Джей лениво покачивается на воде в то время, как Ник, улыбаясь, бросает на него робкие взгляды.

Пахнет едой. Кто-то неподалеку делает ужин.

В одном из соседних дворов заводят газонокосилку.

Звуки и запахи уходящего дня, уходящего лета. Они омывают его нежно, словно вода.

Сложно поверить в то, что жизнь в маленьком городке может казаться такой же волшебной и незнакомой, как вьетнамские храмы, баварские замки или бескрайняя пустота Налларбора.

Мир и покой.

Пока Ник со смехом не брызгает ему в лицо водой.

— Что? — спрашивает Джей, и уголки его губ сами собой тянутся вверх.

— Ничего. — Ник отбрасывает мокрые волосы, и они сразу встают торчком, как хохолок попугая. — Просто захотел над тобой приколоться.

— У тебя получилось.

В улыбке Ника появляется что-то непривычное, мягкое.

— Спасибо, что пришел. Я не был уверен, что ты согласишься. Ну, сам понимаешь… из-за родителей. Вот.

Джей переплетается с ним мокрыми пальцами.

— Мы же бойфренды. Бойфренды делают подобные вещи, да?

— Наверное. — Ник морщит нос. — У меня еще никогда не было бойфренда.

— У меня тоже.

— Что, правда? Да ладно, я никогда не поверю!

— Чистая правда.

— О. — Ник краснеет. Молчит. Смотрит вниз, и с кончика его носа падает капля воды. А когда поднимает лицо, то улыбается. — Это очень круто.

Джей глядит на него. Его первый бойфренд. Да, это и впрямь очень круто. Раньше он никогда не испытывал потребности в отношениях, и ему никогда не казалось, будто он что-то там упускает. Но сейчас, когда он случайно попал в отношения, они ему нравятся. С помощью Ника он узнал о себе нечто такое, чего не узнал бы, если бы они пробыли вместе всего пару дней или всего одну ночь. Кроме подобных ярких, но кратковременных связей Джею больше не с чем сравнивать это. Каждое мгновение рядом с Ником, каждый разговор, каким бы прозаичным он ни был, дарит ему открытие за открытием.

Он вспоминает, как заблудился в поездке по Чехии. Вышел на неправильной станции, не представляя ни где он, ни как добраться туда, куда ехал. И там нечаянно наткнулся на замок Локет, о котором никогда даже не слышал. Все было неожиданным, незапланированным. Случайность подарила ему бесценное приключение.

Ник Сталнекер — такой же Локет.

Когда начинает темнеть, на улице появляется Крис. Он жарит хот-доги на гриле, а Марни выносит миску с салатом и картофельную запеканку.

Вообще, Джей предпочел бы не вылезать из бассейна, но он все-таки улыбается Нику, демонстрируя гораздо больше уверенности, чем ощущает, заворачивается в полотенце и садится за столик на заднем дворе для, как он подозревает, допроса.

Все проходит не так уж и плохо.

Не ах, но и не Испанская инквизиция.

Крис умудряется прочесть ему лекцию на тему того, что ему стоит инвестировать заработанное в свое будущее, а не «выбрасывать деньги на ветер». А Марни переживает о том, как сильно, должно быть, переживает за него мать. Она ведь переживает за вас? Ну, наверное, да. Конечно. Так же, как переживает за Кэт, а они — за нее. Как во всех семьях. Но, черт, только не так… как делает это Марни, которая периодически треплет Ника по голове, от чего он пытается увернуться, а потом сидит с горящим лицом и не может смотреть Джею в глаза.

— Извини за них, — бормочет Ник, когда они с Джеем загружают в посудомоечную машину тарелки.

— Все было не так уж и плохо, — говорит Джей.

Ник хмурится.

— Ага, как бы не так. Но спасибо.

Он яростно оттирает тарелку.

— Эй. — Джей берет его за плечо и даже не удивляется, когда Ник откладывает тарелку, поворачивается и обнимает его. Он начинает поглаживает Никову спину.

— Они обращаются со мной, как с ребенком, — тихим голосом говорит Ник. — Что объяснимо, я же не оставил им выбора. Но теперь мы привыкли к такому раскладу, и никто не знает, что делать.

Джею сложно это понять. В день смерти отца его семья раскололась на части. Все изменилось. Особенно его отношения с матерью. Он больше не мог видеть в ней несокрушимую стену, когда столько раз поднимал ее с пола. А она, когда срывался он сам, поднимала его. Они пережили настоящую авиакатастрофу. С горящим остовом самолета и разбросанными повсюду телами. Но они выжили. Вместе.

— Все образуется. Правда.

Ник кивает и шмыгает носом.

— Черт, я идиот.

— Нет. — Джей гладит его по спине. Он чувствует, что у входа на кухню кто-то стоит, оборачивается, но там уже никого. — Ты просто неряшливый пастух нерфов (цитата из диалога Принцессы Леи и Хана Соло — прим. пер).

— Что-то не похоже на комплимент! — Но Ник все равно смеется и снова начинает передавать Джею тарелки.


***


Когда Джей наконец приходит домой, на столе его ждет посылка.

Это его новый рюкзак.


***


Ник: В общем, мои родители не так уж и ненавидят тебя.

Джей: Наверное, это лучшее, на что мне можно рассчитывать.

Ник: Наверное! :D

Джей: Стоило прийти хотя бы ради хот-догов.

Ник: Они были вкусные, да?

Джей: Очень.

Ник: Ты завтра работаешь?

Джей: С двенадцати до восьми.

Ник: Круть. Потом потусуемся?

Джей: Обязательно.

Ник: :D



Глава 23


Конец лета. Ник всегда ненавидел его. Ненавидел, что дни становятся желтыми по краям, словно листы в старой книге. Что солнечное тепло перестает просачиваться под кожу — первый признак смены сезона. В прошлом Ник оплакивал конец лета, подмечая мелкие перемены в мире вокруг, но в этом году у него не будет и этого. К тому времени, как воздух остынет, а дни станут короче, он будет в колледже. В этом году осень значит не просто потерю свободы, но и конец его детства.

С каждой уходящей минутой отчаяние в нем нарастает.

Он зависает то в «Пицце Перфекто», то в бассейне, то в подвале у Джея. А остальное время делит между домом Девона и своим. Шины велика шуршат по пыльным дорогам, как шуршали каждое лето, пока он был ребенком, вместе с милями пожирая оставшееся в его распоряжении время.

Почему он продолжает ездить на велике? Ведь отец сдался и вернул ему ключи от машины. Наверное, из желания как можно дольше оставаться не взрослым.

Он пытается убедить себя, что это было хорошее лето и что он готов ко всему, что наступит потом.

По крайней мере, он уедет из дома не девственником. И да, ему по-прежнему тошно от мыслей о колледже, поэтому он запрещает себе думать о нем. А еще — о том, как будет скучать по Джею, когда он окажется в колледже, а Джей в Аргентине.

Все равно их связь была временной. Без обязательств, без перспектив. Зато, смотрите, как здорово Ник проявил себя в ситуации с бойфрендами? Они даже ни разу не поругались. А каким классным был секс… Джей точно будет тем парнем, с которым все следующие в его жизни бойфренды никогда не смогут сравниться. Он будет существовать в воспоминаниях Ника как эталон, как идеал с сияющим нимбом над головой. Нику надо лишь перестать думать о нем и найти себе нового парня, угу? Джей — всего лишь еще одна сущность, которая уйдет в конце лета. Он должен это принять. Что тут поделаешь. Такова жизнь.

— Ник? Ты меня вообще слушаешь?

Ник вздрагивает.

— А? Что? Ну конечно.

Девон фыркает и падает рядом с ним на кровать.

— Грязный лжец.

Ник тычет друга под ребра.

Девон отскакивает от него.

— Ах ты, ублюдок!

Матрас пружинит, и их сталкивает друг с другом. Ник отворачивается к окну, чтобы не видеть гору коробок у Девонова стола и пустые спортивные сумки.

Он хватает подушку.

— Эх.

— Из-за чего эхаешь?

— Да из-за всего. — Ник вжимается в подушку лицом. Она пахнет Девоновым дезодорантом и каким-то странным шампунем. Яблочным или типа того. С каких это пор Девон пользуется шампунями с яблочным ароматом? О, наверное, это Эбони. Это странно, что Ник нюхает запах волос подруги своего лучшего друга? Наверное, да. Он делает еще один вдох и отбрасывает подушку. — Из-за всего.

Девон ничего больше не говорит и делает то же, что и всегда: обнимает его.

Странно, что многим не нравится обниматься. Как будто бы обнимать можно только детей или, в случае взрослых, только свою половинку. Ник не знает, почему оно так. Кто установил это правило? Почему любой близкий контакт дольше пары секунд просто обязан содержать какой-то подтекст? Обнимашки — лучшее занятие на земле. Хотя, думает он, и не всегда совершенно невинное. Если б сейчас его обнимал Джей, а не Девон, Ник уже расстегивал бы его джинсы. И свои, наверное, тоже. Но если даже в меню одни обнимашки, он и тогда очень им рад.

— Последним человеком, с которым я обнимался у тебя на кровати, был Джей, — бормочет Ник Девону в шею.

Девон фыркает.

— Бро, не порти момент.

Ник усмехается, но еще у него сжимается сердце.

Потому что да, кроме этих моментов, у них ничего больше нет.


***


Ник: Ты работаешь вечером?

Джей: Увы, да. Встретимся завтра?

Ник: Ок!


***


Когда он приходит домой, судьба его добивает. Он видит, что все его вещи разложены кучками на полу, а перед шкафом стоит его мать — с блокнотом в руке и ручкой у губ, похожей на элегантный мундштук у дамы из черно-белого фильма.

— Мам! — Под напором праведного гнева его страх быстро скукоживается. — Ты роешься у меня в шкафу?!

Марни выглядит удивленной, и Ник очень, очень не хочет ничего объяснять. Не может же его мама быть настолько наивной. Она же тоже когда-то была молода. Со своими потребностями и всем таким прочим. Ему совершенно не хочется думать о мамином «всем таком прочем», и он, сердито сопя, благодарит Иисуса за то, что все его порно хранится на ноутбуке. И за то, что в коробке на верхней полке больше нет заначки с травой. Он выкурил последний косяк перед вступительными экзаменами — потому что решил, что это будет прикольно, и чтобы притупить растущую панику. Если говорить честно, то скорее из-за второго. Но когда Ник был честным?

— Господи! — Ник наклоняется и сдергивает верхнюю футболку со стопки — просто потому, что он может. Потом резко выдергивает ящик комода и запихивает футболку туда. — Нам обязательно делать это прямо сейчас?

— Ник, о чем ты?

Ее беспредельно искреннее замешательство окончательно выводит его из себя. Слушайте, он же пытался! Пытался поговорить и с ней, и с отцом, но они просто не слышат его. Он словно в подводной ловушке — задыхается, тонет, машет руками, чтобы привлечь внимание людей наверху, но те только и делают, что улыбаются и машут в ответ.

Ник коленом задвигает ящик комода обратно.

— Вот об этом! Ты только и делаешь, что пристаешь ко мне со своим колледжем, вещами и сборами! Почему ты хоть раз не можешь отстать от меня?

Мама вздрагивает, словно он ударил ее.

Ник знает, что разговаривать в таком тоне с мамой — настоящее скотство. Просто… накричать на нее проще, чем на отца. Это несправедливо по отношению к ней, но так проще.

— Ник? Да что на тебя нашло? — В ее тоне сейчас неуверенность.

Он скотина. Гадкая, отвратительная скотина.

Ник хватает со стола телефон.

— Я на улицу.

Когда он уже почти спустился по лестнице, его мама приходит в себя.

— Ник? — кричит она.

Хлопнув дверью, Ник ныряет в солнечный свет. Подбирает валяющийся около гаража велосипед и выруливает на дорогу.

Он даже не знает, куда собирается.

История всей его гребаной жизни.


***


Отец: Где ты?


***


В конце одной улицы неподалеку от Никова дома есть неглубокий овраг. В детстве они с Девоном часто играли там, потому что алло, это овраг. С землей и насекомыми, а после дождя — с грязью и насекомыми. В одиннадцать лет это было идеальное место для драк с таскенскими рейдерами на Татуине, для поисков пиратских сокровищ, для экспериментов с салютом, а позже — с сигаретами и травой.

Собственно, это скорее свалка, чем просто овраг. Там полно мусора и осколков стекла. Наверняка есть и змеи. Видимо, потому-то родители и не одобряли их походы сюда. Не из родительской вредности, а потому что им не хотелось, чтобы их сыновья заработали столбняк или бешенство, или были похищены злодеем-бродягой, как в черно-белом кино.

Ник бросает велосипед на траву и соскальзывает в овраг.