—Посадите их в машину, сказал Райли, и агенты налетели на меня, хватая меня под руки и увлекая к внедорожнику. Меня бросили на заднее сиденье, и зажали между двумя агентами. Кабельные стяжки затянулись на моих запястьях.

—Теперь я свободна, чтобы уйти? —я услышал, как спросила Хлоя.

Сначала Райли ничего не ответил, и я всерьез подумал, что он позволит ей уйти. Вместо этого, он кивнул, и Хлое забралась назад в свою машину.

Элизабет аккуратно вытащили с заднего сиденья и положили в багажник внедорожника, она всё еще была без сознания.

Когда Хлоя нажала на газ и быстро промчалась мимо нас, она посмотрела на заднее стекло внедорожника, даже, несмотря на то стекло было тонированное, и у неё не было никакой возможности разглядеть меня.

Она снова ухмыльнулась и подмигнула.

***

Короткая дорога в лабораторию под сараем была ухабистой, и моя нога пульсировала с каждым ударом. Боль уменьшилась, тем не менее, в действительности осталась только тупая боль в кости. Два огнестрельных ранения менее чем за двадцать четыре часа. Должно быть, это был рекорд.

Райли ничего мне не сказал, когда мы возвращались назад в лабораторию. Что было прекрасно, потому что я не был уверен, что я ответил бы в ответ. Возможно что-то умное и вежливое, типа «Отвали».

Внедорожник въехал внутрь сарая, и дверь за нами закрылась. Замок захлопнулся на месте.

—Отведите их вниз, —приказал Райли, меня выдернули из внедорожника и потащили вниз по винтовой лестнице и через лабораторию.

Агенты с обеих сторон от меня, казалось, точно знали куда они направляются по лабиринту. Я был помещен в комнату из моих воспоминаний.

Я до сих пор не знал подробностей прошлого, хотя это было легко вычислить. Я пришел, чтобы убить Хлою. Мне пришлось преследовать ее по лесу, где я, в конце концов, застрелил её. Вот тогда я и наткнулся на Элизабет, которая самостоятельно пыталась сбежать.

Это до сих пор не объясняло роль Элизабет во всём этом. Была ли она просто ещё одним испытуемым объектом? Или она каким-то образом принимала более активное участие?

За пределами моей запертой клетки расположились два агента. Я мог видеть их через окно, выходившее в лабиринт. Сев, я резко опустился, на кровать, проклиная свои раны, хотя был чуть-чуть ошарашен тем, насколько рана не причиняла боль. С каждой минутой боль становилась всё меньше и меньше.

Если моя боль уменьшилась, то мое волнение возросло, и я готов был вырвать каждый сустав, который был во мне, пока я ждал.

Мне нужен был план. Мне нужно было найти Элизабет. Я мог бы сразиться со многими парнями, но даже мои способности имели пределы. Я не мог побороть всех внутри, в то пока был травмирован, и, в тоже время, пытался бы спасти и Элизабет.

Наконец, после того, как казалось, что прошли часы, щелкнул замок, и дверь открылась. Райли вошел первым.

—Я рад, что все закончилось таким образом, —сказал он, его лицо было лишено эмоций, бесчувственным. Райли всегда был чересчур спокойным.

Это не закончилось, подумал я. Сэм и ребята придут. Мы собираемся выйти отсюда. Мы собираемся выжить, что мы всегда и делали.

—Убейте его, —сказал Райли.

Три агента вошли в комнату, их полуавтоматическое оружие было наведено на меня.

Биение моего сердца стучало в голове.

Я должен выбраться отсюда. Не так это должно закончиться. Ни за что.

Я бросился к ним. Я могу бороться за свой выход из этой комнаты. Я должен.

Они открыли огонь, и сила выстрелов заставила меня отшатнуться назад.

Я посмотрел вниз на пулевые отверстия, усыпающие мою грудь. Кровь лилась из ран, словно вода из водопроводного крана.

Я упал на колени. Мой угол обзора скользнул в сторону, а затем сузился.

В комнате стало темно, влажно и холодно.

Мое тело онемело, и я рухнул, выдохнув. Мое сердце замедлилось до глухих ударов, стучащих в моих ушах. У меня была вспышка воспоминания из прошлого, о времени до Подразделения, когда я лежал на грязном ковре, от которого пахло затушенными об него сигаретами и пролитого пива, когда мой папа с негодованием смотрела на меня, а кровь была размазана по его суставами.

Тогда я думал, что я умираю. На этот раз я действительно умирал.

-Выстрелите еще несколько раз, для точного результата, —сказал Райли. – После закопайте его снаружи.

Агенты снова выстрелили в меня.


Глава 35

ЭЛИЗАБЕТ


Я прищурилась от света флуоресцентных ламп над головой. Я села. Мое тело протестовало, как если бы оно пробыло в одном и тоже положении слишком долго, мои мышцы сводило.

— Хлоя? – пробормотала я, обнаружив, что мой язык был слишком сухим, слишком толстым.

Подо мной был тонкий мягкий матрас, покрытый безукоризненно белыми простынями. Кровать скрипнула, когда я передвинулась. Я попыталась вспомнить, что произошло до того, как я уснула. Я была с Хлоей, это всё что я знала, но всё остальное было в тумане.

Прикрыв курой глаза от ослепляющего света, льющегося сверху, я изучила комнату. Стены были такими же белыми, как и простыни, пол был устлан серым кафелем. В комнате было две двери, обе закрыты. Никаких окон.

Я сделала вдох и уловила старый запах средства для мытья полов с ароматом лимона.

Я резко вскочила на ноги и открыла дверь справа от меня – ванная.

Я попыталась открыть дверь слева – закрыто.

Моё сердце колотилось где-то в задней части моего горла. Паника прожгла воздух в моих легких, и я отшатнулась к стене, задыхаясь.

Это, должно быть, ошибка. Я не могла опять вернуться сюда. Меня здесь нет.

Может быть, у меня были галлюцинации. Это не было неестественным, не так ли? Я была умственно-помешанной, даже официально диагностированная. Было несложно предположить,что я перешла от панических атак к полномасштабному бреду.

Я закрыла глаза и сосчитала до четырех, снова и снова до тех пор, пока моё дыхание не восстановилось. Я не смогла бы справиться с тем, чем бы это не было, если бы у меня продолжался приступ паники.

Когда моё сердце замедлило свой ритм, когда я уже не могла услышать его биение в своих ушах, я открыла свои глаза, но комната не изменилась, и химический запах лимона был настолько же сильным, каким он был и пять минут назад.

Я попробовала еще раз открыть дверь, дергая изо всех имеющихся у меня сил ручку. Когда она не сдвинулась с места, я ударила по ней и стала кричать до тех пор, пока у меня не заболели уши.

Я не могла снова пройти через всё это. Я не переживу это на этот раз.

Потерпев поражение, я села на кровать и подперла голову руками, слезы жгли глаза. Я вспомнила доктора Седвика, уверявшего меня несколько месяцев назад, что я была в безопасности, что я была дома, и что я никогда не вернусь туда, где меня удерживали.

Но я была здесь. Опять здесь.

И как-то, каким-то искаженным образом, я не была удивлена. Я могла быть свободной в течение последних шести лет, но воспоминания о заточении преследовали меня каждый день. Я никогда, в действительности, не была свободна от лаборатории, и, возможно, теперь никогда и не буду.

Снаружи послышались приближающиеся шаги, и замок на двери открылся. Я забралась обратно на кровать, подтянув ноги к себе, так словно если бы они были щитом, между мной и ими, но когда в комнату вошел человек, напряжение в моем теле сразу исчезло.

— Мама, — сказала я.

Её волосы были убраны назад в тугой пучок. На ней был одет белый лабораторный халат, тихие лабораторные тапочки. Стетоскоп был перекинут через её шею.

— Привет, милая, — сказала она.

Так или иначе, ее присутствие здесь не удивило меня, в любом случае. Тем не менее, несмотря на то, что я всё понимала, я с облегчением увидела знакомое лицо.

— Что происходит? — спросила я.

— Шшш. — Это наш маленький секрет.

Она подошла к кровати и села рядом со мной, проведя холодной рукой по моему лбу, отодвинув волосы с моего лица.

— Все в порядке. Ты в безопасности.

Я отшатнулась от нее, от ее прикосновения.

— Так ли это?

Уголки ее рта поникли.

— Конечно.

— Это же лаборатория, мама. Лаборатория, где я была в плену, где была под угрозой твоя жизнь.

Она покачала головой, и прядь её волос выбилась из пучка.

— Мы не в опасности здесь. Я обещаю.

— Даже если это и правда, это место … всё здесь … — Растущий комок в моем горле начал сдавливать мое дыхание. Я тяжело сглотнула, чтобы проглотить его. Просто даже пребывание в этой комнате подталкивало меня к краю. Очевидно, она должна была понимать это, учитывая то, что она, как и я, была здесь узницей шесть лет назад.

Я повернулась к ней. Несмотря на то, что я практически не могла дышать, как если бы давили на меня со всех сторон, её плечи были свободными, её рот был расслаблен. Пребывание здесь не досаждало ей вовсе. Она фактически ощущала комфорт.

Словно это место никогда не было её тюрьмой.

Она потянулась к моей руке, но остановилась, когда я вздрогнула.

— Ты вне опасности здесь, верно? – спросила я.

— Так же как и ты.

Я отвела от неё взгляд и уставилась на кафельный пол, пытаясь понять изводящее меня чувство у себя в груди, будто я что-то упустила. Что-то важное.

— Это медицинская лаборатория. Всё чему я подвергалась здесь, проводилось с медицинской целью и – я резко перевела свой взгляд на нее – ты доктор. И хороший доктор.

В голову пришло осознание, и я почувствовала себя самым большим глупцом за всю историю человечества.

— Ты часть их медицинской команды. Ты, – я спрыгнула с кровати. – ты всегда была частью их команды, верно? Ты никогда не находилась здесь в опасности. Ни сейчас, ни шесть лет назад.

— Элизабет – начала она, но я вскипела.

— Почему меня схватили? Почему я была частью всего этого? Я не, – с силой провела по щекам, когда слезы полились из уголков моих глаз – Я не понимаю, почему ты удерживала меня здесь. Почему ты это делаешь мной?

— Дорогая...

— Ответь мне!

Она встала и выпрямилась, вернув такую знакомую жесткость в её плечи.

— Ты мне нужна. Ты была наиболее важной частью всей этой программы.

Когда она запнулась, я захотела принудить её продолжить, но, казалось, будто я не могу найти слов, поэтому я ждала в течение нескольких долгих секунд, пока она приводила свои мысли в порядок.

— Когда твой папа и я пытались завести детей, у меня несколько раз был выкидыш, и затем когда я, наконец-то, смогла выносить ребенка, он умер через несколько минут после рождения.

Я плотно сжала губы от удивления, мои зубы все до единого скрипели. Она никогда не рассказывала мне об этом. Я всегда думала, что она и папа хотели только одного ребенка, потому, что они оба были очень заняты на работе.

— Я знала, как можно исправить то. Я знала, – её глаза были покраснели от непролитых слез. – Все, что мне надо было сделать — это преобразовать организацию генома на эмбриональной стадии. Задача сводилась к усилению эмбриона до такого уровня, чтобы он стал несокрушимым.

Она потянулась, взяв мою руку в свои.

— Первым успешным ребенком была ты.

— Я? – прошептала я.

— Я сделала тебя сильнее, Элизабет.

— Но – что вообще это значит?

— Подумай об этом. Ты когда-нибудь болела?

Я попыталась вспомнить болела ли я. Агги страдала от частых синуситов, и прошлой зимой она простыла и пролежала в постели шесть дней. Я была абсолютно уверена, что подцеплю простуду, пока буду за ней ухаживать.

Но я не заболела. На самом деле, сейчас обдумывая это, я не смогла вспомнить ни одного случая, когда я лежала бы больная в постели, за исключением психических заболеваний.

Мама продолжила.

— Помнишь ту автомобильную аварию, в которую мы попали, когда тебе было девять?

Я слегка кивнула.

— Ты сломала руку и получила серьезную глубокую рану на лбу, и я предполагала, что ты так же сломала ребро, но к тому моменту, когда прибыла машина скорой помощи...

— Со мной было всё в порядке, — сказала я, мой голос был слабым, я не знала, расслышала ли она меня.

— Специалисты по оказанию первой медицинской помощи сказали, что это было чудо, что ты не пострадала, учитывая аварию, и те раны, которые получила я. Они сказали, что ты вышла из аварии целой, но это была неправда. Ты просто излечилась до того, как они приехали.