Как жаль, что он не представляет себе, что потерял!


Свернувшись калачиком под шелковым покрывалом, Рита досматривала странный и волнующий сон.

Он все длился и повторялся бесконечно, будто пластинку заело, все с одного и того же места до волнующей кульминации… И когда у нее перехватывало дыхание от нетерпеливого ожидания, сон обрывался и начинался сначала…

…Рита брела по бескрайней пустыне, тяжело загребая ногами песок. Пот заливал глаза, губы болезненно запеклись, все тело горело от ожогов безжалостно палящего солнца.

В знойном мареве подрагивали холмики барханов, и всюду, куда ни глянь, лишь белесые россыпи песка.

Этот песок уже в волосах, глазах, легких… Весь воздух словно соткан из мельчайших крупинок песка…

И вдруг мираж…

На краю горизонта, где белесая пустыня сливается с белым бесцветным небом, становятся видны мохнатые верхушки елок, а рядом с ними почему-то снежные вершины…

Елки такие большие или горы маленькие? И откуда это посреди пустыни?

Но главное, там слышен шум воды, журчание бешено льющегося потока… Да там целый водопад!

Рита торопится из последних сил, перебарывая ноющую боль.

Нет, это не мираж… Ноги ступают на шелковистую мягкую траву, а колючие еловые ветви сплетаются перед ее лицом…

Рита разводит их руками. Они не царапают, а ласкают израненное тело… А главное, за ними — вода!

Не водопад, а озеро. Глубокое, ослепительно синее.

И чья-то фигура на берегу.

Рита знает чья.

Георгий поворачивается к ней, держа в пригоршнях желанную влагу. Капли стекают по его рукам, вспыхивают на солнце, падают на землю… И Рите безумно жаль каждой этой пролитой капли.

Она медленно подходит к нему, нагибается, уже почти касаясь губами щекочущей прохлады воды…

Но тут его ладони разжимаются… В ушах звучит насмешливый хохот…

А она опять оказывается посреди пустыни…

— Риточка, вставай. Ты и так проспала целый день.

Ох ты! Серый сумрак в комнате, непонятно, утро или вечер…

Кошмар! Она же опоздает на работу!

Сергей сидел на краю постели.

— Почему ты не разбудил раньше?

Почему не оборвал этот изнуряющий кошмар???

— Детка, ты совсем заработалась? — усмехнулся он.

Фу, черт! У нее же выходной.

Рита с наслаждением потянулась. Прохладно… Кондиционер исправно держит заданный режим. И с чего ей приснилась такая чушь?

— А ты что, все время был здесь? — удивленно спросила она.

— Не совсем…

Сергей загадочно улыбнулся, вынул из Ритиных рук халатик и положил на постель длинный шуршащий пакет.

Рита с любопытством откинула край целлофана.

Кремово-белоснежное чудо, мягкое и пышное, просто зефир…

Она взвизгнула от восторга, моментально содрала пакет и замерла в недоумении.

Это не пеньюар, это платье… Ну и куда можно носить такое? Сергею просто изменил вкус… Оборки, воланы, кружева, цветы рассыпаны по всему подолу…

— Мы пойдем на карнавал?

Он сухо поджал губы.

— Надень.

Рита крутнулась перед зеркалом. Конечно, это красиво, но… Пару веков назад можно было бы открывать бал, скользить в каком-нибудь менуэте, склоняться в реверансе… Не хватает только мушки на щеке и высокого парика…

Кстати, а почему Сергей в смокинге? Такой торжественно-парадный… Кстати, ему не идет. Похож на стареющего сановника. Вот именно, на стареющего! Никогда еще разница в возрасте так не бросалась в глаза.

Зеркальная гладь безжалостно отразила ослепительно юную «невесту» рядом с седеющим грузноватым мужчиной. Будто отец ведет дочь к алтарю…

Сергей застегнул на ее шее колье, сам поднял Рите волосы и стянул их тяжелой золотой заколкой.

Рита усмехнулась про себя. Похоже на старинный водевиль. Они вдвоем играют какую-то пьесу…

Ну что ж, она не прочь поиграть.

Она картинно подала Сергею руку, приподняла кончиками пальцев подол длинного пышного платья, сделала книксен и гордо выпрямилась, входя в образ.


Когда он успел? А она спала и ничего не слышала…

Огромный овальный стол с ореховой инкрустацией был покрыт крахмальной льняной скатертью. В центре прелестная аранжировка из орхидей и мелких пунцово-красных цветочков. На краю серебряное ведерко со льдом, видно запотевшее горлышко бутылки французского шампанского. Вереница хрустальных фужеров, два прибора, тяжелые серебряные вилки, ножички, блюда, покрытые серебряными же крышками…

И скатерть, и сервировка не ее, Сергей все привез откуда-то, приготовил и накрыл… А может, здесь орудовал штат поваров и официанток, пока Рита мучительно пыталась выбраться из проклятой пустыни?

Все-таки он умеет устраивать для любимой приятные праздничные сюрпризы… Разве Георгий способен на такое?

— Шампанского, дорогая?

— Пожалуй…

Это ужин в королевском замке. Здесь к месту английская чопорность…

Локти на уровне талии, безукоризненно прямая спина, два пальчика легко поднимают бокал с искрящейся пеной…

С какой жадностью она бы сейчас выпила шампанское одним глотком, словно в отместку тому, кто пожалел для нее пригоршни простой воды…

— За тебя… — Сергей пригубил из своего фужера и протянул Рите темную бархатную коробочку.

О, Господи! Опять бриллианты… Сколько можно…

Рита чуть не застонала.

Но в коробке тускло поблескивало гладкое золотое колечко, узенькое, простенькое, без камней и украшений.

Обручальное кольцо! Кровь бросилась Рите в голову.

Хоть бы спросил, хочет ли она связать с ним свою судьбу!

А это платье… не для спектакля… Примерка… Репетиция крутой образцово-показательной свадебки?

Рита залпом опрокинула в рот шампанское, встала и протянула кольцо Сергею.

— Я же сказала, что не собираюсь за тебя замуж.

Ее холодный прищур схлестнулся с бешено вспыхнувшим взглядом Сергея.

Он тоже вскочил, сжимая в кулаке проклятую коробку.

— Я тебя не понял!

— И не поймешь!

— Мы давно вместе…

— Ужасно давно!

— Я долго думал…

— Слишком долго!

— Для меня это не простое решение…

— Не надо одолжений!

— Я хочу быть с тобой…

— Ты забыл узнать мое мнение!

— Будет так, как я сказал!

Ого! Какие незнакомые интонации… Вот так он, наверное, разбирается со своей «братвой», или как их там…

— А мое желание ничего не значит?

Сергей жестко усмехнулся.

— Значит. Я знаю, что ты моя, вся, до кончиков ногтей.

А вот и не вся! Что ты сделаешь с мыслями, которыми завладел другой, с чувствами, которые разрывают душу?

— Я понял, что люблю тебя.

— Я тоже поняла…

Рита даже вздрогнула от внезапно пронзившего ее отчаяния. Разве это навсегда? Разве больше не будет в ее жизни места тому волнующему азарту, предвкушению схватки, нетерпеливой жажде победы, которое охватывает ее при одном взгляде на Георгия?

Она лучше умрет, но не загонит себя в эту клетку, искусно украшенную, но от этого не менее ненавистную.

Это слишком пресно! Все известно заранее. Медовый месяц на Канарах, расточительная роскошь, долгие ночи в объятиях законного мужа и истерзывающие мечты о другом…

И… прощай казино… Остановись, рулетка. Выигрышный фонд давно исчерпан.

И не будет больше возможности хоть краешком глаза увидеть, как срывает банк нахальный господин Кайданников…

— Что?

Сергей стоял вплотную к ней, губы сжаты, брови сдвинуты…

— Что? — очнулась Рита.

— Что ты поняла?

Она твердо посмотрела ему в глаза, долго, будто изучая…

— Я не люблю тебя.

— Ты издеваешься? — он не поверил. — Это месть? Я виноват, что не сделал этого раньше?

— Я никогда тебя не любила.

Его рука нервно скользнула по скатерти, кулак сжался… И Сергей вдруг резко рванул его вниз, опрокидывая на ковер все праздничное убранство стола.

Тоненько хрустнули под лакированным ботинком осколки хрусталя.

— Шлюха!!!

Сейчас он ее ударит…

Рита презрительно рассмеялась.

— Я была бы шлюхой, если бы приняла твое предложение.

Красивая пастораль выродилась в грязный базар. Неужели он не может уйти с достоинством? Что им еще надо выяснять? Джентльмен в таком смокинге должен молча поклониться и выйти в дверь. И больше уже никогда не входить.


Сергей требовал, умолял, кричал. Он, наверное, даже заплакал бы, если бы умел.

Рита была и дрянью, и богиней. Он то отпускал ее на все четыре стороны, то угрожал, что всякий, кто приблизится к ней, попрощается с жизнью.

Он привык покупать, что только пожелает, и теперь назначал все более дорогую цену.

Он требовал назвать имя мифического любовника, и клялся, что даст Риге полную свободу, если только она согласится.

В ответ Рита молча сняла колье, стянула с пальцев все перстни и швырнула ему в лицо.

Не помня себя от ярости, Сергей схватил ее за руку и опрокинул на пол, в месиво салата…

Рита отчаянно дернулась, но железные руки больно впились в тело, до синяков. Тяжелая туша грузно навалилась сверху, а тонкое кружево платья затрещало по швам.

— Ты моя… — рычал он, как зверь. — Моя…

Так ведут себя рабы, дерзнувшие свалить с трона короля… вернее, королеву.

Рита извернулась и впилась зубами в его руку, чувствуя, как рот наполняется солоноватой чужой кровью.

Но Сергей не ослабил хватку. Только стиснул зубы, задирая тонкий шелковый подол.

Наверное, в прошлой жизни она была рысью, так привычно сработал инстинкт, так хищно вгрызались зубы в крепкие мышцы, а ноги согнулись, пружиня, и с Силой выпрямились, ударив когтями противнику в живот…

Пардон, не когтями. Это острая длинная шпилька-каблук вонзилась точненько Сергею в пах.

Он взвыл, подскочил вверх, всего на секунду скрючился от острой боли… Но этого оказалось достаточно, чтобы Рита изогнулась в броске и вцепилась крепкими ноготками ему в лицо.

— Убирайся! — шипела она разъяренно. — Скотина!

Сергей попытался вновь схватить ее, но Рита отпрыгнула в сторону.

Рассыпанный по полу лед хрустнул под ногами. То, что надо!

Она зачерпнула пригоршню и бросила в Сергея.

Бац! Он зажмурился.

Еще! Охладись! Как снежки из крепости в детских сражениях…

Он замер, осыпаемый градом ледяных кубиков. Потом тряхнул головой, будто сбросил наваждение, и глухо сказал:

— Прости. Давай забудем это. Оставь себе побрякушки. Переоденься, и поедем куда-нибудь ужинать. Куда ты хочешь?

Но разъяренная Львица сверкала зелеными глазами из-под всклокоченной гривы и не желала примирения.

Он уже показал, на что способен. Не выйдет!

Прочь с моей территории, сойди с моей тропы… Ты сам захотел играть по диким законам джунглей.

Львица мгновение оценивала ситуацию… Потом одернула платье, откинула со лба волосы и победно улыбнулась.

— Отряхните соус с колен. И зарубите себе на носу, что между нами все кончено.

Глава 7

ЧУЖАЯ ГАЛАКТИКА

Как жаль, что у нее нет подруг.

С каким мстительным восторгом Рита рассказала бы им, как выставила неудавшегося жениха!

Только женщины могут понять этот распирающий грудь восторг, только они порадуются, что хоть одна сквиталась за их ожидания и несбывшиеся надежды. Каждая представит себя на Ритином месте и тоже, пусть на мгновение, почувствует себя королевой…

Нет, скорее всего, они позавидуют. Подожмут губки, процедят расчетливое:

— Ну, смотри сама… Такого шанса у тебя больше не будет…

Уж они бы не отказались, они бы не упустили! И чего еще надо этой гордячке? Вечно, что ли, будет молодой и красивой? Ведь возраст… Тридцать скоро… Сколько ей еще отпущено? А вокруг уже суетятся молоденькие старлетки, всяческие «мисски» высматривают себе спонсоров… Скоро всех приличных мужиков приберут их цепкие лапки…


Маргарита вовсе не чувствовала сожаления.

Поле боя осталось за ней. Противник ушел, не найдя пути к примирению.

Она никогда уже не сможет простить ему эту недостойную выходку.

Простить — значит, признать, что он имеет право распоряжаться ею, демонстрировать силу… Против лома нет приема.

Хорошо все, что хорошо кончается. А если плохо — все равно хорошо, что кончилось.

И забыть об этом поскорее!