Одри Карлан - Всё имеет цену

Несмотря на то что мой французский успел слегка заржаветь от недостатка практики, я все равно поняла, что он сказал. Он утверждал, что я стала еще прекрасней.

– Только в твоих глазах, – ответила я, покачав головой.

– Ты видишь себя не так, как видит тебя остальной мир, – возразил он, приложив ладонь к моей щеке.

– Но ты не остальной мир, французик, – рассмеялась я.

Алек легонько постучал пальцем по моей губе, а я втянула его палец в рот и облизала. Его глаза потемнели, янтарный отблеск, мерцавший в их глубине, потух.

– Ах, chйrie, неужели ты забыла о том, чему научилась, пока мы были вместе? – шепнул он, стягивая свою футболку и обнажая квадратные мышцы груди, куда я так любила вонзить зубы, и рельефные кубики пресса, по которым мне так и хотелось пройтись пальцами.

– Я не забыла, насколько обожаю твое тело, – парировала я.

Я сжала пальцы в кулаки, хрипло дыша и ощущая, как грудь наливается тяжестью и желанием. Протянув руки, Алек приподнял два симметричных шара. Он сжимал и мял их, словно заново знакомясь с моим телом. Когда он провел пальцами по набухшим соскам, с моих губ сорвался крик. Нагнувшись почти вплотную к моей шее, он с силой втянул воздух, как будто вдыхая мой запах.

Закрыв глаза, я застонала и откинула назад голову, давая ему полную власть над собой. Я чувствовала, как кончики моих волос щекочут обнаженную кожу моей попки.

Правого соска коснулось что-то влажное, а затем зубы Алека легонько прикусили кожу. Новая волна желания пронеслась от места укуса вниз по моему телу, чтобы горячим комком обосноваться между бедер. Мой клитор заныл и запульсировал, готовый к его прикосновению. И я знала, что он коснется меня там. Если я что-то и знала об Алеке Дюбуа, так это то, что он обожал мой вкус у себя на языке.

Несколько долгих минут Алек пировал моей грудью – посасывал, пощипывал, массировал и покусывал соски до тех пор, пока они не превратились в пару налившихся соком ярко-алых клубничин, вполне готовых к употреблению. Я тщетно водила бедрами в воздухе, нащупывая хоть что-то, что могло бы облегчить зуд.

– Алек, – взмолилась я.

Он ухмыльнулся прямо мне в сосок, с силой его засосал, а затем отодвинулся.

Открыв глаза, я знала, что видит перед собой мой француз. Женщину, готовую к тому, чтобы ее оттрахали. Только Алек не трахался – он занимался любовью, о чем заявлял мне неоднократно.

Расстегнув джинсы, он спустил их, обнажив мускулистые бедра. Вырвавшись из джинсового плена, толстая головка его члена блеснула капелькой влаги на самом конце. Нагнувшись, я лизнула эту перламутровую капельку и застонала, узнавая вкус.

– Oui, mon amour[5], сними напряжение, чтобы я мог вволю насладиться твоим вкусом.

Я встала на четвереньки, и он, зарывшись пальцами в гриву моих волос, загнал член мне в рот. Я приняла его глубоко, так глубоко, что он проскользнул в горло – именно так, как нравилось Алеку.

– Si bon.

Он сказал: «Так хорошо». И не ошибся. Обслуживать Алека было невероятно приятно. Его вкус и запах напомнили мне об удивительных днях, о великолепном сексе, о смехе, любви и дружбе. Обо всем том, в чем я так нуждалась сейчас. С Алеком я не была одинока.

Я удвоила усилия, заглатывая его на всю длину и не забывая ласкать головку, слизывая каждую капельку предспермы, словно котенок, своим крошечным язычком лакающий сливки из блюдца. Алек наблюдал за тем, как я принимаю его снова и снова. Когда я подняла взгляд, то увидела снизу, что его ноздри раздуты, глаза полузакрыты, губы твердо сжаты и изогнуты от наслаждения. Он продолжал долбить меня в рот. Я принимала все, что он давал мне, наслаждаясь каждым мгновением. Затем без всякого предупреждения – но он никогда и не предупреждал меня раньше – он загнал член глубоко внутрь и до краев заполнил мой рот своим семенем. Сперма горячими толчками била мне в глотку. Я с благоговением глотала, выдаивая из него все до последней капли, пока его рука, лежавшая в волосах у меня на затылке, не сжалась в кулак, и он не снял меня со своего члена.

– Ох, ma jolie, я буду так любить тебя этой ночью, что снова покажу тебе, что такое любовь к себе и к другим. И это, моя прекрасная Миа, было превосходным началом.

* * *

Мы только что вышли из душа после двух раундов серьезного перепихона.

– Спасибо за то, что пришел сегодня, – сказала я, сворачиваясь клубочком на обнаженной груди Алека.

Его пальцы скользили по моему предплечью и плечу, выписывая замысловатые узоры, смысла которых я не понимала. И не пыталась понять.

Алек потерся подбородком о мою макушку.

– Почему ты так одинока, когда тебе платят за то, чтобы быть с кем-то? – спросил он.

Его тон был вопросительным, но не осуждающим.

Прижавшись к нему еще плотнее, я лизнула его сосок, а затем нежно поцеловала.

– Я не сплю с каждым из своих клиентов, Алек.

Его руки обхватили меня крепче.

– Vraiment?

«В самом деле?» – спросил он.

Это заставило меня хмыкнуть.

– В самом деле, – ответила я.

– Я этого не понимаю. Почему, если они платят за то, чтобы быть с тобой, ты не с ними в самом прекрасном смысле этого слова?

И снова я хихикнула в его теплую грудь. Конечно же, ему этого не понять.

– Ты же знаешь, что я не обязана была заниматься с тобой сексом.

Он сузил глаза, как будто пытался сформулировать какую-то мысль.

– Chйrie, нам с тобой суждено было любить друг друга. Тут даже и обсуждать было нечего, oui?

– Oui, но так у меня не с каждым, Алек. Я не трахаюсь за деньги.

– Я не «трахаюсь», – с нажимом напомнил он.

В голосе его послышалось так хорошо знакомое мне яростное рычание.

Приподняв голову, я положила руки ему на грудь и опустила на них подбородок.

– Я знаю. И это меня в тебе восхищает.

Алек провел руками вверх и вниз по моей спине, словно что-то там рисовал. Насколько мне было известно, он вполне мог. В конечном счете Алек был художником.

– Ты научил меня любить тех, с кем ты рядом, но это не всегда означает, что ты должен заниматься с ними сексом.

Алек прищурился с почти оскорбленным видом.

– Но почему нет? Любому надо снять напряжение, почувствовать физическую близость, и заняться любовью – лучший способ это сделать.

Разумеется, мой француз воспринимал это именно так.

– Ну, следующий за тобой клиент был геем, – пожала плечами я.

– Тогда тебе надо было заняться любовью с ними обоими.

Он полностью уложил меня на себя, опустил руки на мою задницу и развел ноги так, что я его оседлала. Он быстро твердел подо мной. По части мужской силы Алек намного обогнал всех знакомых мне парней. Когда он сказал, что будет заниматься со мной любовью всю ночь напролет, то у меня не возникло сомнений, что я отключусь раньше, чем он угомонится.

Оставив дорожку слюны между его сосков, я принялась посасывать оставленный без внимания плоский диск, пока он не напрягся.

– Конечно, опыт получился бы выдающийся, но это был не тот случай.

– Никогда не пойму этого. Продолжай.

Склонив голову набок, я провела пальцем по его усам и бороде. Его длинные рыжеватые локоны подсохли и сейчас вились очень сексуально и очень по-мужски.

– Тот парень, с которым я сейчас, он бейсболист. Поначалу я думала, что могу улечься с ним в постель, но он влюблен в другую женщину.

– А, и эта другая женщина не хочет делиться. Тогда зачем ему понадобилась ты? – задумчиво спросил мой француз.

Однако мне сложно было сосредоточиться на его вопросе, потому что он выбрал именно этот момент, чтобы запихнуть в мою дырочку палец. Алек небрежно потрахивал меня одним пальцем, пока я не увлажнилась достаточно, чтобы он смог просунуть второй.

– Так на чем ты остановилась? – протянул Алек с улыбкой, в точности зная, что он со мной делает.

Сексуальный ублюдок.

– Э-э, да. Ну, когда мы встретились, он вел себя слегка как козел, а потом я помогла ему, о боже, м-м-мать…

Я уронила голову и начала двигать бедрами так, чтобы его пальцы задевали нужную точку.

– …э-э, заполучить ту девчонку, которую он хотел.

Алек прищелкнул языком.

– Жаль. Зато мне больше достанется, – произнес он, после чего сильно задвинул внутрь два своих мощных пальца.

Я вжалась в них, задыхаясь и постанывая. Ощущение было таким сильным, что мир, казалось, раскололся на части. Я прижалась губами к его груди и лизала и покусывала, пока он доводил меня пальцами до оргазма. Когда я вскрикнула, Алек перекатил меня на спину и принялся целовать, спускаясь все ниже.

– Я хочу ощутить твою сладость на языке, ma jolie. Мне надо вспомнить твой вкус. Сейчас я буду тебя есть. Ты закончила рассказывать истории?

«Рассказывать ему истории». Он считал, что разговаривать – это значит «рассказывать истории». Проклятье, этот мужчина был мил и чертовски талантлив. Зарычав, он просунул язык настолько глубоко внутрь меня, насколько это было возможно. Разведя пальцами мои губки, он терся бородой, усами и губами о мою киску.

– Хочу, чтобы повсюду на мне остался твой запах, когда я засну. Тогда мне приснятся прекрасные сны о моей сладкой красавице Миа. Oui, ma jolie?

– Да, мать твою, – простонала я и громко вскрикнула, когда он особенно яростно присосался к моей кнопке, запускающей оргазм, отправив меня на самую вершину блаженства.

Расположившись у меня между ног, Алек не торопился. Он сосал, трахал меня пальцами, покусывал зубами и даже поставил на внутренней поверхности бедра розовый засос размером с четвертак.

Он снова и снова подводил меня к самому краю, а затем отступал. Так продолжалось до тех пор, пока я не выдохлась окончательно и не обезумела от желания настолько, что начала умолять его довершить дело. Моя киска была такой мокрой, что я чувствовала, как сок течет в щель между булочками. Но Алек не давал ему ускользнуть. Он слизывал эту влагу языком, попутно подразнивая крошечный бутончик – который, как мне было известно, он просто обожал, – после чего припадал к отверстию всем ртом и пил мой сок. Он присосался так сильно, что даже щеки втянулись. Я выгнула спину, ощущая, как зубы Алека царапают мой клитор, а затем со скоростью реактивного снаряда вырвалась в стратосферу, дергая бедрами, как ненормальная. Я все еще содрогалась в оргазме, а Алек уже натянул презерватив и загнал свой мощный член глубоко внутрь меня. Он принялся драть меня со страшной силой, сильнее, чем когда-либо прежде. Мы словно с цепи сорвались, утратили всякий контроль и трахались так яростно, словно другого шанса нам уже не представится. В какой-то момент он высоко задрал мои ноги, перегнул меня пополам и продолжил долбить.

«Люблю твое тело».

«Люблю твою киску».

«Люблю твое сердце».

«Люблю твою душу».

«Люблю тебя, Миа».

Только Алек говорил все это по-французски.

То, что происходило между нами тем вечером, было обжигающе-страстно, самозабвенно, и это было одним из самых чувственных сексуальных переживаний в моей жизни. Алек снова довел нас обоих до оргазма, и, избавившись от последних капель семени, рухнул на меня сверху. Мы оба отключились, по-прежнему связанные физически, эмоционально и психически.

Я проснулась прямо посреди оргазма. Мои ноги обхватывали голову Алека, который планомерно доводил меня до него. Затем, не сказав ни слова, даже не пожелав мне доброго утра, француз натянул презерватив. Я уже потеряла счет использованным за эту ночь резинкам. Медленно, по сантиметру Алек протолкнул свой член в распухшую, натершуюся плоть. Но все равно ощущения были божественные. Моя бедная киска напряглась и запульсировала, словно сражалась в битве и одержала победу. На сей раз Алек любил меня медленно и осторожно. Мы оба знали, что этот раунд последний, но я не собиралась говорить «навсегда». Я научилась не думать в таких выражениях. Снова встретившись с Уэсом, а теперь и с Алеком, я твердо решила, что слово «никогда» следует исключить из моего словаря, если речь заходила о дорогих мне мужчинах.

Когда мы закончили, он методично оделся.

– Я насладился этой ночью с тобой, ma jolie. Когда снова будешь в городе или почувствуешь, что тебе нужно напомнить о том, что тебя любят, ты позвонишь мне, oui?

Я кивнула, встала с кровати и накинула шелковый халат, висевший на двери. Алек тем временем собрал волосы в небрежный «мужской» узел на затылке. Боже, как мне нравился этот «мужской» узел. Приподнявшись на цыпочки, я поцеловала своего художника. Он обнял меня и крепко прижал к себе на несколько долгих мгновений, пока длился наш поцелуй.

Отстранившись, Алек поцеловал меня в нос.

– Мне многое надо сделать, а то бы я пировал тобой весь день.

Прижав ладони к моим щекам, он сосредоточил на моем лице взгляд своих желтовато-золотых глаз.

– Грусть тебе не к лицу. Ты грустишь из-за мужчины?