— Ради Бога, не смотри на меня так, — хрипло произнес он, — я не собираюсь кусаться! По крайней мере, — тут он понизил голос почти до интимного шепота, — если ты сама не попросишь меня об этом.

Почти в истерике, Уна уже готова была попросить. Может, он прочитал ответ в ее глазах? Не дав ей опомниться, он сжал ее в объятиях и прильнул к губам в поцелуе. Горячая волна желания мгновенно захлестнула ее. Оторвавшись, он выпустил ее так же резко, как схватил, и она без сил прислонилась к двери.

— Вижу, ты и впрямь хотела, чтобы я укусил тебя… Что ж, буду и впредь следовать твоим указаниям. Но сейчас, увы, не время и не место для занятий любовью. — Он подошел и поправил разлетевшиеся по плечам ее светлые волосы. Голова у нее кружилась, но она заметила, что и его пальцы дрожат. Сердце забилось еще сильнее. — К тому же это не должно произойти на кухне. Когда мы станем близки, я хочу видеть твои волосы рассыпанными по подушке, хочу, чтобы ты, обнаженная, лежала на спине, широко открыв свои прекрасные зеленые глаза, и чтобы лунный свет серебрил твою кожу.

Ей хотелось заставить его замолчать, но горло так перехватило, что она едва дышала. Привалясь к стене, она вяло махнула отяжелевшей рукой, дожидаясь, когда он уйдет.

Корделл наконец вышел из кухни, предварительно натянув пиджак, отщипнув веточку винограда и одарив ее многообещающей улыбкой. Словно с другой планеты услышала она, как Энтони выключил телевизор и крикнул на прощание:

— Пока, тетя Уна!

Дверь захлопнулась.

Какое же я безвольное создание, думала Уна, опускаясь на пол. Лучше бы ей больше не видеть Корделла! Сколько раз повторяла она это с тех пор, как он вернулся? И все же…

Оказаться с ним в постели обнаженной, лежать в лунном свете в его объятиях. От одной этой мысли все в ней таяло. Господи, она даже встать не может. Так и придется сидеть здесь безвольной, как рабыня. В этот момент ей одного и хотелось — стать рабыней Корделла Паркера и делить с ним постель. А что ему нужно от нее? Только секс? Она закрыла лицо ладонями. До чего она докатилась!


Первая кандидатка была явно неудачной. Впрочем, вначале она показалась Уне идеальной гувернанткой: жизнерадостная, энергичная, аккуратно одетая и обаятельная. Но случайно бросив взгляд на сумочку, Уна заметила в ней горлышко маленькой плоской фляжки. Перед уходом гувернантки Уна притворилась, что споткнулась. Она ухватилась за женщину и почуяла в ее дыхании запах алкоголя. Подозрение подтвердилось.

После ухода первой кандидатки Корделл стянул пиджак, бросил его на софу у окна и посмотрел на часы.

— Осталось двадцать минут до второй встречи. Какие будут предложения? — Он взглянул на Уну.

— Я видел неподалеку парк. Может, пойдем туда? — предложил Энтони.

— Хорошее предложение. Уна, ты согласна?

— Вполне.

Солнце жарило невыносимо, и Уна порадовалась, что на ней легкое платье без рукавов. В парке они устроились в тени под большим дубом. Уна села на деревянную скамейку и вытянула ноги.

— Па, как насчет мороженого? — спросил Энтони.

Корделл достал бумажник.

— Какое тебе мороженое, Уна?

— О, я не хочу, спасибо.

— Уверена?

— Абсолютно.

— Ладно. Энтони, мне ванильное. Вот деньги, должно хватить… — Он убрал в карман бумажник. — Наверное, ты, Уна, не хочешь портить себе аппетит перед ужином?

Как только Энтони умчался, Уна ровным голосом сказала:

— Эта гувернантка не годится, Корделл, она выпивает.

Корделл не стал задавать вопросы, только произнес:

— Жаль. А я уж подумал…

Вид у него был расстроенный. Он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, вздернув подбородок характерным движением. Не делай этого, хотелось Уне взмолиться. Она была просто не в силах отвести взгляда от его пальцев, от шеи и черных курчавых волосков в вырезе рубашки. Ради собственной безопасности она заставила себя перевести глаза на свои босоножки. Еще одна ее слабость — дорогая итальянская обувь. Испытав чувство вины, она вздохнула.

— Надо скрестить пальцы, чтобы вторая подошла.

— Так и сделаем.

Между ними установилось довольно дружелюбное молчание.

— Город сильно изменился с тех пор, как я был здесь в последний раз.

— А как ты поступишь со своей фирмой в Англии?

— Я все подготовил для продажи. У меня уже есть покупатели. С этим проблем не будет.

— Ты сообщил тете Элисон, что собираешься обосноваться здесь?

— Я отправил ей письмо.

— Она дружила с Энтони?

Корделл зло рассмеялся.

— Ты же знаешь свою тетку. Можешь представить, что у этой женщины с кем-нибудь были теплые отношения?

— Нет, — чистосердечно ответила Уна. — Бабушка рассказывала, что после гибели моих родителей тетя Элисон предложила взять меня на воспитание. Но ба знала, что она собой представляет, и, слава Богу, предпочла забрать меня к себе. Те две недели, что мы обычно проводили летом с тетей Элисон, напоминали тюремное заключение.

— Но была еще твоя кузина. У меня всегда было такое впечатление, будто ты считала…

— Пожалуйста, па, твое мороженое.

Ни Уна, ни Корделл не заметили, как подошел Энтони, но появился он вовремя. Ей не хотелось обсуждать Дейзи и свои с ней отношения. Опасная тема, которой лучше избегать.

— Можно, я пойду на качели? — спросил Энтони, облизывая брикет шоколадного мороженого.

— Иди, только так, чтобы я тебя видел.

Корделл опустился рядом с Уной на скамейку, которая сразу показалась ей тесной для двоих. Захотелось отодвинуться.

— Хочешь лизнуть?

— Спасибо, попробую, — легко согласилась Уна, догадавшись по озорному блеску его глаз, что он ждет отказа.

Она не любила такие игры, но Корделл будил в ней самые интимные желания. Следя за ним из-под густых ресниц и слегка придерживая его запястье, она высунула язык и лизнула верх трубочки. Он вырвал руку и зажал ее пальцы стальной хваткой.

— Ага, понравилось? — Глаза, внезапно потемневшие, не отрывались от ее лица. — Моя очередь.

Он нагнул голову и медленно лизнул верхушку мороженого столь сексуально, что в груди Уны возникло томление, будто это ее он трогал языком, лаская и покусывая. Взрыв желания потряс ее, по телу пробежала дрожь. Глаза Корделла расширились в притворном изумлении.

— Тебе холодно? — растягивая слова, спросил он, выпустил ее руку и откинулся назад, склонив голову набок, чтобы видеть ее лицо.

— Нет. Просто я с трудом переношу жару.

Легкий ветерок шевельнул ветви дуба, пропустив сквозь листву солнечный лучик. Он запутался в волосах Корделла, и Уне нестерпимо захотелось взъерошить их. Она посмотрела на часы.

— О, нам пора идти.

Она встала и, не взглянув на Корделла, пошла к качелям. Щеки у нее, как и все тело, пылали. Если Корделл способен такое сотворить с ней здесь, то как же ей устоять, когда он попытается уложить ее в свою постель? Если бы он хоть немного любил ее…


Вторая кандидатка в гувернантки, Мелани Уайт, оказалась англичанкой. В Штаты она приехала недавно, располагая непогрешимыми рекомендациями: дальние родственники королевской семьи Великобритании, у которых она работала прежде, отзывались о ней очень высоко. Ей было двадцать девять лет. Веснушчатое лицо, рыжие волосы, очаровательные манеры и прямодушие покорили Уну. Когда беседа закончилась, Корделл сказал мисс Уайт, что на следующий день сообщит ей о своем решении. После ее ухода он спросил у Уны:

— Что ты думаешь?

— Кажется, она просто создана для этой работы. — Уна обратилась к Энтони: — Тебе понравилась мисс Уайт?

— Да, она ничего.

— Она понравилась тебе больше, чем предыдущая? — поинтересовался Корделл.

— От той странно пахло. — Энтони побрел к окну и застыл, наблюдая за чайками.

Корделл тихо произнес:

— Устами младенца глаголет истина.

Уна засмеялась.

— Похоже, ты вообще мог обойтись без меня. Так ты нанимаешь ее?

— Да, я бы и сегодня мог ей сказать об этом, но хотелось знать, одобришь ли ты.

— Итак, теперь тебе осталось подыскать любовницу. Хочешь и в этом моей помощи?

О Господи, кто ее тянул за язык? Зачем понадобилось портить такой приятный день своей стервозностью? Корделл пристально посмотрел на нее, словно подумал то же самое.

— Нет, в этом мне помощь не понадобится. Тебя куда-нибудь подвезти?

— Нет, я приехала на машине. — Ее охватило острое чувство разочарования. А чего она ждала?

— Ладно. Мы возвращаемся на озеро сегодня вечером. Увидимся в выходные.

— Нет, я не приеду…

Вид у Корделла стал озадаченный.

— Марселла говорила, будто вы собирались в ресторан в субботу вечером. Я ничего не напутал?

— Я действительно обещала бабушке. Но я не поняла, что она ждет меня в эту субботу.

— Она говорила именно об этой.

Какая досада!

— Ладно, до встречи на озере. — Уна повернулась к мальчику. — До свидания, Энтони. Я получила удовольствие от нашей утренней прогулки.

— Мне тоже понравилось…

— Значит, до пятницы, — сказал Корделл.

Не обернувшись, она махнула рукой. Лучше ему не видеть ее лица. Судьбе, как видно, угодно сводить их вместе. Кто она такая, чтобы пытаться избежать предначертанного?

Но нанести парочку встречных ударов, перед тем как признать себя побежденной, она сумеет. В пятницу она будет очень-очень занята. Так занята, что придется позвонить бабушке и сообщить, что раньше десяти она с работы не вырвется. Конечно, бабушка ответит, что слишком поздно ехать одной так далеко. Уна кротко согласится, и они договорятся, что она приедет в субботу.

9

К субботе жара стала невыносимой, воздух обрел вязкость, асфальт плавился как масло. Уна с радостью уезжала из города. По иронии судьбы накануне она действительно была завалена работой и проторчала в кабинете до одиннадцати вечера, а дома не могла от усталости заснуть. Лишь в пути она постепенно приходила в себя.

На озере, не успела она закрыть дверцу машины, как перед ней возник Корделл, и вместе с ним вернулось уже ставшее привычным напряжение. В узких черных плавках, загорелый и поджарый, он словно сошел с обложки иллюстрированного журнала.

Уна попыталась сосредоточиться на его лице, хотя и это было небезопасно. Утопая в синеве его глаз, она чувствовала себя так, будто он целует ее. Прижав к бедру большой коричневый пакет с продуктами, она захлопнула дверцу машины.

— Привет.

— Хорошо выглядишь, Уна. — В отличие от нее, он откровенно скользил глазами по ней, благо короткая блузка и шорты слишком щедро многое оставляли обнаженным. Тело предательски откликалось на его взгляд радостной дрожью. — Как доехала?

— Нормально, — ответила она и в отместку позволила себе неосторожно окинуть его взглядом с головы до ног, прежде чем снова встретиться с ним глазами и насмешливо приподнять бровь. — Ты тоже в полном порядке!

В глубине его зрачков вспыхнул огонек.

— Тронут.

— Ты что-то хотел сказать мне?

— Марселла гуляет с Эмили и детьми. Просила передать тебе, что вернется около двух.

— Спасибо. — Теперь Уна держала пакет с продуктами перед грудью, как щит. — А где Энтони?

— Выполняет мое поручение, закрашивает новые доски. Я укрепил стену сарая и только что вбил последний гвоздь. Пришел раздобыть прохладительного. — Он провел рукой по волосатой груди. — Хочешь чего-нибудь?

О да, подумала она, очень хочу… тебя. И лучше ей держаться подальше от него, если она не собирается позволить ему в очередной раз поиграть на ее слабости.

— Так что? — Голос Корделла вторгся в ее мысли.

Уна настроилась всячески сопротивляться его магнетизму.

— Нет, благодарю, мне надо побыть одной.

— Бурно провела неделю?

— Было много работы.

— Тогда срочно пора поплавать, — сказал он. — Усталость как рукой снимет. Я проверю, как там мой маляр, и присоединюсь к тебе. Беги надевай купальник. Буду ждать тебя на плоту.

Уна нахмурилась.

— Мне, правда, не…

— Кое-что произошло. — На этот раз в глазах его не было насмешливых огоньков, лицо стало серьезным и угрюмым. — Мне нужно выговориться, выпустить пар…

Он ушел, оставив Уну в растерянности. Что могло случиться? Что-нибудь с Энтони? Опять замкнулся в себе? Нет, вряд ли Корделл был бы так расстроен. Не зная, что думать, она вошла в дом и отправилась переодеваться. Через десять минут она уже плыла саженками к плоту.


— Мать Дейзи возбудила судебное разбирательство, желая установить опеку над Энтони.

Уна сидела на плоту, скрестив ноги, и недоверчиво смотрела на Корделла, пока смысл сказанного доходил до ее сознания.