку.

Она добралась до своей спальни как раз в тот момент, когда ее соседка проснулась. Но девушка была слишком сонной и поняла лишь, что Джинни встала раньше нее. Она предложила Джинни принести ей воды и, получив благодарное согласие, оделась и ушла, оставив Джинни мечтательно вспоминать прошедшую ночь.

Горн протрубил подъем, и Джинни подошла к окну, глядя на деревенский луг. Лагерь, казалось, проснулся моментально; слышались веселые голоса, солдаты торопливо надевали доспехи, ели и пили на ходу. Сам дом тоже уже полностью проснулся, и Джинни услышала голос Алекса, разговаривавшего с майором Бонхэмом. Раздался громкий стук в ее дверь.

— Госпожа Кортни? Вы проснулись?

Джинни широко улыбнулась, отвечая:

— Да, полковник. Было бы трудно продолжать спать в таком шуме.

— Мы выступаем через час, так что поторопитесь и позавтракайте.

Послышался звук удаляющихся шагов, и, быстро заплетя косу, Джинни схватила шляпу, хлыст, перчатки и вышла из комнаты, направившись в гостиную, где обедала прошлым вечером в компании полковника, майора и лейтенанта.

В это утро, однако, гостиная была пуста, хотя накрытый к завтраку стол свидетельствовал, что здесь изрядно поели. Она плотно перекусила хлебом и вареным яйцом, запила все пахтой и потом, вдруг осознав, что поблизости нет ни Алекса, ни офицеров, ни Джеда, который стал, судя по всему, ее неофициальным охранником, направилась по коридору в кухню.

— Доброе утро, хозяйка, — вежливо приветствовала она полную женщину.

Женщина подвешивала над очагом котелок с водой. Она выпрямилась и повернулась к Джинни. На ее разгоряченном лице было написано удивление.

— Чем могу быть полезна вам, госпожа?

Джинни осторожно осмотрелась. По-прежнему никого, кому не следует слышать то, что она должна сказать. Она подошла поближе.

— Мы прибыли с острова Уайт, — непринужденно заметила она. — Выражение лица хозяйки не изменилось, хотя, вытерев руки о фартук, она замерла. — Там держат под стражей короля, — сказала Джинни, внимательно следя за хозяйкой.

— Да пребудет его душа с миром, — флегматично заметила хозяйка.

— Меня взяли под стражу на острове, — продолжала Джинни. — Поместье моего отца конфисковали.

По-прежнему не последовало никакой реакции. «Хозяйка, разумеется, опасается предательства, боится, что дама, приехавшая вместе с армией парламента, пытается подстроить ей какую-то ловушку. Или же, — быстро пронеслось в голове Джинни, — она может быть ярой сторонницей парламента и тогда выдаст меня». Но почему-то Джинни отогнала эти мысли. Она должна рискнуть.

— Я встретилась с королем и везу его послание тем, кто борется под его знаменами. — Слава Богу, она оказалась права. Лицо женщины расплылось в улыбке.

— В наших краях много таких, кто будет рад услышать это послание, — тихо произнесла она.

— Не скажете, где я могу найти их?

Хозяйка заколебалась.

— Откуда я знаю, что вам можно доверять? Джинни снова огляделась. До нее доносились голоса с конного двора за кухонной дверью, но в самом доме было тихо. Она облизнула внезапно пересохшие губы и подступила вплотную к хозяйке, вытаскивая из кармана бумагу с печатью короля.

Женщина с благоговением смотрела на королевскую печать.

— Госпожа Кортни? Джинни? — послышался голос Джона из коридора, и Джинни быстро спрятала бумагу обратно в карман, повернувшись к двери с ослепительной улыбкой.

— Я в кухне, Дикон.

— Я испугался, что потерял вас, — наивно заявил Дикон, появляясь на пороге. — Джед готов отнести ваш багаж в обоз. Может он забрать его из вашей комнаты?

— Да, конечно, — ответила Джинни, поразившись, что голос ее не дрожит. Джед появился за спиной Дикона. Не задумаются ли они о том, что она была с хозяйкой наедине? И не доложат ли об этом факте полковнику? — Мы с хозяйкой обсуждали, как лучше всего сохранять грибы, — весело сказала она. — Стоит ли их сушить или лучше мариновать. Это зависит от того, что с ними потом хотят сделать. Я предпочитаю в пирогах маринованные грибы, а вот в супе сухие грибы лучше. Вы ведь согласны?

Дикон и Джед выглядели слегка озадаченными, ведь никогда раньше никто не интересовался их мнением по такому вопросу. Джинни облегченно рассмеялась.

— Пожалуй, вы не сможете различить, ведь так?

— Скорее всего так, госпожа, — согласился Джед. — Полковник ожидает вас.

— Очень хорошо. — Джинни повернулась к хозяйке с едва заметной улыбкой сожаления. — Благодарю вас за гостеприимство, хозяйка.

Женщина наклонила голову, потом вернулась к очагу, где уже закипала вода в котле. Дикон учтиво показал на дверь, Джинни вышла на раннее утреннее солнце.

Алекс стоял с офицерами, внимательно слушая капрала. Лицо полковника было мрачным. Он взглянул через плечо на Джинни, появившуюся на пороге дома, и нахмурился. Джинни озадачила эта хмурость — она вроде бы и имела отношение к ней, но не была направлена против нее, Джинни хотела бы подойти к нему, но офицеры стояли так, словно отторгали ее. К тому же и Дикон уже сложил ладони, чтобы подсадить ее в седло. Она приняла его помощь с благодарной улыбкой, наблюдая, как он возвращается к офицерам.

— Может быть, вам понравятся сливы, госпожа. Думаю, в поездке вам захочется пить. — Хозяйка неожиданно появилась на пороге дома со свертком в руках. Подойдя к Джинни, она протянула его. Внутри действительно были сливы, и в тот момент, когда Джинни брала их, женщина едва слышно прошептала. — Рыжий лис отведет вас к тем, кого вы ищете. — Она вернулась в дом, оставив Джинни озадаченной. Рыжий лис — кто это или что это?

Алекс подошел к ней, лицо его было серьезным. Он рассеянно погладил нос Джен, прежде чем заговорить о деле.

— Боюсь, что сегодняшняя поездка будет неприятной.

— Отчего? — Джинни затрепетала от страха, подумав, не связано ли это с ней лично.

— Вдоль дороги между Уинчестером и Ньюбери шли бои. — Он помолчал, нахмурившись. — Не настоящие бои, а стычки и потасовки. Последствия разбросаны вдоль дороги. Вид будет неприятный.

— Тела? — услышала она свой голос как бы со стороны.

— И хуже, — ответил он без обиняков, — Я пощадил бы тебя, если б мог, но мы должны добраться до Лондона кратчайшим путем, и нам не удастся избежать этого зрелища. Ты поедешь в середине строя и постараешься не смотреть по сторонам. Это самое большее, что я могу сделать для тебя.

— Понимаю. — Джинни расправила плечи. — Мне знакомы и болезни, и смерть, Алекс.

— Да, знаю, но я надеюсь, что ты не знакома с жестокостью, с кровавой местью.

Джинни вздрогнула; ей было слегка не по себе. Алекс, насколько мог, готовил ее к тому, что просто невозможно было представить, дай сама она слышала достаточно рассказов об этой войне, чтобы понять, что он не преувеличивает. Живя на острове, они избежали в какой-то степени и боев, и оккупации, но она знала об опустошенных землях, изнасилованных и убитых женщинах, детях, умирающих от голода. Она не смогла найти подходящего ответа и промолчала.

Алекс кивнул и отправился к Буцефалу.

— Отдайте приказ бить в барабаны, майор. Сегодня мы пойдем под бодрящую музыку боя, чтобы не забывать, почему происходят подобные вещи.

При первых же звуках барабана Джинни почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом, кожа головы ощутила мелкие уколы, словно иглой. Воины в строю, казалось, стали выше, шаг их более энергичным, словно в подтверждение целеустремленности, и Джинни не могла не восхищаться командиром, который держал руку на пульсе этой военной машины из двухсот человек и точно знал, как бороться с неизбежно отрицательным эффектом при виде последствий боя.

Они подошли к стенам Уинчестера через три часа и на пути не заметили никаких особых признаков войны. Солнце только-только достигло своего утреннего апогея, и Джинни, без всякой мысли обозревая окрестности, подняла глаза на крепостной вал, когда они приблизились к городским воротам. Черные вороны, стервятники с криками кружились в небе, и, вздрогнув, Джинни поняла почему. Крепостной вал являл собой тошнотворную картину. Он был утыкан пиками, на острие каждой — по голове. Эти головы уже с трудом напоминали человеческие — глазницы были пустыми, волосы развевались на ветру, словно высохшая солома. Эдмунд, Питер и она сама, их головы могли оказаться в ряду этих отрубленных голов, оставленных как ужасающее напоминание о предательстве, до тех пор пока плоть не будет полностью склевана и останется лишь голый череп.

Они миновали средневековую каменную арку, салютуя охране. А в самом городе было еще страшнее. На рыночной площади стояли виселицы, на которых болтались тела роялистов. Трупы едва успели остыть.

— Почему? — прошептала Джинни, сдерживая комок тошноты, поднимавшейся в горле. — Что они сделали? Алекс посмотрел на нее.

— Они воевали не на той стороне.

— Всего лишь? Ты бы оправдал резню по этой причине? — Она в ужасе смотрела на него. Этот человек, который так нежно, так удивительно любил ее сегодня утром, всего несколько коротких часов назад, мог относиться к такой жестокости с холодным безразличием!

— Нет, я не оправдываю этого, — сказал он. — Генерал Колни действительно мясник. Он так и не усвоил известный принцип: небольшое запугивание действует лучше, чем поток крови. Люди становятся безразличными к наказанию, когда не видят справедливости в нем и не знают, как избежать его.

— Значит, ты возражаешь только против числа казненных, — медленно сказала она, — но не против самой казни.

— Это необходимо, — коротко ответил он. — Если мы будем чересчур чувствительными, война никогда не закончится. Мятежники должны понять, что они борются за уже проигранное дело.

Интересно, ей тоже придется платить за то, что она боролась? Многим она уже поплатилась. Потеряла дом, состояние, была выброшена без гроша в кармане и без защиты в этот жестокий мир. Оставалось только обратиться за помощью к семье Кортни — они не смогут ей отказать. Только она лучше умрет, чем сделает это. Но это наказание было следствием прежней деятельности и ее самой, и ее отца. А как же ее нынешняя роль посланника короля, распространяющего как раз тот призыв, который и должен быть предотвращен этой жестокостью, а именно, что дело не проиграно и королю по-прежнему нужна их поддержка? Да, она заплатит, если ее раскроют. Такова жестокая реальность войны.

Остановились у военных казарм, и снова Джинни с дрожью смотрела на грозные каменные здания — теперь она немного представляла, что происходит за их стенами. Она осознала, что прислушивается, не раздаются ли крики, что рассматривает лица проходящих мимо людей, выискивая какие-то скрытые признаки того, что они причастны к пыткам и убийствам. Она не знала, как могут проявиться такие признаки, да и вообще не видела никого, кроме фермеров, спешащих по делам так спокойно, словно они снова были на своих полях.

— Я должен встретиться с генералом Колни, — сказал Алекс, когда кавалерийский отряд остановился. — Тебе с ним знакомиться неинтересно, так что…

— Напротив, — перебила его Джинни. — Я очень хотела бы сказать ему, что думаю об устроенной им резне.

Губы Алекса дрогнули.

— Какая же ты неукротимая маленькая строптивица! Однако, хоть я и уверен, что ты достаточно легко сможешь поставить его на место, думаю, было бы разумнее не лезть на рожон. Помимо всего прочего, я ниже его чином, и если ему вздумается принять личное участие в твоей судьбе, я ничего не смогу сделать, чтобы помешать ему. Уверен, ты понимаешь меня.

— Да, — сказала Джинни уже гораздо спокойнее. Смысл его слов понять было нетрудно. — Чем мне заняться?

Алекс засмеялся.

— Какой удивительно покорной ты вдруг стала.

— Это не смешно, — возразила Джинни. — Как ты можешь шутить над такими ужасами?

Веселость исчезла с его лица.

— Ты еще не видела самого худшего, — предупредил он. — А забавляешь меня только ты, и ничто больше. — Джинни не ответила, ибо ничего подходящего не пришло ей в голову, и Алекс продолжил: — Если хочешь, можешь посетить город с Джедом. Только не ходите на рыночную площадь. Думаю, ты увидишь много интересного.

— А ты не боишься, что я сбегу от Джеда? — поинтересовалась Джинни с некоторой долей серьезности. — На улицах может быть многолюдно.

— Нет, я не боюсь этого, — ответил Алекс. — Чтобы преуспеть в подобном предприятии, нужно быть похитрее, чем вы, госпожа Кортни.

Джед выслушал приказ сопровождать госпожу Кортни по городу с лаконичным бурчанием, и Джинни решила, что он, наверно, предпочел бы провести время в казарме, обмениваясь новостями со своими приятелями. Его и винить нельзя — сопровождение какой-то дамы по улицам было унылой альтернативой элю и солдатским байкам. Сама она, однако, оказалась зачарованной. Никогда раньше ей не приходилось бывать в таком большом городе, как Уинчестер. Количество торговых лавок и их разнообразие приводили ее почти в состояние растерянности. А если кому-то не хватало лавок, то с каждого угла неслись зазывные крики уличных торговцев. Жители города занимались своими повседневными делами так спокойно, словно рыночная площадь и не была увешана казненными роялистами, словно они не замечали, что в городе размещен гарнизон парламентских войск.