Дейл Уилмер - Встревоженный зной джунглей

И я разрыдалась в объятиях Луэлина Керка.

Сомневаюсь, что даже мать Керка узнала бы его в том виде, в каком он предстал передо мной на этот раз. Исчез добропорядочный английский плантатор, и вместо него появился еще один туземец, оборванный и довольно-таки не опрятный. На его голове красовался шелковый платок, однако никакой другой одежды на теле не было, если не считать шорт длиной чуть выше колен. Все открытые части тела он выкрасил в густокофейный цвет.

Думаю, излишне говорить о том, что в тот момент мне было несравнимо приятнее смотреть на его жалкое облачение, чем на все сокровища Тадж-Махала. Правду говорят, что у каждого свое представление о красоте. Керк был прекраснее всего, что мне приходилось когда-либо увидеть.

Я была бы счастлива навсегда прильнуть к нему, благословляя своё спасение с надежном прибежище, но Керк слишком отчетливо представлял грозящую нам опасность, чтобы допустить это. Он позволил мне спрятаться и пару раз всхлипнуть у него на груди, пока у меня не прошел первый шок, затем встряхнул меня и спросил, всё ли у меня в порядке?

— Да вроде бы, руки-ноги целы, никто меня не трогал, — отвечала я. — Но я измучена вконец, перепугалась до смерти неизвестностью… — Голос, которым я едва сумела овладеть, опять начал дрожать. — О, слава богу, что вы…

— Слушайте меня внимательно, — прервал он. — Вы можете идти? — Я кивнула, не доверяя своему голосу. — Хорошо. Тогда идите за мной. Держитесь как можно ближе. Возьмитесь за мой пояс, если боитесь потеряться. Первые несколько минут будут опасными, но дальше, я полагаю, все пойдет как по маслу. Вы готовы?

— Да, сэр, — удалось прошептать мне.

Следуя его совету, я зацепилась пальцами за пояс его шорт, когда он повернулся, чтобы выйти из бангсала.

Это не было так уж необходимо, так как ярко светила луна, и я хорошо его видела. Но в тот момент я серьезно нуждалась в якоре, к тому же я знала, что Керк обладает способностью вселять уверенность в других. Прикасаясь к нему, я начала верить, что мы выберемся отсюда живыми.

Когда мы вышли из лачуги, Керк прошептал мне через плечо:

— Не смотрите вниз.

Я ослушалась его. Но причина была совсем не в пресловутом женском любопытстве, я просто не поняла, от чего он меня предостерегал. Вероятно, у жены Лота было то же оправдание. Как и она, я была наказана, хотя и не так сурово.

На шатком бамбуковом крыльце бангсала, в густой тени от густых деревьев, лежало тело туземца, сторожившего меня. Прошлой ночью, украдкой он посмотрел на меня, не подозревая, что видит последнюю женщину в своей жизни. Безжалостный удар ножа почти напрочь отсек ему голову. Лужа крови, растекавшаяся вокруг него, чернела в лунном свете, как расплавленный оникс.

Меня чуть не стошнило, но я абсолютно не чувствовала отвращения к убийце. У меня перед глазами даже возникла череда мастерски отснятых кадров жуткого триллера из жизни малайских джунглей. Керк хладнокровно выслеживает свою жертву и одним взмахом смертоносного паранга[6] убивает врага, а затем спокойно вытирает лезвие об его рубашку.

И я была в восторге от воображаемого фильма. Я влюбилась в его героя, потому что он совершил всё это для меня.

Я не имела представления о времени, но деревня спала, во всех хижинах было темно и тихо, В любой другой стране в любой другой части света целая свора собак взорвалась бы лаем, привлекая внимание своих хозяев к нам, как к изысканному заказному блюду. Здесь же всё было иначе. Малайцы предпочитают котов, причем относятся к ним почти с суеверным благоговением, а коты, хвала им, не преследуют свою жертву громким мяуканьем.

Мы пересекли деревню без всяких приключений, достигли незамеченными границы джунглей и нырнули в спасительную непроглядную темноту.

Первый, самый опасный этап нашего бегства был завершен успешно. Облегчение, охватившее меня, было настолько большим, что я опять начала дурацки хихикать, хотя смеяться было еще рановато.

Керк оглянулся и замедлил шаг, почувствовав, что я на грани истерического обморока. Он заговорил со мной, как тренер со своим любимым подопечным — подбадривая и вселяя уверенность. И хотя мне было еще не по силам следовать его указаниям, я с наслаждением слушала его голос, впитывая не столько смысл произносимых им слов, сколько ту энергию и целеустремленность, которыми был наполнен каждый звук его фраз.

Он рассказал о том, что произошло за время моего отсутствия на плантации. Живые и здоровые, Дэн и Джи Ди даже не предполагали, что что-то произошло, пока они не вернулись с аппаратурой к «джипу» и не обнаружили моего отсутствия. Панические поиски и неистовое ауканье впопыхах ничего не дали. В конце концов, в страшной тревоге они кинулись к бунгало, где столкнулись с Керком.

Керк, разумеется, не упомянул о словесной трепке, которую он, должно быть, задал двум мужикам за то, что они все-таки нарушили его запрет и позволили мне уйти далеко за пределы усадьбы без провожатых.

Он бросился к месту моего исчезновения и сразу же догадался об истинном ходе событий, благо — следов было предостаточно. Сеть, которой я была поймана, примятая трава на тропе, по которой меня тащили, и берег реки, где след оборвался. Представить себе отчетливую картину случившегося для такого опытного охотника не составляло большого труда.

Но к этому времени люди Се Лоука были, конечно, уже далеко.

Керк, располагая этими данными, не мог знать, кто были мои похитители, и вначале, как и я, предположил, что это дело рук коммунистов. На следующее утро, когда от Се Лоука было получено требование выкупа, успел распространиться слух, что я мертва.

Специальному подразделению индийских войск по операциям в джунглях было приказано обеспечить, по крайней мере, подобающее погребение моих останков. Позже, когда стало известно истинное положение вещей, приказ, разумеется, был отменен и… Керк пришел за мной один.

— Я не понимаю… — пробормотала я, когда он наконец окончил свой рассказ. — Значит, рассчитывать больше…

— На берегу находится небольшое каноэ, в нем достаточно места для двоих. Я накрыл его травой и ветками, потому что решил оставить там свой «стен». Как только мы доберемся до него, поплывем вниз по течению реки, и все ваши тревоги останутся позади.

— Я не это имела в виду. Почему вы пришли за мной? — Об этом можно было спросить и позже, но для меня это было настолько важно, что я не вытерпела.

— А почему бы и нет?

— Но почему именно вы? Поверьте, я много об этом думала, но так и не смогла себе объяснить, почему… Вы ведь мне ничем не обязаны.

— Это работа, которую нужно было сделать, и сделать ее мог только я. — Керк запнулся. — Можно сказать, это была моя обязанность. То, что я был должен сделать для вас. — В темноте я видела, как сверкнули его зубы в улыбке. — «Бремя белого человека», — передразнил он Норджа.

— Это была единственная причина? — спросила я, панически боясь услышать утвердительный ответ. — Это не было…

Он сделал резкое предостерегающее движение рукой, которая держала паранг, как бы призывая быть осторожнее, и я замолчала. Мы застыли без движения на тропе. До того момента я не соображала, где мы находимся, но теперь, когда мы остановились и прекратили разговор, я услышала журчание воды. Мы были недалеко от реки. Больше я ничего не слышала и спросила у Керка, что его так внезапно насторожило.

Он не ответил мне и начал крадучись продвигаться вперед. Я, конечно, последовала за ним. Через десять шагов мы остановились перед плотной стеной зарослей бамбука, закрывавшей от нас реку. Керк осторожно раздвинул стебли и стал внимательно изучать берег.

— Что случилось? — прошептала я ему в ухо, протиснувшись рядом.

Он указал рукой. Взглянув в том направлении, я увидела ярдах в пятидесяти на берегу каноэ. Это была именно та посудина, которой предназначалось дать нам свободу. Но вокруг нее стояла небольшая группа людей, с любопытством тыкающих в нее палками, подобно птицам, клюющим корм. Все они были до зубов вооружены.

Интуитивно я поняла, кто это. Подняв глаза на Керка, чтобы получить подтверждение своей догадки, я услышала одно слово:

— Бандиты.

Шансов на то, что каноэ, спрятанное Керком так тщательно, кто-нибудь сможет найти, было приблизительно один к миллиону. И тем не менее, этот шанс представился нашим врагам. И вот они стояли, реальные, как сама смерть, надежно перекрывая нам путь к спасению.

Однако они не понимали в тот момент, как важна их находка.

Знай они, что каноэ принадлежит Керку, символу того, что им было наиболее ненавистно, они, несомненно, прочесали бы джунгли, чтобы поймать его. Но эта лодка ничем не отличалась от других, даже огромным глазом, нарисованным на носу, конечно же, для того, чтобы лодка могла видеть, куда плыть.

Удивляясь тому, что каноэ находится в таком странном месте, партизаны все еще не могли понять, представляет ли оно для них какую-либо реальную ценность. Пока мы стояли в своем укрытии, боясь дышать, они потеряли интерес к каноэ и принялись обсуждать что-то другое. Вскоре я догадалась, что они решают, остаться ли им там или идти в другое место. «Пожалуйста, пожалуйста, — умоляла я про себя неизвестно кого, — пусть они уйдут!» Но видимо, в ту ночь я исчерпала свой лимит просьб, которым прислушивался мой неизвестный покровитель. Так или иначе, но самый рослый из шайки, настоящий гигант среди китайцев, более шести футов высотой, с фигурой быка, остановил дискуссию, решительным жестом указав на то место, где они стояли. Затем он направился в сторону от реки, на более сухое место и начал собирать хворост для ночного костра. Остальные присоединились к нему.

За все это время Керк не проронил ни слова. Когда стало очевидным, что коммунисты располагаются на ночлег, я прошептала ему на ухо:

— Чего мы ждем? Давайте выбираться отсюда, пока они не обнаружили нас. Мы не можем завладеть лодкой, но мне все равно, я готова идти пешком, лишь бы не оставаться здесь.

— Мисс Пауэлл, вы можете лазать по деревьям?

— Думая, что да. А зачем?

— Постарайтесь бесшумно забраться на какое-нибудь из этих деревьев. Я собираюсь в это время подобраться к этим парням с другой стороны и попытаться захватить лодку.

— Забудьте о лодке! — горячо, почти сердито воскликнула я, возмущенная тем, что он неспособен оценить опасность этого предприятия. — Нам она не нужна, мы можем идти пешком.

— Мой «стен» в лодке, и я должен его вернуть любой ценой. — Видя мое замешательство, он добавил: — Вы не понимаете ценности такого пулемета и какую угрозу он представляет собой — сколько бед от него может произойти, попади он не в те руки. Я не могу позволить бандитам завладеть им. К счастью, они его пока не заметили, но утром обнаружат наверняка.

— Но это всего-навсего ничтожный пулемет, жалкая железка. Вы же не виноваты…

— Возможно, это и не моя вина, но уж точно такая же моя обязанность, как и приход за вами.

— Что я должна делать?

Это было единственное, что я могла ответить.

— Отвлечь их. У вас есть часы? Очень плохо. Ну, тогда медленно досчитайте до пятисот, а затем поднимите шум так, чтобы они услышали и отвлеклись. В этот момент я за их спинами проскользну к лодке и схвачу «стен». Договорились?

Я кивнула, и он тоже. Лицом к лицу, почти нос к носу, мы отрепетировали счет, с тем, чтобы определить его ритм. В этот момент мы, должно быть, походили на двух школьников, изучающих устный счет. Наконец Керк остался доволен и сказал:

— Достаточно. Запомните, до пятисот. И не забудьте забраться на дерево.

Он повернулся, чтобы идти, но я поймала его руку и неожиданно поцеловала в щеку.

— Счастливо, Уин, — сказала я.

Керк стоял, глядя на меня, так близко, что я ощущала его дыхание на своем лице. И снова, несмотря на опасность, грозящую нам, между нами возникло непреодолимое электрическое напряжение. Я как будто заново переживала тот драматический момент в его гостиной две ночи назад, когда мы стояли так близко друг к другу, но на этот раз, вместо враждебности, я испытывала совсем иные чувства.

— Спасибо, — пробормотал он и смолк, как бы желая произнести мое имя, как только что сделала я. Но это оказалось выше его сил, и он повторил: «Спасибо». Затем размахивая парангом, как дирижерской палочкой, он начал считать: «Раз, два, три…» Я подхватила счет, наблюдая, как он скрылся в темноте.

Оставшись одна среди таинственных джунглей, ощущая присутствие врагов, находившихся в нескольких шагах от меня, по всем законам природы я должна была бы трепетать от ужаса. Но к своему удивлению, я была абсолютно спокойна. Возможно, это объяснялось тем, что мне приходилось сосредоточить все внимание на счете, подобно тому, как внимание оперируемого больного концентрируется на цифрах при анастезии. Но я хотела верить в то, что мое спокойствие исходило от вновь обретенной уверенности, связанной, конечно, с действиями Керка. Я не героиня, если не иметь в виду актерское амплуа, но разве можно, стоя плечом к плечу с героем, не подняться над собой, хотя бы немного?! А то, что Луэлин Керк настоящий герой, было для меня несомненным фактом, хотя ему самому такая мысль пришла бы в голову в самую последнюю очередь.