Николас Спаркс - Взгляни на меня

«Наверное, Серена уже услышала его крики, – подумала Мария. – Или родители. Они в любую секунду откроют входную дверь, и тогда Лестер повернется и выстрелит…»

Сквозь шум в голове Мария расслышала, что в унисон с первой сиреной зазвучала и вторая. Обе приближались. Лестер стиснул зубы. Он явно почувствовал себя обманутым. Палец молодого человека начал потихоньку ползти к курку, и все тело Марии словно пронзило током.

«Бежать, бежать, бежать!»

Она повернулась и, обогнув машину, бросилась через двор к дому. Лестер удивленно окликнул ее – и сопя бросился следом, попутно стукнув кулаком по капоту.

«Беги!»

Десять метров. Пять.

Входная дверь открылась, и на крыльцо упала полоса света. Мария слышала за спиной дыхание Лестера.

«Беги!»

Она устремилась вперед, к свету. Девушка буквально чувствовала, как Лестер тянется к ней. Словно в замедленном фильме, она увидела, как Серена вышла на крыльцо…

«Он убьет нас обоих…»

Стоя в пятне света, перед открытой дверью, Серена не понимала, что происходит. Она в замешательстве смотрела на сестру, которая неслась через двор.

«Он схватил меня за юбку…»

Мария побежала еще быстрее. Изо всех сил.

– Мария! – крикнула Серена.

«Почти добежала…»

Точка.

Схватив Серену в охапку, Мария втолкнула ее в дом и с грохотом захлопнула за собой дверь.

– Ты что делаешь? – вскричала потрясенная Серена.

Мария защелкнула замок, схватила сестру за руку и потащила.

– Отойди от двери! – крикнула она. – У него пистолет!

Серена споткнулась и чуть не упала.

– У кого пистолет?

– У Лестера!

Втащив Серену на кухню, Мария увидела мать, которая стояла у плиты, явно напуганная шумом. Отца не было. Мария огляделась…

«О боже. Где папа?»

– Погоди. Лестер? Лестер здесь? – спросила Серена из-за спины.

– Да, во дворе! – крикнула Мария, и внезапно ее взгляд упал на стеклянную дверь.

Оставалось надеяться, что отец на веранде.

– Лестер Мэннинг! Он гонится за мной!

«Он вот-вот ворвется в дом. Убьет нас, потом себя. Как Джеральд Лоуз…»

Огромное облегчение испытала Мария, когда увидела отца за столиком на заднем крыльце, с Дымком на коленях.

Серена что-то залепетала в ужасе, мать принялась задавать вопросы, но Мария ничего не слышала.

– Тихо! – приказала она.

Девушка открыла заднюю дверь и прошептала, жестом маня отца внутрь:

– Папа, иди сюда!

Он вскочил, схватив песика под мышку.

Серена и Кармен затихли. Мария внимательно прислушалась, ожидая стука в дверь или звона разбитого стекла…

Тишина.

Серена с ужасом смотрела на сестру. Родители стояли, раскрыв рты.

Ничего.

Может быть, Лестер решил обойти дом сзади?

До нее опять донесся вой сирен. Теперь они звучали так громко, что были слышны в доме.

– Ничего не понимаю, – наконец сказала Серена, едва сдерживая слезы. – Где это Лестер за тобой гнался?

– Во дворе, – ответила Мария. – Ты же видела. Он чуть не схватил меня.

Серена в замешательстве покачала головой.

– Я видела, как ты бежала, но больше никого во дворе не было, – сказала она. – Правда, кто-то бежал по улице…

– У него был пистолет, и он гнался за мной!

– Нет, не гнался, – настаивала Серена.

Прежде чем Мария успела ответить, звуки сирен наполнили дом, на стенах заплясали красные и синие отблески.

«Полиция, – подумала она. – Слава богу».

И в этот момент входная дверь с грохотом распахнулась.

Мария закричала.

Поразмыслив, Колин решил, что не жалеет о содеянном. По мере того как прекращалось действие адреналина, нарастало чувство изнеможения, и все труднее становилось концентрироваться на том, что он лежал на животе, со скованными за спиной руками, под охраной двух полицейских и, вероятно, с перспективой длительного тюремного заключения.

Может быть, следовало притормозить, выполняя приказ патрульных, которые его преследовали.

И, наверное, не нужно было со скрежетом тормозить рядом с патрульной машиной, которая стояла возле дома Санчесов, в то время как полицейские уже шли к дверям. Наверное, не нужно было пропускать мимо ушей их слова, когда они потребовали остановиться и предоставить это дело им. Если бы он подчинился, полицейские, скорее всего, не достали бы оружие, а он не оказался бы в той ситуации, когда на мгновение ему показалось, что сейчас они начнут стрелять.

Но были во всем этом и плюсы. Колин и пальцем не тронул ни одного из полицейских, после того как вышиб дверь. Но они не желали слушать, когда он пытался рассказать про пустой дом и про парк – про те места, куда мог убежать Лестер. Превышение скорости, неосторожное вождение, нарушение правил… копы не собирались ограничиваться парой штрафов. Колина арестовали, а значит, условный срок вполне мог смениться реальным.

Адвокат будет за него бороться, это несомненно, но, вероятнее всего, об аресте Колина известят судью, который вынес приговор. Он был справедлив и разумен – о чем свидетельствовало принятое им решение, – но не питал особых иллюзий в отношении молодого человека. Не стоит игнорировать и тот факт, что Марголис потребует внесения Колина в перечень самых опасных и жестоких преступников.

Он уже воочию видел приговор.

Тюрьма.

Колин не боялся оказаться за решеткой. Как правило, он неплохо приспосабливался к жизни по правилам. Он знал, что нужно будет заниматься своими делами, на многое смотреть сквозь пальцы и держать рот на замке. Со временем, наверное, это войдет в привычку. Он выживет и, возможно, рано или поздно выйдет на свободу и начнет все сначала. Но…

Мария не будет ждать его. И он никогда не сможет стать учителем.

Колин не хотел об этом думать. Повторись ситуация снова, он поступил бы так же. Загадочный незнакомец явился с пистолетом? Он бы обязательно попытался спасти Марию. А как иначе? Откуда он знал, что Лестер скроется к тому моменту, как он приедет?

Колин подумал: если бы полицейские прислушались к нему, они наверняка уже нашли бы Лестера. Но драгоценное время истекало, пока они надевали на Колина наручники и зачитывали его права. Только когда патрульные успокоились, они наконец выслушали рыдавшую Марию. Потом Феликса, который сказал, что не намерен подавать жалобу за выбитую дверь и сломанный косяк. Серена и Кармен плакали не переставая. Двое из четырех полицейских в конце концов – слишком поздно – на патрульной машине отправились искать Лестера. А затем, к большому удивлению Колина, Мария попросила оставшихся позвонить детективу Марголису, когда в ответ на ее просьбу освободить Колина они равнодушно пожали плечами.

Колин зажмурился, надеясь, что детектив будет страшно занят.

Вскоре один из полицейских объявил, что Марголис едет.

Детектив, конечно, обрадуется. Несомненно, он с самодовольной ухмылкой толкнет речь на тему: «Я предупреждал». Эту речь он наверняка отрепетирует по пути.

Но, опять-таки, Колин ни о чем не жалел. Главное, Марии и ее родным ничего не угрожало. Ну и еще хорошо было бы сделать так, чтобы Лестер больше не появился. Мария сказала полицейским, что Лестер пришел в ярость, когда услышал сирену. До тех пор девушке каким-то образом удавалось разговорами поддерживать его спокойствие. Она позволяла Лестеру озвучивать все, что мелькало в его больном мозгу, и попросту соглашалась с ним. Но что будет в следующий раз? Удастся ли так легко успокоить Лестера? Или он схватит Марию и отвезет туда, где полиция их не найдет?

От этой мысли Колину стало дурно. Он охотно бы дал сам себе пинка за то, что лично не съездил в клинику. Как Лестер выбрался оттуда? Почему его не заперли еще с утра, когда приезжал Марголис и он начал бредить? Или больных вообще перестали удерживать?

Колина беспокоило и еще кое-что. Откуда Лестер узнал, что Мария у родителей? Возможно, он проехал под окнами квартиры и убедился, что девушки там нет. Но…

Его мысли прервал свет фар, ударивший по глазам, потом звук тормозов. Подъехала какая-то машина. Через несколько секунд открылась и со стуком закрылась дверь.

Марголис.

– У тебя бывает ощущение, как будто Рождество наступило раньше срока? – спросил детектив, присаживаясь на корточки рядом. Едва зайдя во двор, он взглянул на Колина, лежавшего на земле в наручниках, и буквально бросился к нему. – Вот у меня сейчас именно такое чувство, – продолжил Марголис.

Колин молчал. Он знал, что любые его слова будут обращены против него.

– Вот представь. Я в десяти минутах отсюда, еду перекусить, и вдруг мне звонят и срочно вызывают. И кого же я нахожу здесь? Моего старого друга Колина. Надо сказать, я давно уже не видел, чтобы ты так хорошо выглядел.

Ухмылка Марголиса отражалась в его начищенных ботинках.

– Что ты натворил? Поругался со своей девушкой? Отпихнул родителей, когда они попытались вмешаться? Или набросился на патрульных, когда они приехали и попытались тебя успокоить?

Он выплюнул зубочистку, и она упала на траву совсем рядом с лицом Колина.

– Лучше перестань играть в молчанку и расскажи сам. Я в любом случае через минуту всё узнаю.

Колин перевел дух.

– Я нарушил правила дорожного движения.

Марголис удивленно наклонил голову набок.

– Серьезно?

Колин промолчал, и детектив с улыбкой покачал головой.

– Признаю, этого я не ожидал. Но – ладно, от добра добра не ищут. Сейчас поговорю с твоей девушкой – если, конечно, ее теперь можно так называть. Даже если у вас ничего не было, она, на мой взгляд, не из тех, кто будет навещать своего парня в тюрьме каждые выходные. А я всегда неплохо разбирался в людях.

Он поднялся.

Когда Марголис повернулся и шагнул к Марии, Колин спросил:

– Можно мне встать?

Марголис несколько мгновений смотрел на него, а потом пожал плечами:

– Не знаю. Попробуй.

Колин уперся головой, приподнял бедра, одним быстрым движением выбросил колени вперед и встал на ноги.

Марголис жестом остановил патрульного, который двинулся к Колину, и снова ухмыльнулся:

– Ну ты даешь. В тюрьме все парни точно захотят с тобой потанцевать. Но вот что я тебе скажу – подожди-ка здесь, пока я выясню, что случилось.

Марголис подозвал к себе двух полицейских, и они принялись негромко совещаться. Один из них указал пальцем на Марию, другой кивнул в сторону Колина. К тому времени из домов уже вышли соседи; они стояли во дворах и на тротуаре, вытягивая шеи, чтобы лучше видеть. И это заметил не только Колин, но и Марголис; он перекинулся парой слов с семьей, и все двинулись в дом. К удивлению Колина, Марголис жестом велел ему идти следом.

В гостиной Мария рассказала всё с самого начала, в том числе описала Лестера, на сей раз уже более связно. Родные стояли у нее за спиной, еще более напуганные, чем Мария. Двое полицейских, которые арестовали Колина, караулили у входной двери. Колин наблюдал, как детектив делал пометки. Серена время от времени издавала реплики. Только когда Мария закончила, Марголис задал первый вопрос.

– Лестер напрямую угрожал вам пистолетом?

– Он держал его в руке.

– Но не целился в вас?

– Какая разница? – спросила Мария. – Он появился возле моего дома с оружием. Вы должны его арестовать.

Марголис вскинул руку:

– Поймите меня правильно. Я на вашей стороне. Поскольку Лестер сам признал, что послал вам розы в офис и заказал коктейль в баре – и теперь еще вот это, – вы, несомненно, добьетесь судебного запрета. Я не думаю, что судья отвергнет вашу просьбу, и я сам приложу все усилия, чтобы ваше дело не встретило никаких препятствий. Я задал вопрос, потому что хочу понять, не нарушил ли Лестер закон о владении огнестрельным оружием.

– Он психически болен. По законам штата он вообще не имеет права владеть огнестрельным оружием.

– Возможно.

У Марии сверкнули глаза.

– Еще утром Лестер лежал в психиатрической клинике. Разве не так вы сказали?

– У меня нет никаких причин сомневаться, что он там лежал, и поверьте, я наведу справки и удостоверюсь в этом. Но, когда я говорил о психическом заболевании, я лишь выдвигал предположение. До сих пор я не видел медицинское досье Лестера, а в тех случаях, когда его арестовывали, дело не доходило до суда. И я сомневаюсь, что кто-то официально засвидетельствовал состояние Лестера. Есть разница между тем, чтобы лечь в клинику добровольно и быть отправленным туда принудительно.

– Вы цепляетесь к мелочам, – сказала Мария, не скрывая раздражения. – Я объяснила вам, как он себя вел. Он разговаривал с телефоном! Лестер бредит. Он угрожал мне пистолетом!

– Вы уверены?

– Вы вообще меня слушали?!

Обиженный Марголис выпрямился.

– Честно говоря, ничего из сказанного вами не наводит на мысль, что он целился в вас или принуждал к чему-нибудь. Наконец, вы побежали к дому, а он в другую сторону.