– Ты что, назвал меня жирной?

– Это вряд ли. Но сейчас, напившись вдрызг, ты тоже совсем не перышко! – срезал меня он.

Я капризно захныкала как маленький ребенок.

– Но мы упускаем самое лучшее. Он как раз собирался признаться ей в любви.

Джеймс покачал головой и сжал меня покрепче. Время летело с сумасшедшей скоростью – наш шофер каким-то образом ухитрился доставить меня в мою спальню куда быстрей, чем мне представлялось возможным. Впрочем, когда я навеселе, то внутренние часы у меня пошаливают.

– Все знают, что он влюблен в мисс Кэтлин. Он любит ее уже очень давно.

– Но святилище! – возмутилась я, спьяну забыв о том, что стоит держать язык за зубами.

– Он не знал, что делать с вещами Кэтти. Думал, что, может, Аарон женится и обзаведется детьми и захочет что-то из этого забрать. К тому же он не хочет причинять боль сыну. Старик более сентиментален, чем кажется на первый взгляд, – почти раздраженно фыркнул Джеймс.

Ладно, неважно, – то, что он сказал, действительно многое меняло. Джеймс сгрузил меня на кровать. Затем подошел к шкафу, вытащил майку и пару пижамных штанов и швырнул на постель.

– Вот твой пеньюар. И пожалуйста, не говори, что тебе нужна помощь.

В ответ я расплылась в призывной улыбке.

– А ты не предлагаешь помочь? – ехидно поинтересовалась я, окончательно поглупев от виски.

– Черта с два. Жена нарежет из моей жопы полоски мяса и скормит нашим псам. И это после того, как ее братья переломают мне все кости, – рассмеялся он.

– О-о, а у тебя есть жена? – спросила я, зарываясь в подушку.

– Ага. У меня есть жена – редкостная стерва, в которую я влюблен со всеми потрохами. Я никогда не изменю ей, – поведал мне Джеймс, расстегивая на мне туфли и снимая их. – Кстати, прикольная татушка. Хорошо, что туфли ее не натерли. Судя по виду, уже почти зажило.

– Хорошо, – сказала я, имея в виду его жену, а не татуировку.

А затем, как и всякая пьяная в стельку девица, утратившая последние остатки разума, я вывалила ему личную информацию, которой в других обстоятельствах делиться бы не стала.

– А знаешь, у меня есть Уэс.

Я вспомнила о нашем сеансе сексмсок раньше на этой неделе, и температура у меня сразу подскочила.

– У тебя есть Уэс, – повторил Джеймс, явно позабавленный моим откровением. – Предполагаю, что это мужчина.

Он со смехом протянул мне пижаму, которую достал из шкафа. Или, скорее, хлестнул меня ей по лицу.

– Ну, он не совсем мой, но больше мой, чем чей-то еще.

– Понятно. Запутанная история.

Боже, он и не представлял, насколько.

Джеймс помог мне опереться на подушки, но тут я объявила:

– Кажется, меня сейчас стошнит.

Поворчав, он отвел меня в ванную, где я и провела остаток ночи, извергая содержимое желудка в унитаз. В какой-то момент Джеймс ушел, и рядом очутилась Кэтлин. Как алоэ на ожог, она положила прохладное полотенце мне на затылок и успокоила, шепча нежные слова и легонько поглаживая по волосам и спине. Колени болели после многочасового – по ощущениям – стояния на плитке. Я не понимала, который сейчас час и где я нахожусь. Чувствовала только, что умираю.

Когда наступило утро, меня посетило похмелье размером с Техас. Халат на мне висел вкривь и вкось, но это беспокоило меня в последнюю очередь. Казалось, при каждом шаге строительный рабочий долбит мне череп перфоратором. Добравшись до обеденного стола, я обнаружила, что Уоррен выглядит немногим лучше. В первый раз я увидела его не в костюме, а в сатиновой мужской пижаме. Будь я в форме, отпустила бы по этому поводу шутку-другую, но весь ум и чувство юмора вылились из меня с последними сухими рвотными спазмами.

– Дерьмово выглядите, – заметила я, глядя на него одним глазом.

Во второй глаз, похоже, вогнали гвоздь – и он вонзался все глубже в роговицу с каждым лучиком света. Лучше уж было держать его закрытым.

Налитые кровью глаза Уоррена окинули меня взглядом – начиная с пожеванной пижамы и заканчивая крысиным гнездом на голове, которое я еще недавно считала шикарной гривой. Увы, не сейчас. Сейчас я даже не могла продрать их гребнем. Когда я попробовала, мне почудилось, что за волосы тянут крошечные волосяные гномики, пытающиеся выдрать каждую прядку с корнем. Голова превратилась в запретную зону до тех пор, пока я не вылью на нее солидную порцию кондиционера.

– Рыбак рыбака видит издалека, – проскрипел Уоррен сквозь сжатые зубы, прижимая руку к виску. – Боже, сколько мы вчера выпили?

– Э, ну скажем так – больше, чем нужно.

В столовую вошла Кэтлин с тарелками, нагруженными беконом, сосисками, бисквитами и мясной подливкой. Похмельный завтрак для любого профессионального алконавта. Мне захотелось рухнуть на колени и поцеловать ее ноги в хорошеньких туфельках на шпильках.

– Я так тебя обожаю, – заявила я, глядя на нее, как на второе пришествие Иисуса.

Она потрепала меня по голове, словно я была ее верным песиком.

– Я знаю, милая. Ты несколько раз повторила мне это прошлой ночью, когда уверяла, что не участвовала в тройничке с Уорреном, канадцем и… кто там был еще… ах да, беременяшкой.

Уоррен подавился кофе, а я застонала.

– Прошу прощения. Я явно вышла за грань. Ну, в смысле последние пять стопок точно были лишние.

– Еще ты постоянно твердила о Джеймсе.

– О нашем шофере? – спросил Уоррен.

– Да, дорогой. Ты говорила, что он очень сексуальный, милый, и что у него есть подлюка-жена, в которую он влюблен по уши.

Уголки ее губ поднялись в легкой улыбке, которую я так полюбила.

Я запихнула в рот огромный кусок бисквита, сдобренного подливкой, после чего ткнула вилкой в сторону Кэтлин.

– Эта часть чистая правда. Он сам признался!

Оба они засмеялись, и мы принялись за еду. Мы с Уорреном вели себя тише воды, ниже травы, как и подобает горьким пьянчужкам. Если честно, это был один из самых странных завтраков в моей жизни. Покончив с едой, я отправилась в душ, а затем вернулась в постель, чтобы проспаться после выпитого виски.

Глава седьмая

Я ощутила щекотку – вдоль лодыжки, затем вверх по голени – как будто кто-то вел кончиками пальцев по обнаженной коже. Я перевернулась на спину, и передо мной предстал он, во всем своем зацелованном солнцем великолепии. Свет плясал в его растрепанных рыжеватых волосах. И его глаза, господи боже, его глаза сияли наичистейшей небесной лазурью. Все, что он не говорил вслух, так ясно виднелось в их бездонной глубине. Мне хотелось глядеть в них вечно.

– Ты здесь, – шепнула я.

– Я всегда здесь.

Он провел мозолистым пальцем по моей груди, в которой истошно билось рвущееся наружу сердце. Его прикосновение было словно огонек спички – зажегся фитиль, и раздался взрыв, слишком мощный, чтобы сдержать его.

Наши руки и ноги сплелись. Я оседлала его тонкую талию, он прижался губами к моим губам. У него был вкус земли, вкус океана, вкус всего самого прекрасного на свете. Я покусывала, посасывала и облизывала его кожу так неистово, словно мне никогда больше не представится такой шанс.

– Уэс, – шепнула я прямо в его приоткрытые губы.

– Миа.

Когда он заговорил, я ощутила движение его губ.

И больше ничего не нужно было говорить. Наши тела двигались инстинктивно. Руки ласкали разгоряченную плоть. Зашелестела ткань, и моя ночная рубашка оказалась на полу, а я осталась лишь в паре промокших трусиков. Мускулистые руки поднимают меня, и вот я уже стою над ним на коленях, а его голова так близко к тому местечку, где он мне нужнее всего.

Долго ждать мне не пришлось. Уэс приподнял голову и прижался лицом к моей киске, трусикам и всему остальному, пустив в ход свой искусный рот. Похоже, у него была автоматическая наводка на мой клитор – глаза Уэса были закрыты, но, когда он отвел полоску ткани в сторону, его язык в точности выцелил мою оргазм-кнопку. Он теребил и подразнивал этот опухший, ноющий комочек желания, пока я не начала трахать воздух. Вцепившись в изголовье и вонзив ногти в благородную древесину, я прогнулась, плотней прижалась ко рту Уэса и принялась тереться влажной плотью о его лицо. Но это лишь усилило его голод. Уэсу нравилось, когда я теряла контроль.

– Сильней, – выкрикнула я.

– Ты получишь все, что я для тебя приготовил… а это немало. Раздвинь ножки, милая, я хочу проникнуть в тебя глубже.

Зарычав, Уэс впился зубами в мясистую часть моего бедра и начал дергать трусики, пока ткань, судя по ощущениям, не порвалась. Я взвыла от желания и двинула бедрами вперед, выполняя его команду. Не прошло и секунды, как его рот уже был, казалась, повсюду.

Неистовствуя.

Пожирая.

Присваивая.

Каждая встреча с Уэсом отличалась от предыдущих. Когда я была с ним, мы настолько терялись друг в друге, что превращались в одно тело с двумя душами.

Что-то продолжало щекотать мое бедро ровными круговыми движениями.

Я передернулась и ахнула – разум пытался что-то донести до меня сквозь дымку вожделения.

Сильная рука скользнула по моим ребрам, по груди и сжала затылок.

– Вернись ко мне, детка. Я здесь, с тобой.

Уэс потянул меня вниз, а сам приподнялся – его мускулистая грудь терлась при этом о мою до тех пор, пока соски не начали ныть и пульсировать. Его губы накрыли одну из розовых чашечек. Во мне вновь начало нарастать наслаждение, распространяясь вдоль каждого нерва. Новая волна возбуждения накрыла самое средоточие моей киски, готовя ее к сеансу невероятного траха. Я хотела его. Мне было нужно, чтобы он наполнил своей сутью мое тело и душу.

Уэс наклонил меня назад, пролизывая дорожку от одной моей груди до другой. Он щекотал набухший бутон самым кончиком языка. Сосок напрягся и потемнел, став из смугло-розового багровым. Уэс втянул в рот столько, сколько смог, попутно тиская тугую плоть груди ладонью. Он был явным сиськопоклонником – воздавал должное моим близняшкам, словно двум богиням, достойным преклонения колен. Что он, впрочем, зачастую перед ними проделывал.

Время летело незаметно. Я огляделась и поняла, что комната выглядит как-то незнакомо. Ее края были размыты и затянуты дымкой.

– Эй… я здесь. Останься со мной. Позволь мне любить тебя.

Я покачала головой. Щекотка ползла по позвоночнику, и на задворках сознания всплывала мысль, что что-то не так.

– Я не знаю, как, – призналась я, озвучивая свой глубочайший страх.

Глаза налились слезами.

– Я покажу тебе.

Он направил член и вошел в меня, сантиметр за восхитительным сантиметром, пока я не выгнула спину, положив ладони ему на грудь и принимая возникшую между нами связь.

– Вот и все, просто расслабься и следуй ритму.

Двигая бедрами, я встала на колени и вновь впустила его в меня. Снова и снова. Я смотрела, как он закрывает глаза – хоть и предпочла бы, чтобы они оставались открытыми. Эти глаза привязывали меня к нему, удерживали рядом с ним, но когда они закрылись, все изменилось.

Я ускорилась, резко приподнимаясь и насаживаясь на член. Уэс глухо застонал. Комната вокруг нас завертелась колесом – удовольствие все обострялось, и я уже задыхалась, с трудом переводя дух и скача на нем изо всех сил. Затем я вскрикнула и открыла глаза. Все вокруг было размытым – наслаждение медленно отступало, катясь сквозь мою плоть волной, такой огромной, что, казалось, я умираю. Конец страсти, конец наслаждения, конец… сна.

Щекотка обернулась теплой рукой, гладящей меня по спине, скользящей вверх и вниз – но это была рука не Уэса. Между ног у меня горел огненный пик желания, а Уэс навис надо мной – его руки удерживали меня на месте, член ввинчивался в меня. Я мощно кончила, подпрыгивая на его члене, пока он омывал мою матку струей своей спермы.

– Мне тебя не хватает, – шепнула я в его губы, отчаянно присасываясь к каждой из них.

Уэс распахнул глаза.

– Не уходи. Ты нужна мне, – произнес он в тот самый миг, когда я услышала другой голос.


– Просыпайся, Миа.

Затем я почувствовала, как чья-то ладонь охватывает мою обнаженную грудь. Но, опять же, ладонь не Уэса.

Уэс покачал головой.

– Помни меня.

А затем я открыла глаза и обнаружила, что не лежу голышом на груди Уэса. То есть голой-то я как раз оставалась, но на сей раз холодная пятерня ритмично тискала мою сиську, а вторая пробиралась вниз, к узкой полоске волос у меня на лобке.

– М-м-м, это мне нравится. Очень сексуально, – резко прозвучал в ушах чей-то низкий голос.

На меня навалилось тяжелое тело. В воздухе разлился запах кожи и яблок. Я что было сил уперлась ладонями в стену дорогой ткани.

Аарон приподнялся. В его глазах темными омутами плескалось желание.

– Ты проснулась, – широко ухмыльнулся он и встал.

Схватив простыню, я натянула ее себе на грудь.

– Что ты тут делаешь и какого черта ты меня лапал?

Аарон повел плечами, сбрасывая с них пиджак. Затем сенатор сложил его и аккуратно положил на скамеечку в ногах кровати. Рациональная часть моего сознания отказывалась нормально функционировать после ночной пьянки и сна, в котором я занималась любовью с Уэсом.