Оливия Торн - Все, что он потребует

Я снова начала возбуждаться, несмотря на сокрушительный оргазм всего лишь минуту назад.

— Бедный малыш, — проворковала я и погладила очертания его члена под джинсами, — Я знаю, что ты заперт там.

Я потянула вверх его белую льняную рубашку. Вид его загорелого, подтянутого пресса завёл меня вдвойне.

Я расстегнула верхнюю пуговицу на его джинсах и потянула вниз молнию.

— Подожди, — задыхаясь, сказал он и схватил меня за запястье.

— Что? — спросила я, искренне удивившись.

— Не здесь. Не снаружи, — сказал он, качая головой.

Я нахмурилась и оглянулась в поисках самолётов, вертолётов и птиц.

— Нас никто не увидит.

— Я не хочу рисковать. Мне только не хватает появиться на страницах жёлтой прессы.

Я сердито посмотрела на него.

— Ты, кажется, не возражал, когда всего минуту назад дело касалось меня.

Он усмехнулся.

— Если ты помнишь, я не снимал с тебя трусики. А что касается лифчика, я лишь… сдвинул его.

Я пристально посмотрела на него. Он был прав… отчасти.

— Знаешь, я бы тоже не прыгала от радости, увидев в жёлтой прессе, как ты забавляешься с моей грудью, — сказала я, — Но это же тебя не остановило.

Он засмеялся.

— Правда. Но ты же не являешься главой многомиллиардной корпорации.

— То есть, твоими словами, это нормально, если мне станет неловко, но только не тебе.

— Я говорю, что мне действительно очень хочется, чтобы ты делала то, что собиралась делать со мной… но давай сделаем это внутри. — сказал он, поднялся на ноги, взял меня за руку и потащил в пентхаус.

Я все ещё была немного раздражена, когда он повёл меня в спальню.

С другой стороны, меня слово ушатом холодной воды окатило при мысли о том, что кто-то мог нас сфотографировать, пока моя голова была у него между ног.

Я была напугана уже тем, что кто-нибудь просто увидит нас.

Я даже не подумала о том, что нас могут сфотографировать.

— Не думаю, что кто-то — начала говорить я.

— Нет. Но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Подожди минутку, ладно? — попросил он и направился в ванную, закрыв за собой дверь.

Фу, подумала я и постаралась не представлять, что он там собирался делать.

Но я не слышала никаких… хм… компрометирующих звуков. Вместо этого я слышала лишь плеск воды в раковине около минуты. Затем воду выключили.

Затем открылась дверь, хотя я все ещё не видела его.

— Ты настолько стеснительный? — поддразнила я. — Что можешь делать кое-что только с включённой водой?

Он вышел в спальню, и я перестала дышать.

Он был полностью обнажённым, за исключением полотенца, которое держал у своей промежности.

Коннор был прекрасен в джинсах и льняных рубашках, костюмах и галстуках — во всем этом он был невероятно сексуальным.

Прошлой ночью, обнажённый с мускулами, выделявшимися в игре света и тени, он был великолепен.

Но при свете дня от него дух захватывало.

У меня слюнки потекли от его идеальной с золотистым отливом кожи. Своими мышцами он походил на героя греческой мифологии. Лёгкая поросль волос на его груди и плоский живот с кубиками пресса были невероятно мужественными, мне захотелось провести пальцами по его телу. Его бедра были такими массивными, а икры прекрасно накаченными, он выглядел так, будто мог задать жару Усейну Болту (Usain Bolt — Усейн Болт, ямайский легкоатлет, специализируется в беге на короткие дистанции, девятикратный олимпийский чемпион и 11-кратный чемпион мира. Прим. пер.).

Я пялилась на него, и мои колени слабели. Он слегка усмехнулся, полностью осознавая, какой эффект производит на меня.

— Я, хм… не принимал душ сегодня утром, — объяснил он. — Не хотел тебя разбудить.

Ооооо…

— Поэтому я решил слегка освежиться… — сказал он, потом неуверенно добавил, — … если ты собиралась кое-чем заняться.

Мысль о том, что он все ещё в первую очередь думает обо мне, заставила меня по-идиотски заулыбаться. Затем я вернулась взглядом к полотенцу, которым он все ещё прикрывал своё главное достоинство.

— Спасибо. Надеюсь, ты не… растерял весь энтузиазм, — сказала я, даже близко не так спокойно или соблазнительно, как мне бы хотелось.

Он отпустил полотенце.

Оно повисло в воздухе. И ни капельки не отяготило то, что было под ним.

Как я уже упоминала ранее, полотенце было махровым и тяжёлым.

Он усмехнулся.

— Нет, с этим все в порядке.

Мой рот наполнился слюной.

Мне ужасно хотелось снять полотенце.

Но я хотела сделать это как можно сексуальнее.

Я оторвала взгляд от полотенца и того, что было под ним, твердо (ха, ха! Каламбур… простите), и глядя ему в глаза, медленно двинулась к нему.

Затем я опустилась перед ним на колени, проведя ногтями вниз по его обнажённым бёдрам.

Я почувствовала, как его ноги напряглись, и дыхание участилось.

Стоя на ковре на коленях, моя голова на уровне его бёдер, я медленно, очень медленно потянула полотенце.

Я чувствовала, как его мужское достоинство слегка нагнулось под сползающим с него полотенцем.

Однако я не хотела убирать полотенце сразу.

Мне хотелось не спеша обнажить то, что под ним.

Я тянула за полотенце, пока не увидела тёмные, влажные завитки у массивного основания его члена. Остальная его часть — довольно немаленькая — все ещё была скрыта под белой махровой тканью.

Я посмотрела вверх на него, возвышавшегося надо мной, наклонилась вперёд, коснувшись щекой твёрдых мышц его живота, и затем провела языком по дорожке волос.

Он начал тяжело дышать, и…

Ладно, извините, но тут я позволю себе небольшое отступление.

Я всегда чувствовала себя неудобно при использовании определённых слов, называющих части тела. Думаю, подобно матерным словам, когда я была маленькой, мне вдолбили в голову, что «хорошие девочки» не произносят определённые слова. Мне, конечно, удавалось избегать таких слов с моими бывшими парнями, потому что, ну, секс, конечно, был неплохой и все такое, но мне не нужно было многого делать, кроме как указать и прикоснуться, и сказать «тут» или «там» или «это».

Но, честно говоря… когда я смотрела на него, собираясь стянуть полотенце…

…я больше не хотела быть хорошей девочкой.

Я безумно его хотела.

И хотела быть плохой.

Я сгораю от стыда, рассказывая вам об этом… но это меня также заводит.

Итааааак… знаю, я рассказала довольно много такого, что определённо далеко от стези добродетели, хотя я, главным образом, старалась быть «хорошей девочкой» до этого момента.

Но я не могу продолжать в том же духе…

…потому что в настоящий момент, стоя перед ним на коленях, безумно желая его, что-то изменилось внутри меня. И я не могу больше притворяться, что это не так.

Я поцеловала толстое основание его члена (АААААА! Не могу поверить, что сказала это!) и медленно провела языком вверх по нему до полотенца, скрывавшего остальную его часть.

Я ощутила запах мыла с ароматом лаванды, которым он помылся. Вкус на моем языке был легким, совсем не резким или невыносимым. Думаю, по вкусу он был похож на фиалку.

Я провела руками вверх по внутренней стороне его мощных бедер. Я почувствовала, как он задрожал, когда я прикоснулась к его шарам (АААААА! Ладно, это было в последний раз, обещаю) и погладила нежную кожу, пощекотав его.

— О, Боже, — хрипло прошептал он, пока я ласкала его, играя и дразня.

Я заметила, что основание его члена напряглось, и полотенце немного приподнялось.

— Бедняжка, — прошептала я, посмотрев вверх на него.

Я потянула за полотенце, обнажив еще пару-тройку сантиметров его члена.

Затем я снова прижалась губами к его основанию и медленно, неспешно облизала сверху донизу нижнюю сторону его члена до самых яиц, пощекотав их своим языком. Я чувствовала только вкус лаванды и чистоты его кожи.

Судя по звукам, которые он издавал, я думала, что у него случится сердечный приступ.

Затем я чувственно провела языком по обратной стороне его члена до самого полотенца и не спеша полностью стянула его.

Когда полотенце упало, его член резко подпрыгнул вверх. У меня в голове вдруг возник смешной образ трамплина, с которого прыгнули в воду, и он продолжает пружинить туда-сюда, потом вибрация постепенно пропадает, пока он не возвращается на место.

Его головка была очень большой и такой розовой, а кожа сильно натянута, на самом деле, весь член был таким напряженным, казалось, он мог взорваться…

Бедный малыш, подумала я, и расположилась прямо перед ним.

Хотя, я не собираюсь облегчать тебе жизнь, дьявольски подумала я.

Я нежно обхватила рукой его член и посмотрела ему в глаза.

Он пристально смотрел на меня с выражением человека, чья жизнь зависела от того, что я сделаю в следующий момент.

Я опустила взгляд на его розовую головку, затем снова посмотрела на него, робко (притворяясь)…и снова закусила свою губу, потому что знала, что это сводит его с ума.

Так и было.

Он еще больше нахмурился и посмотрел так, будто собирался умереть, если я ничего не сделаю.

Поэтому я широко открыла свой рот и медленно… не спеша… накрыла им головку, все это время глядя на него глазами лани.

Но я не прикасалась к нему ни губами, ни языком.

Я позволила лишь своему дыханию ласкать его бархатистую кожу…

… дразня его.

Я вспомнила, как он заставлял меня страдать, прежде чем доставил мне удовольствие.

В ЭТУ игру могут играть двое.

Я медленно, осторожно прошлась своим языком по внутренней стороне его члена, по крохотной бороздке под головкой — едва касаясь, словно он спал, а я не хотела его будить.

Ну ладно, это его все же разбудило.

Он застонал. Его нижняя губа задрожала, и он посмотрел на меня рассержено, но в то же время умоляюще, будто говоря пожалуйста, Пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО!

Я полностью отстранилась от него, и он застонал в недоумении.

Но, позволив ему смотреть — убедившись, что он смотрит — я облизала свои губы, сильно смочив их.

Затем — по-прежнему глядя на него — я взяла в руку его мужское достоинство и медленно обхватила его головку губами.

Я провела своим таким влажным и теплым языком вдоль нижней стороны его члена.

И позволила своим влажным губам обхватить его, скользить по его коже, полностью вбирая его в рот.

— О, Боже, Лили, — выдохнул он и, застонав, откинул назад голову.

Одной рукой я начала ласкать его член по всей длине, очень осторожно, словно это была самая хрупкая вещь на свете… а другой — провела по его завиткам вниз до самых яиц, щекоча, дразня, лаская их своей ладонью.

И все это время я чувствовала прекрасные нотки лаванды и ощущала ее вкус на нем, медленно проводя губами по его горячей, бархатистой коже…сначала принимая его внутрь…затем выпуская, затем заглатывая его еще глубже…всасывая его своим ртом. Я сосала его так нежно, что его плоть и моя, казалось, соединялись больше влагой, чем самим контактом кожи к коже.

Я поменяла руки, позволив одной ласкать его длинный, толстый член, а второй провела по его великолепным кубикам пресса, затем погладила завитки его волос, затем опустилась вниз к его шарам, которые сильно сжались.

Но была одна проблема.

Он был очень высоким и таким, э-э, длинным… а я была невысокой…и он находился в полной готовности, так сказать… поэтому было немного неудобно приноровиться к нему.

Не поймите меня неправильно, я полностью наслаждалась этим. Даже более того, мне очень нравилось мучить его и слышать его стоны. Так что, первые несколько минут все было хорошо. Но потом стало немного неудобно, и я побоялась потянуть его еще больше вниз, чтобы приблизить ближе к своему рту…

Видимо, он прочитал мои мысли.

— Пойдем в кровать, — настоятельно предложил он.

Я кивнула, отодвинулась от него, оставила с обратной стороны его члена легкий поцелуй, а затем позволила ему одной рукой поднять меня на ноги.

Он подвел меня к кровати. Я попыталась потянуть его вниз на кровать, но он воспротивился.

— Что? спросила я.

В ответ, он стянул с моего плеча сначала одну лямку купальника, затем другую. Я улыбнулась, завела руки за спину, расстегнула застежку и позволила лифчику упасть на пол.