Нэт моргнул, потом уставился в изумлении на брата:

— Эвелина? Она… Она…

— Ждет ребенка. Поздравляю.

— Боже мой, — произнес Нэт охрипшим голосом. – У меня будет ребенок.

Впервые в жизни эти слова не отозвались завистью в сердце Спенсера:

— Думаю, что ребенок все–таки будет у нее, — младший брат получил в свой адрес весьма суровый взгляд. – И именно она пострадает от презрения общества, если ты сейчас же на ней не женишься.

Радость Нэта тотчас сменилась тревогой:

— Как она? С ней все в порядке?

— С ней будет все в порядке, когда ты окажешься рядом. Но единственный способ сохранить ее репутацию заключается в том, что вы оба должны немедленно бежать. В таком случае люди подумают, что вы просто не могли дождаться свадьбы. И сделать это нужно так, чтобы мать Эвелины ничего не узнала, если сказать ей правду, она может все испортить…..

— Да, как ты скажешь, — пробормотал все еще потрясенный Нэт.

— А потом ты должен увезти свою жену в Эссекс – когда она уже будет близка к тому, чтобы родить – на некоторое время, чтобы у людей не возникало мыслей о ребенке, довольно рано появившемся на свет.

— Ты прав. Эссекс. Ты имеешь в виду наше поместье?

Спенсер вопросительно посмотрел на брата:

— Если конечно у тебя нет другого дома в Эссексе, о котором я не знаю.

— Ты…ты позволяешь мне вернуться туда после всего…

— Ты – мой брат и это твой дом, — ровно проговорил виконт. – Конечно, я разрешаю тебе поселиться в нашем поместье в Эссексе.

— Мой Бог, Спенсер, я даже не знаю, что сказать, — вдруг лицо Нэта застыло. – Ох, ну да, ты пустишь нас туда. Ведь иначе будет скандал. – Молодой человек горько усмехнулся. – Поэтому и сработал мой план поженить вас с Эбби. Я всегда мог рассчитывать на то, что ты исправишь мои ошибки. И не потому, что ты беспокоился обо мне, а потому что ты должен был поддерживать определенную репутацию. Вот почему благородный лорд Рейвенсвуд не может сказать, что бесплоден, своему брату, за исключением тех случаев, когда он напивается так, что не помнит своих слов. Лорд Рейвенсвуд, который не может позволить людям думать, что он слаб. Ты меня понимаешь.

Грудь Спенсера наполнилась глубокой печалью. Он знал, что его отношения с Нэтом ухудшаются год от года, но он всегда винил в этом брата. Или Дору. Или отца. Возможно, настало время признать и свое участие и попытаться все исправить.

— Я хочу, чтобы ты жил в поместье, потому что мы с Эбби приедем туда, когда Парламент отправится на каникулы, — только если Эбби простит его. Если же не простит…. Нет, он не будет думать об этом. – И если ты и вправду хочешь дать ход этому бутылочному производству, то вам с моей женой будет необходимо разработать план. Она уже продает «аромат Небес» в Лондоне как духи, и вдруг тебе захочется подумать над возможностью заняться и этим.

Нэт уставился на Спенсера, как на сумасшедшего:

— Ты позволяешь мне…. И Эбби…

— Позволяю тебе? Святый Боже, тебе двадцать девять лет, ты будущий отец. И если ты не готов выбрать свою дорогу в жизни сейчас, ты никогда не сможешь этого сделать и потом.

В порыве охватившего его волнения Нэт, бросился к Спенсеру, с силой сжал его руки:

— Ты не пожалеешь об этом, Спенс, я клянусь. Я использую этот шанс по полной. Ты еще будешь гордиться мной.

— Но, конечно, не без условий, — резко произнес Спенсер, не привыкший к подобному фонтану эмоций со стороны брата.

Отпустив руки брата, Нэт вернулся на свое сидение:

— Что только ни пожелаешь.

Спенсер сдержал улыбку, вызванную энтузиазмом брата:

— Твоего первого ребенка?

Лицо Нэта побелело от шока.

— Я шучу, — поспешил упокоить его виконт. – Ради Бога, я всего лишь шучу.

Брат смерил его подозрительным взглядом:

— Ты никогда не шутишь.

— Тогда самое время начать, тебе так не кажется?

Улыбка постепенно возвращалась на лицо молодого человека:

— Да, — закивал Нэт. – Думаю, самое время.

Они уже подъезжали к Бристолю, когда Спенсер спросил:

— Тебе не нужно заехать в гостиницу, чтобы забрать вещи?

— Я всегда могу послать за ними из Лондона, — Нэт бросил на Спенсера короткий взгляд. – А вот ты выглядишь очень уставшим. Почему бы тебе не воспользоваться моей комнатой в гостинице на ночь, а я бы поехал почтовой каретой?

— Я не могу. Я обещал Эбби, что вернусь к завтрашнему приему в честь празднования Майского дня у Трокмортонов. Я должен представить ее королю и знаю, что она нервничает. Поэтому я ехал без остановок всю ночь, чтобы добраться сюда, и поэтому я собираюсь опять ехать всю ночь, чтобы вернуться в Лондон.

Нэт уставился на него во все глаза:

— Ты проделал весь этот путь до Бристоля, не смотря на важный политический прием завтра, только потому, что тебя попросила Эвелина?

Спенсер вздохнул:

— Знаю, иногда я вел себя отвратительно, но я всегда хотел для тебя только самого лучшего.

Натаниэль отважился на улыбку:

— Тебе, возможно, будет сложно в это поверить, но я всегда хотел то же самое для тебя, — он опустил взгляд на свои руки. – Ты… Я хочу сказать…Эбби ведь смогла сделать тебя счастливым?

Спенсер едва справился с душившим его смехом:

— Ты только что поставил передо мной неразрешимую задачу. С одной стороны, я не хочу поощрять в тебе развитие достойной сожаления привычки – вести себя как твой старший брат.

Нэт вскинул голову и прищурился:

— А с другой стороны?

— Эбби делает меня нездорово счастливым, — Нэт расплылся в ухмылке, но виконт жестко продолжил. – Однако я не сделал ее ужасно счастливой. И я не уверен, сможет ли она меня простить за это. — И напряженно добавил: Прежде чем я уехал из Лондона, Эбби сказала, что оставит меня, как только я смогу отправить ее в Америку.

— Но почему? Ты, наверное, сделал что–то или сказал… Подожди, пожалуйста, ты же не рассказал ей, что не можешь иметь детей.

— Конечно же, я все ей рассказал. Она имела полное право знать.

— Но ты даже сам не уверен в своей бесплодности.

Спенсер нахмурился:

— Я плохо помню, что говорил тебе тогда в Америке, но то, что я никогда не пользовался ничем, чтобы предотвратить зачатие, я точно рассказывал. И ни одна из моих любовниц не родила мне ребенка, пусть и внебрачного.

— А откуда ты знаешь, что они ничем не пользовались? Дамы легкого поведения иногда прибегают к способам, которые мужчина может и не заметить, например, губки или маточные кольца.

— Я допускал такую возможность. Но была Женевьева, которая знала правду, так что ей не было нужды использовать что–либо. Я рассказал ей, что мое семя не такое ретивое, как мой темперамент.

Нэт рассмеялся:

— И она сразу же поверила тебе на слово. И совсем не важно, что ты был в то время шпионом и бессовестным лгуном. И когда ты говорил, что нет необходимости предохраняться, она, конечно, слушала. Но и только.

У Спенсера не было слов, он мог только безмолвно взирать на своего брата.

— Никогда не задумывался об этом? – спросил Нэт, его глаза блестели от волнения. – Нет, ну что вы, Великий Рейвенсвуд ждет, что все будет так, как он задумывает и планирует. Не все, дорогой мой брат, принимают к сведению твои слова. Они просто не говорят тебе, что твои слова для них ничего не значат.

Спенсер не знал, что и думать. Его брат был прав – ему никогда не приходило в голову, что Женевьева могла не верить ему. Неужели было возможным, что он все–таки был способен… Он заставил эту мысль исчезнуть, прежде чем смог надеяться:

— Нет, — твердо ответил он. – Женевьева никогда не скрывала от меня подобных вещей. Мы же провели с ней три года вместе.

— Думай, как тебе нравится, ты в этих делах лучше разбираешься. Но даже если ты не можешь иметь детей, то всегда можешь усыновить.

— То же самое сказа и Эбби. И еще и из–за этого она…..оставляет меня. Я сказал, что никогда не пойду на усыновление.

— Но почему?

— Сейчас это кажется глупым, но в то время я думал о том, как нас бросила Дора.

— Дора? Ты позволил нашей мачехе и ее злополучному браку с отцом остановить тебя?

В голосе Нэта было столько скепсиса, что Спенсеру пришлось защищаться:

— Да. Она хотела детей, а отец не дал бы их ей. И было совершенно понятно, нас двоих ей было недостаточно. И поэтому Дора сбежала.

— Для человека, который руководил шпионской сетью, — качал головой Нэт. – Ты иногда бываешь чертовски забывчивым.

— Что все это значит?

— Она ушла не потому, что «нас ей не было достаточно». Да, я знаю, что она хотела детей, но не в этом была основная проблема. Отказ делить с ней постель был причиной ее ненависти к отцу. Ненависти, которая с годами становилась все больше.

— Что? Откуда ты знаешь?

Нэт с самодовольным видом скрестил на груди руки:

— Если ты припомнишь, мой дорогой брат, я жил в доме большую часть того времени, пока длился их брак, тогда как ты был в школе. К тому же я не находил ничего отвратительного в том, чтобы шпионить за слугами. Для этого у меня было достаточно хитрости, и таким образом я узнавал самые интересные сплетни, которые слуги обсуждали круглые сутки.

— О супружеской постели отца? – спросил в возмущении Спенсер

— И об этом тоже, наряду с другими сплетнями. Я слышал, как камердинер рассказывал, что отец женился на Доре только для того, чтобы у нас была мать. Позже я услышал от горничной, как разочаровалась Дора, когда поняла, что муж ее не любит. Та же самая горничная говорила, что отец выгнал Дору из своей постели, когда она начала надоедать просьбами о ребенке. Я думаю, он боялся, что она может обманом заставить его как–нибудь ночью…ну…ты понимаешь…довести до конца это грязное дельце, и поэтому он перестал брать ее в свою постель. Это произошло за несколько лет до того, как она оставила отца.

Второй раз за этот час Спенсер уставился на своего брата в немом изумлении.

— Я нисколько не виню ее в это побеге, — продолжал Нэт. – Я бы тоже сбежал, если бы должен был выбирать между старым брюзгой, который не прикасался ко мне, и молодым, в самом расцвете мужских сил итальянцем.

— Но почему ты никогда не рассказывал об этом мне, — качая головой, спросил виконт.

— Я думал, ты знаешь. Все остальные знали, даже Тео. Кроме того, тебя никогда не было дома, помнишь? Прямо со школы ты отправился на войну, а когда вернулся, то стал серьезным и наводящим ужас главой семьи, который раздает приказы направо и налево. И я не собирался рассказывать хоть что–то, что могло вызвать у тебя вспышку гнева.

Смех сумасшедшего сорвался с губ виконта Рейвенсвуда. А когда Нэт начал тревожно смотреть, Спенсер добавил:

— Я оказался даже большим идиотом, чем себе представлял.

— Ты?

— Каждый раз, когда я отказывался жениться, я думал о Доре. Именно воспоминания о ней заставили меня сказать Эбби самые ужасные вещи и наговорить ей кучу чепухи о женщинах и приемных детях… И поэтому она рассердилась на меня, потому что я не доверял ей и хотел чтобы все было, как хочу я.

Нэт изучающее разглядывал лицо брата:

— А сейчас?

— Сейчас мне нужна только Эбби. Если она примет меня, — вздохнул Спенсер.

— Конечно, примет. Скажи ей, что любишь ее, и больше ничего не нужно. Ты же любишь ее?

— Да. И уже говорил ей об этом, — Спенсер хмуро смотрел в окно. – Но боюсь, что понадобится что–то посильнее слов, что восстановить ее веру в меня, после всего того, чему я ее подверг.

Некоторое время они ехали в тишине, слушая натужный скрип кареты, забирающейся на холм и яростное громыхание на пути вниз. Взошла луна и осветила мрачным светом однообразные, разделенные заборами, поля с таволгой и буковицей. Те же самые поля, что проезжал Спенсер на своем пути из Лондона. Благодарение Богу за хорошую погоду и сухую дорогу. Если удача останется с ними, то они могут успеть на прием к Трокмортонам. Первый шаг на пути к убеждению Эбби в своей искренности – сдержать свои обещания.

Неожиданно ему в голову пришел вопрос:

— Нэт, а сколько сейчас времени?

Нэт включил светильник, чтобы посмотреть на карманные часы:

— Около полуночи.

— Прием начинается завтра в семь вечера. Мы успеем, даже если остановимся для смены лошадей, согласен?

— Или опоздаем всего лишь на час.

— Почему?

Потому что, как только мы окажемся в Лондоне, я хочу кое–куда ненадолго забежать.

— Куда?

— В приют. Узнать, что им требуется. Если я расскажу Эбби, что договорился о встрече с детьми, чтобы поговорить с ними позднее, ей придется поверить в мои слова.

— Прежде чем ты усыновишь кучу детей из приюта, может тебе стоит убедиться, можешь ли ты иметь своих собственных. Поговори с какой–нибудь из своих прежних любовниц и узнай, предохранялись ли они чем–нибудь.

Спенсер кивнул:

— Женевьева. Если она ничем не пользовалась, то очевидно, что я не могу иметь детей. Она забеременела от своего нового мужа почти через год после свадьбы. Но если она пользовалась чем–то, чтобы предотвратить беременность… — Если была хоть малейшая возможность того, что он не бесплоден, он, по крайней мере, может предложить Эбби надежду.