Татьяна Дубровина - Вся жизнь — игра

Нодар Отарович, покрывшись холодным потом, метался по своему заведению. Он не знал, что предпринять.

Эта безумная троица сейчас распугает всех гостей. Надо бы дать сигнал вышибалам, чтобы непрошеных артистов убрали отсюда, но… Их привела Маргарита Александровна, и они, кажется, даже состоят с ней в родстве.

Обойдись с ними непочтительно — она рассердится. Тогда и Сергей Сергеевич по головке не погладит!

Тем временем Борис, Глеб и Юрасик, уже все втроем, водили хоровод и голосили:

Наша служба и опасна, и трудна,

И на первый взгляд как будто не видна…

Кайданникова-второго, как самого легкого, водрузили на пустующий столик, прямо на крахмальную скатерть, и он вдохновенно махал там грязными руками, изображая умирающего лебедя.

— Где Маргарита Александровна?! — шипел в лицо каждому из подчиненных обезумевший Нодар.

— Не знаем, — отвечали официанты.

— Не видали, — пожимали плечами повара.

— Только что была тут, — недоуменно переглядывались девочки.

Нодар выскочил в игорный зал — не стоит ли Рита по обыкновению возле одного из столов?

— Нет, — сказали крупье. — Сегодня не выходила.

Бедный грузин чуть ли не в голос плакал:

— Риточка! Где же вы? Отзовитесь! Умоляю!

А навстречу ему уже шагал, тяжело чеканя шаг, грозный Сергей Сергеевич. Он взял Нодара за лацканы, и тот, похолодев, наблюдал, как перекатываются желваки на скулах у босса:

— Отвечай, Нодар: где Марго?!

В казино случилось небывалое: оборвали игру в самом разгаре. Извинившись, попросили игроков покинуть помещение.

Выпроваживали и посетителей ресторана. С тех, кто успел что-то съесть, платы не брали.

Нодар, дрожащий, чуть живой, мячиком подкатился к Борису и Глебу, решившим к этому времени посоревноваться в армреслинге:

— Извините, господа…

— На победителя будешь, — отмахнулись близнецы.

— Нет, я не то… Маргарита Александровна пропала… была — и нет…

— Риточка?! — взревели братья и как по волшебству мигом протрезвели.

Юрасик вякнул было что-то, но его выпроводили, сунув на прощание в карман стольник, компенсацию за понесенный моральный ущерб. Этот сморчок, хоть и носил фамилию Кайданников, больше никому не был интересен.

Людей выпускали через главный вход по одному, тщательно осматривая каждого, как будто Маргариту могли спрятать в карман и тайком вынести.

Прежде чем вызвать милицию, служащих разослали осмотреть все помещения, включая туалеты и подсобки. А вдруг обойдется, и госпожа Солнцева обнаружится где-нибудь в укромном уголке?

Увы, ничего обнадеживающего.

В директорском кабинете, том самом, где карлица-врачиха осматривала Маргариту, собрался своеобразный военный совет: Сергей Сергеевич, Нодар и братья Солнцевы, которые были на удивление трезвы и предельно собранны.

Сотрудников казино вызывали сюда по очереди и опрашивали: кто, где и когда в последний раз видел Маргариту. Эту процедуру проводил Глеб как опытный оперативник, Борис же протоколировал показания: потом эти записи планировалось, если понадобится, передать куда следует.

Нодар, чувствуя себя отчасти ответственным за исчезновение метрдотеля, высказал робкое предположение:

— А что, если она спит дома?

На что Сергей огрызнулся:

— Дурак. Там давно мои люди.

Тут встрепенулись Борис и Глеб:

— Ваши люди? Их там нет. Мы их выпороли и отпустили на все четыре стороны.

Сергей Сергеевич вскинулся:

— Вы что, до сих пор пьяны? Шуточки шутите, когда ваша родная сестра…

— Какие шуточки! Правда, выпороли.

Сергей был озадачен:

— А сколько вас, братьев-то? Трое? Четверо?

— Это вы пьяны, — с достоинством сказал Борис.

— У вас в глазах двоится, уважаемый, — поддержал Глеб. — Не видите — двое нас.

— Тогда вы не могли никого выпороть, — устало сказал босс. — Я послал людей ровно тридцать пять минут назад, а вы, простите, уже часа два изображаете тут ансамбль Моисеева.

— Как — тридцать пять минут? А кого же тогда мы…

Сергей побелел:

— А кого же тогда вы…

— У Риткиного дома была слежка, это точно, рупь за сто даю! — стукнул себя в грудь Борис.

— Разве это не ваши, Сергей Сергеевич? — уставился на босса Глеб.

— Не мои. Господи, помилуй…

Повисла тягучая, невыносимая пауза. Кажется, только теперь все по-настоящему осознали серьезность ситуации.

Первым пришел в себя Нодар Отарович:

— Я подозреваю, чья это работа. На Маргариту Александровну уже долгое время охотились. Когда она сказала про контракт в Монако, я сразу почувствовал, что это неправда!

Сергей презрительно отозвался:

— Ох и проницателен же ты, любезный! Вумный, как вутка, прямо комиссар Мегрэ.

— А что! Наши конкуренты не дремлют.

— Ну да. День и ночь думают, как бы сманить к себе лучшего в Москве метрдотеля. Так, по-твоему?

— А что! С ней любой ресторан станет вдвое прибыльнее!

— Угу. Ей заткнут рот кляпом, свяжут руки и в таком виде насильно заставят обслуживать посетителей. Нодар, ты мелешь чепуху.

— Н-да… — согласился грузин и замолк. Других версий у него не имелось.

В кабинет без стука вломилась старенькая уборщица тетя Дуся с ведром и шваброй. Она прибиралась в этом здании еще в незапамятные застойные времена, до капитального ремонта, когда тут располагалось еще не казино, а, совсем напротив, районо. Когда государственное образовательное учреждение превратилось в частное игорное, тетю Дусю не уволили, а продолжали держать здесь на работе. Это была своеобразная благотворительность.

Нодар вспылил:

— Другого времени для уборки не нашла, старая? За что тебе только деньги платят.

— Грубить-то ты мастак, — боевая бабка никому не давала спуску, не считаясь с должностями и регалиями. — А соображение твое — слабенькое.

В этом с ней согласился Сергей Сергеевич:

— В точку попала, бабушка. Говори, зачем пришла.

— Так сами вызывали! Иль нашли уже Риточку, солнышко наше ясное?

— Вы ее видели? — вскрикнули в один голос Борис и Глеб.

— А то как же! — обстоятельно начала старуха. — Вытираю я, значит, в вестибюле, а там намедни краску масляную разлили — не отмывается.

— Ближе к делу, бабушка, — в нетерпении подгонял Сергей Сергеевич.

— Куда уж ближе-то! Выходит, значит, из зала Риточка, бледненькая такая. «Как, — говорит, — бабулечка, краской пахнет, дышать нечем!» А я ей: пойди, лапушка, на улице подыши, а то эти горе-маляры вишь как тут напакостили — не отмывается.

— Ну!

— Баранки гну. Вышла она, голубушка, подышать за дверь.

— А дальше?

— Дальше не знаю. Я на карачки встала, пришлось краску ножом соскребать.

— И все?

— Вроде все — а вроде и нет. Слышу — будто вскрикнул кто-то за дверьми. А может, и не вскрикивал. Будто бы Риточкин голосок был — а может, и не ее. Пока это поднялась да на крыльцо выскреблась — там уже пусто.

— Так пошли крыльцо осмотрим! — воскликнул Борис. — Вдруг там следы или улики остались!

Глеб, более опытный в оперативной работе, уныло возразил:

— Прикинь, сколько там народу прошастало. Если что и было — давно затоптали. А все же спасибо вам, бабушка.

— Да чего там! — отмахнулась Дуся и вдруг проронила слезу. — Жалко Риточку… Хорошая она девочка. Не то что ты, Нодарка!

— Ладно, ладно. Ступай, старая, не трави душу. — Сейчас акцент Нодара Отаровича проявлялся сильнее, чем обычно. — И бэз тебя тошно.

Крыльцо осматривать все же отправились. И, как ни странно, даже улику нашли. На ступеньках валялось колье из белого золота.

Много людей тут прошло сегодня, а никто украшение не поднял, не позарился.

Не то просто не заметили в суете, не то проморгали истинную ценность вещицы: больно уж она напоминала дешевенькую побрякушку из табачного киоска.

Сергей Сергеевич теребил в руках найденное колье:

— Что же случилось… что случилось… случилось, — бормотал он, не замечая, что на нервной почве разрывает драгоценную цепочку на мелкие части.

И ни одна живая душа не могла ответить на его тихий, тоскливый вопрос.

А случилось вот что.

После бессонной ночи, когда ждала появления Георгия, после встряски с Юрасиком, среди рабочей суеты и ресторанных запахов, Маргарита почувствовала себя нехорошо. Да еще, как назло, в казино накануне что-то красили, и едкий ремонтный дух, никому, кроме беременной женщины, не заметный, мучил и донимал. В горле начинались спазмы, колье казалось тесным, хотелось сорвать его. И вообще хотелось уйти куда-нибудь подальше, где никто не дергал бы, не приставал с делами и проблемами… например, оказаться на диком кавказском побережье, в уединенном гроте, куда и попасть-то можно, только проплыв под водой.

Решила ненадолго выйти на воздух, как теперь делала ежедневно. Поболтала в вестибюле с тетей Дусей.

Народу в этот час на улице практически не было. Только множество машин ожидало своих хозяев, которые богатели или разорялись в игорном заведении.

К дальнему концу стоянки подкатил еще один автомобиль — судя по очертаниям, не шибко роскошный, наш. Из него вышли двое. Потоптались нерешительно, осматриваясь, и направились к дверям казино.

Явно не завсегдатаи, случайные визитеры. «Будут играть по мелочи», — определила Маргарита. Наверняка у каждого в кармане максимум пятьдесят баксов.

Еще издали бросилось в глаза, что походка у мужчин какая-то странная, враскоряку. Как будто у обоих либо геморрой, либо они брали первые в жизни уроки конной езды.

Рита стояла на освещенном месте, те двое шли из темноты. На границе света и тени мужчины остановились и о чем-то пошептались.

А потом разом прыгнули к ней, через три ступеньки, и подхватили ее под локти. Она коротко вскрикнула, а те двое почему-то охнули, как от боли.

И тут, уже схваченная, она их узнала. Не один день наблюдала за ними с седьмого этажа. Это были те самые шпики, с которыми провели небольшое воспитательное мероприятие Борис и Глеб.

Охвативший ее испуг сразу исчез. Ясно: это люди Сергея, а значит, ничего плохого ей не сделают. Правда, не совсем понятно, чего босс от нее хочет: ведь только что виделись…

— Не бойтесь, — сказал один из сыщиков.

— Вот еще, бояться! — хмыкнула она. — Только лапы уберите, они у вас влажные.

— Советуем не кричать, — предупредил второй.

Вместо ответа Маргарита съязвила:

— Как ягодички-то? Побаливают? Бедненькие. Такая нежная часть организма!

— И не убегать.

— Ха! Убегать? От вас? Неинтересно. Вы же едва ковыляете. Признаюсь, мои братишки поступили не совсем педагогично. Физическое наказание — не лучший метод воспитывать.

Шестерки явно получили указание не хамить, что бы она ни вытворяла.

— Пойдемте к машине, — судя по тону, это больше походило на просьбу, нежели на приказ.

— К машине так к машине, — согласилась она. — Надеюсь, у вас ни бензином, ни выхлопами не воняет? А то меня укачивает.

— В аптечке есть нашатырный спирт.

— А йод? — поинтересовалась она. — Если я захочу вас слегка поцарапать?

Один из шпиков оказался не лишенным чувства юмора:

— Йод истратили, — сказал он. — Задницы замазывали.

Машину она тоже узнала: это были те самые грязненькие «Жигули», которые следовали за ее красавицей Фросей.

— Специально автомобиль пачкали, чтобы неприметнее был? — спросила Рита. — Или босс денег на мойку не выдал? Или все же выдал, а вы просадили?

Шпик-остряк брякнул невпопад, но на этот раз совершенно серьезно:

— У босса губа не дура. Знал, в кого влюбиться…

Маргарита не сдержала улыбки:

— Это комплимент?

— Нет, излишняя откровенность, в нашем положении в общем-то непозволительная.

— Не бойтесь, я вас не выдам, — пообещала Рита. — Вот видите, теперь я вам говорю «не бойтесь», а не вы мне. Если можно, я сяду впереди.

— Выпрыгивать на ходу не будете?

— Я себе не враг.

— Захотите царапаться — шофера не трогайте. Лучше ко мне обернитесь, назад. А то ведь он врежется куда-нибудь.

Второй — тот, который садился за руль, подал голос:

— Я еще никогда никуда не врезался.

— Однажды все случается впервые, — поддела Маргарита, усаживаясь. — Меня, например, впервые в жизни похищают. Ведь это заказное похищение, не так ли?