Джейн Хеллер - Взрывоопасные сестрички

– Правда?

– Правда.

– Я это ценю, Дебора. Но ты еще назвала меня дурой. Или же это тоже было понарошку?

– Давай поспорим об этом как-нибудь в другой раз, – предложила я.

– А сейчас поздравим друг друга с тем, что вышли целыми и невредимыми из этой передряги. Помашем Барри ручкой, пойдем к Рэю и расскажем ему, что тут произошло.

Мы с Шэрон свесились через перила. Барри взметал кучу брызг, размахивая руками и ногами.

– Ух ты, а он не врал насчет здешней воды! – заметила Шэрон. – Она и впрямь восхитительная.

– Прозрачная как стекло, – согласилась я. – Я вижу плавающих вокруг акул, как он и сказал. Вообще-то они плавают вокруг него.

– Значит, с Барри покончено, – хмыкнула Шэрон.

– С Барри покончено. Передай соус тартар.

Рэя на вертолете доставили в госпиталь принцессы Маргарет в Нассо. Пуля из револьвера Барри нанесла лишь касательное ранение, и никакой операции, к счастью, не понадобилось, все ограничилось несколькими стежками. Но Рэю порекомендовали провести ночь в госпитале, где ему внутривенно закачивали антибиотики, глюкозу и обезболивающие.

– До меня наконец дошло, что вы – тот самый плотник Деборы, – сказала Шэрон, когда мы с ней сидели у постели Рэя.

– Я – плотник Деборы, точно, – ответил Рэй, нежно глядя на меня влюбленными глазами. Шалыми, накачанными снотворным глазами.

– Моя сестрица – счастливица, – заметила Шэрон. – Она и впрямь откопала мужчину, а не дерьмо.

– Нет, это я счастливец, – улыбнулся Рэй и отключился до самого утра.

Однако его крепкий сон не помешал мне разговаривать с ним, открыть ему мое сердце. Вскоре после того, как он уснул, а Шэрон на цыпочках вышла из палаты, оставив нас наедине, я поведала Рэю, как много он для меня значит. Было легко сказать «Я люблю тебя», зная, что он не услышит, не начнет поддразнивать, не сделает и не скажет ничего такого, что заставит меня усомниться в моих чувствах к нему. За наше недолгое знакомство мы с ним прошли через многое, и я, предаваясь мечтам о том, как переберусь жить к нему на Семинбла-стрит и мы с ним счастливо заживем вместе, в то же время отдавала себе отчет в том, что мне следует поступать так, как я поучала Шэрон: очертя голову отдаваться новой любви, может, романтично, чудесно и приятно, но не всегда умно.

Сидя возле постели Рэя и размышляя о будущем, я уснула. Шэрон разбудила меня, ласково коснувшись плеча, и предложила вернуться в «Рэгги». (К этому времени мы уже рассказали ей о Рэгги, Сабрине и Серене и о том, какую роль они сыграли в ее спасении. Поэтому Шэрон не терпелось познакомиться с ними.)

– Рэй хочет, чтобы ты отдохнула, – сказала она, убеждая меня покинуть его палату.

– Откуда ты знаешь? Он начисто в отключке.

– Я видела, как он смотрит на тебя, когда не в отключке. Рэй втрескался по уши, Дебора.

– Ты так думаешь?

Шэрон кивнула.

– Я трижды побывала замужем и еще десяток раз чуть было не вышла. И никто никогда не смотрел на меня так, как смотрит на тебя Рэй. Я ответила на твой вопрос?

Я встала и обняла ее.

– Спасибо за доверие. Я, в общем-то, тоже без ума от Рэя, но никуда не спешу.

– Я тоже, – заверила меня сестра. – Больше никогда.

– А можно мне получить это в письменном виде? – улыбнулась я.

Перед тем как мы покинули госпиталь, полицейский, допросивший нас на борту яхты, сообщил нам последние новости о состоянии Барри. (Он тоже лежал в госпитале, очухиваясь после пары акульих укусов и сбоя сердечной деятельности.) Офицер поведал нам и подробности его ареста.

Выяснилось, что Рэгги, как и обещал, вызвал полицию, поскольку мы с Рэем так и не появились в десять часов у входа в яхт-клуб, но и детектив Гилби тоже связался с местной полицией и попросил выдать ордер на временное задержание Барри.

– Между Соединенными Штатами и Багамами подписано соглашение о выдаче преступников, – объяснил полицейский, официально, но вполне дружелюбно. – Это означает, что ваши следственные органы связываются с нами, если на нашей территории находится или проживает тот, на кого выдан ордер на арест в Штатах, и мы здесь арестуем этого человека. Недель через пять-шесть, после оформления соответствующих бумаг в посольстве и Департаменте по экстрадиции, – и то и другое находится в Вашингтоне, округ Колумбия, – сюда за арестованным прилетает судебный исполнитель и доставляет его в США. В данном случае в Майами. Потом арестованного передают в руки органов правосудия того округа, где было совершено преступление, и там он ждет суда.

– Стало быть, Барри будет некоторое время зализывать раны в вашей тюрьме, – сказала Шэрон. – Ему это наверняка понравится.

– А детектив Гилби не сообщил вам, почему выдан ордер на арест мистера Шиллера? – Я все еще недоумевала, что послужило причиной столь стремительного решения.

– Мне объяснили, что мистера Шиллера разыскивают за убийство двух постоянных резидентов Флориды, врача и медсестры. При этом в банковском депозитном сейфе медсестры найдено письмо, в котором мистер Шиллер обвиняется в двух убийствах.

– Письмо, – повторила я.

– Вероятно, из таких: «Если со мной что-то случится, то виноват в этом… бла-бла-бла…» – предположила Шэрон.

– Наверное, – согласилась я.

– А теперь я с удовольствием провожу вас обеих в вашу гостиницу, – улыбнулся полицейский. – И если я еще что-то могу…

– Можете, – перебила его Шэрон. – Весь мой багаж остался дома у мистера Шиллера, в Лифорд-Ки.

– Я прослежу, чтобы его доставили вам завтра к полудню, – любезно ответил коп.

– К полудню? – опешила Шэрон. – У меня там три чемодана от Луи Вюиттона! Мне нужна моя одежда, не говоря о драгоценностях и, что самое главное, косметике. Я не выхожу на публику не при параде!

– Надень вуаль, – посоветовала я и попросила полицейского увезти нас отсюда.

Около полуночи мы прибыли в «Рэгги Багамиан инн». Рэгги, Сабрина и Серена не спали, дожидаясь нас. Шэрон протянула каждому из них руку, словно она – королева, а они – ее верноподданные, и поблагодарила за участие в спасательной операции.

– Это идея принадлежала вашей сестре, миледи, – ответила Сабрина. – Мы просто помогли.

– Моя сестра весьма изобретательна. Она писала сценарий «мыльной оперы».

Я улыбнулась, услышав, что она гордится моими достижениями, а не ехидничает. «Может, из всякого зла и впрямь произрастает добро», – подумала я.

– Полагаю, вы устали и хотите есть, – заботливо проговорил Рэгги.

– Оголодали вконец, – подтвердила Шэрон.

– Помираем с голоду, – добавила я, с тоской вспоминая пару креветок, проглоченных мной в яхт-клубе.

– Мы принесем вам ужин из соседнего ресторана, – предложила Сабрина. – Они уже закрылись, но мы знаем хозяев. Для вас что-нибудь приготовят.

– Это было бы чудесно, Сабрина, – обрадовалась Шэрон. – Может быть, вы принесете ужин в наши комнаты? Если я вскоре не лягу, то просто упаду.

– О каких комнатах ты толкуешь, Шэрон? – удивилась я. – Тут была лишь одна свободная комната, когда мы с Рэем сюда приехали, и мы с ним собирались ночевать в ней вдвоем. А теперь там переночуем мы с тобой.

– Одна комната? – приуныла Шэрон.

– И одна кровать. – Я повела ее вверх по ступенькам.

– Это здесь? – спросила Шэрон, когда я открыла дверь номера.

– Да. Видишь огромную кровать? Места для нас двоих больше чем нужно.

– Да, но где же ванная? И тут воняет карри. – Она сморщила нос.

– Ванная в коридоре. А запах карри доносится из соседнего ресторана. Слушай, Шэрон, это, конечно, не Лифорд-Ки, но придется примириться с тем, что есть.

– Ты права, – кивнула она. – Я веду себя как принцесса. Мне следует радоваться, что я еще дышу, но спать в дорогом платье от Версаче кажется кощунством.

– Я дам тебе футболку.

Мы уже переоделись, когда раздался стук в дверь. Серена принесла поднос с салфетками, столовыми приборами, бутылкой воды, двумя стаканами и двумя тарелками с ужином, накрытыми фольгой.

– О Серена! Спасибо, что позаботились о нас и принесли сюда ужин, – сказала я. – Уж и не знаю, смогу ли когда-нибудь отблагодарить вас за все, что вы сделали для моей семьи!

– Конечно, миледи. Просто дайте нам очень щедрые чаевые, когда будете уезжать.

Пообещав так и сделать, я закрыла за ней дверь. Мы с Шэрон сели в изножье кровати и за пять минут умяли цыпленка под карри с рисом и горошком.

– Неплохо, – сказала Шэрон. – Или я так устала, что мне уже все равно? – Неплохо. И ты так устала, что тебе уже все равно, – засмеялась я.

Посетив ванную комнату (Шэрон не жаждала прикасаться к общему куску мыла, а тем более пользоваться им, и заявила, что «просто и не знает, что ей делать» без ее не вощеной зубной нитки), мы улеглись в кровать и выключили свет.

Едва мы закрыли глаза, британская пара начала трещать без умолку, немецкая пара – ссориться, а стенки между комнатами оказались такими тонкими, что ни о каком сне не могло быть и речи. Поэтому мы с Шэрон лежали в темноте под одеялами, повернувшись друг к другу спиной и отодвинувшись каждая на свой край кровати.

– Дебора?

– Да.

– Ты когда-нибудь думаешь о папе?

– Конечно. А ты?

– Постоянно. Мне его недостает. Впрочем, мне недоставало его и тогда, когда он был жив.

– Знаю. Папа был чудесным человеком, но несколько далеким от нас.

– С тобой он был менее далеким.

– Это потому, что я из кожи вон лезла, желая рассмешить его. Когда он смеялся, он был здесь, если ты понимаешь, о чем я.

– Да, по над моими шутками он никогда не смеялся. Я как-то спросила его почему, и он ответил, что у нас с тобой разные характеры, у меня более серьезный. Он сказал, что мы обе особенные, но я не сомневалась: тебя он любит больше.

– Шэрон! – Я повернулась на другой бок и уставилась ей в затылок. – Мне точно так же недоставало его внимания, как и тебе.

– Правда?

– Ну конечно! Даже мама хотела, чтобы он более открыто проявлял свои чувства.

– Откуда ты знаешь?

– У нее всегда был такой вид, будто она мечтает о большем, но скорее умрет, чем попросит. Думаю, именно поэтому мама после инфаркта стала держаться раскованнее. Она чуть не умерла. И теперь решила, пока не поздно, ухватить того, кто не стесняется открыто выражать свои чувства.

– Ты намекаешь на Фреда, с которым она встречается?

– Он душка, Шэрон. Не утренний идол, а добрый, милый и доступный человек.

– Вот и хорошо. Мама заслуживает счастья.

– Все мы его заслуживаем.

– Верно. После истории с Барри я поняла, что из-за моих отношений с папой превратилась в отчаявшуюся, ущербную женщину. Но я покончила с этим, Дебора. Я больше не буду гоняться за мужчинами. Я полностью сосредоточусь на моей семье и работе. И моей одежде и волосах.

Я рассмеялась.

Шэрон шикнула на меня.

– Что?

– Послушай!

– Я ничего не слышу.

– Вот именно. Наши соседи наконец заткнулись.

– Аллилуйя! Может, нам все же удастся немного поспать.

Я отодвинулась на свой край кровати и закрыла глаза. Но Шэрон еще не закончила.

– Я правда очень рада за тебя, Дебора. Я имею в виду Рэя.

– Спасибо. Я знаю, ты тоже найдешь себе кого-нибудь, Шэрон. Когда придет время.

– А когда, по-твоему, придет это время?

– Скоро, Шэрон. Скоро. А теперь давай спать.

Она зевнула.

– Спокойной ночи, Дебора.

– Спокойной ночи.

Я коснулась ее худенького бедра и оставила на нем руку.

– Лютя, – пробормотала Шэрон, уткнувшись лицом в подушку.

– Что-что?

– Люблю тебя, – повторила она чуть более внятно.

– И я тебя люблю, – ответила я и погрузилась в сон.

В понедельник к часу дня Шэрон получила свой багаж, Рэгги, Сабрина и Серена – свои чаевые, а Рэй выписался из больницы. Ему рекомендовали неделю не наступать на ногу, пока не снимут швы, но с помощью палочки и двух чрезвычайно внимательных к нему спутниц он без особых проблем вошел в самолет и вышел из него.

Сев к «линкольн» в Форт-Лодердейле, мы направились в Бока, чтобы высадить Шэрон у ее дома. Когда лимузин проезжал ворота, Рэй заметил, что Брокен-Саунд, ее фешенебельный район, напоминает ему Балленайл, такой же фешенебельный район, где обитает его братец.

– Надо вас с Дагом познакомить, – предложил Рэй. – Вы наверняка поладите.

Не успела я заставить его замолчать – разве Шэрон не поклялась обходиться без мужчин хотя бы некоторое время? – она перегнулась через меня, схватила Рэя за руку и, как всегда выставив себя дурой, воскликнула:

– У тебя есть брат?!

– Конечно. Разве Дебора не сказала тебе? – удивился Рэй. – Его зовут Дуглас. Знаешь «Мужскую одежду от Дугласа»? Ты наверняка видела его магазины.