– Нам позарез нужно где-то перекантоваться, – признаюсь я. Конечно, это странная просьба, но он бы меня сейчас очень выручил. – Ты все еще живешь на Оушнавеню, да?

– Старик, ну… – мнется Ти-Джей. В раздумье он смотрит на девушек, а потом снова на меня. По-моему, у него самого были планы на эту квартиру. – А зачем тебе?

Киваю себе за спину, на Иден. Она не подает голоса. Может, вообще уже отключилась.

– Надо помочь ей протрезветь, – объясняю я, с самым умоляющим видом глядя на Ти-Джея. – Если она заявится домой в таком состоянии, отец ее просто убьет.

– Дружище, ты типа путаешь мне все карты, – состроив гримасу, бурчит Ти-Джей и глазами указывает на своих подружек.

– Моя квартира свободна, – встревает одна из девиц.

Ти-Джей, мгновенно расслабившись, без колебаний кидает мне ключи.

– Оставишь под ковриком, – коротко просит он и, не давая больше никаких указаний, берет красоток за талии и уводит их прочь. Едва успеваю прокричать ему «спасибо».

Я примерно помню, где живет Ти-Джей. Его дом расположен совсем рядом, через дорогу, а окна выходят на море. Глубоко вздохнув, направляюсь туда. Я вообще не хотел идти на эту вечеринку, так что даже рад, что появился повод отсюда свалить. Я должен убедиться, что Иден очухалась и с ней все в порядке.

– Зачем нам к Ти-Джею? – через какое-то время интересуется она. Значит, не спит. Хорошо, что не вырубилась по дороге. – И откуда вообще у него собственная квартира?

– Потому что, если мы останемся здесь, тебе потом будет стыдно за свое поведение, – усмехаюсь я. Прекрасно знаю, что будет испытывать Иден утром. Я сам постоянно напиваюсь и позорюсь перед всеми. Поэтому-то я и не вправе на нее сердиться. – У него родители типа миллионеры, купили ему квартиру на шестнадцатилетие. Не понимаю, кем вообще надо быть, чтобы сделать такой подарок?!

– Миллионерами, – отзывается Иден, и мы оба смеемся.

Мы уже достаточно далеко от места пляжа, а музыка все так же бьет по ушам. Слышно, как позади нас продолжается веселье. Интересно, кто-нибудь заметит наше исчезновение? Не хватает только, чтобы Тиффани бегала по всему пляжу и искала меня! Надеюсь, музыка и танцы ее отвлекут. Вообще, скорее всего, все слишком пьяны, чтобы обнаружить наше отсутствие, и нам это на руку.

– Я уже могу идти сама. – Иден ерзает на моей спине.

– Чтобы тебя тут же сбил автомобиль? Ну уж нет, – возражаю я и на всякий случай еще крепче сжимаю ноги Иден.

Подождав, пока машины остановятся, пересекаю шоссе.

– Мы пропустим всю вечеринку, – сетует Иден, как будто мне есть до этой чертовой тусы хоть какое-то дело.

Боюсь, что Иден еще что-нибудь отчебучит, поэтому на всякий случай несу ее на себе всю дорогу до дома Ти-Джея. Перед подъездом осторожно ставлю на землю. Сейчас походка у нее еще более шаткая и неуверенная, чем на пляже.

– Ну ты как? – спрашиваю я, пытаясь отпереть дверь.

Ключ плохо поворачивается в замке, так что приходится с ним повозиться.

– Готова сгореть со стыда, – потупившись, говорит Иден и зябко кутается в кофту.

Взяв Иден под локоть, втягиваю ее в подъезд. Дверь захлопывается, и звуки музыки с пляжа наконец-то стихают.

– Ничего, с кем не бывает, – успокаиваю ее.

Мы же еще совсем юные. Нам, можно сказать, положено напиваться и выставлять себя на посмешище.

– По опыту знаешь? Я слышала, что с тобой произошло на прошлогодней вечеринке.

Застыв от неожиданности, растерянно оглядываюсь на Иден. Откуда ей это известно? Кто ей рассказал?

Иден, спохватившись, прикусывает язык и, очевидно, жалеет, что так неудачно пошутила. Она не хотела меня обидеть, поэтому я не придаю значения ее словам. Покачав головой, беру Иден за запястье и помогаю ей зайти в лифт. Нажимаю на кнопку «2» и на всякий случай сверяюсь с написанным на ключе номером квартиры.

– Двести шестая, – читаю я вслух.

Лифт останавливается на втором этаже. Мы выходим на лестничную площадку и останавливаемся у квартиры Ти-Джея. Все это время не отпускаю руку Иден.

Отпираю дверь и завожу ее в прихожую. Когда-то я уже был на вечеринке у Ти-Джея. Теперь все здесь выглядит иначе. Может, потому что тут больше не валяется мусор, а может, дело в том, что я сейчас трезвый. Я и забыл, какие у Ти-Джея классные окна, от пола до потолка. Да еще и вид на пляж! Вдали светятся фонари на пирсе, сверкает огнями чертово колесо в парке аттракционов, а в море погружается оранжевое солнце. Иден замирает в восхищении.

Оставив ее любоваться пейзажем, направляюсь в кухню и, налив воды, возвращаюсь обратно.

– Вот, держи, – сую ей стакан.

Мы провели больше часа на жаре, и что-то я сомневаюсь, что Иден на вечеринке нашла время попить, чтобы избежать обезвоживания.

Иден благодарно улыбается и, залпом осушив стакан, возвращает его мне. Понятия не имею, как помочь ей протрезветь, поэтому решаю начать с самого простого.

– Сядь, – прошу я.

Позади нее стоит диван. Взяв Иден за плечи, подвожу ее к нему и, легонько подтолкнув, заставляю опуститься на мягкое сиденье.

– Как же тут красиво! – шепчет она, не отрывая глаз от окна, за которым раскинулась Санта-Моника, и, скрестив ноги, откидывается на подушки. Закатные лучи озаряют ее лицо. – Правда?

– Правда, – соглашаюсь я.

Подойдя к раковине, наливаю еще один стакан воды и передаю его Иден. Не знаю, что делать дальше, поэтому вытираю влажные руки о джинсы и устраиваюсь рядом.

– Теперь тебе надо поспать, – говорю я, глядя на то, как Иден жадно глотает воду.

Стараюсь вспомнить, что обычно советуют делать мне, когда я напиваюсь. Кажется, есть только два варианта: вода и сон. Не то чтобы это действительно работало, но тут все средства хороши.

– Идем. – Ставлю стакан на кофейный столик и, взяв Иден за руку, помогаю встать с дивана. На всякий случай, чтобы снова не упала, приобнимаю ее за талию. – Ну, ты как?

– Хорошо, – кивает Иден.

Держась за руки, мы заходим в спальню Ти-Джея. К счастью, здесь вполне прибрано и опрятно. Иден скидывает кеды. Судя по всему, ей не терпится забраться в огромную постель, расположенную прямо посреди комнаты. Зачем-то снова поднимаю Иден на руки. Она опять обхватывает ногами мою талию. Подойдя к кровати, аккуратно кладу туда Иден и укрываю ее простыней.

Повисает неловкое молчание. Мы оба чувствуем себя скованно – не потому, что нам друг с другом неуютно, а потому что мы остались наедине. Хорошо, что именно я вытащил Иден с пляжа и теперь могу о ней позаботиться, хотя пока не придумал, как ей помочь.

– Принесу еще воды.

С этими словами выхожу в гостиную и, забрав с кофейного столика стакан, вновь направляюсь в кухню. Может, я и был слегка подшофе, но сейчас уже трезвый как стеклышко. Да и Иден не брала в рот спиртного с тех пор, как мы уехали от Дина, так что, уверен, скоро она оклемается.

– Вот! – перешагнув порог спальни, окликаю Иден.

Она вздрагивает от неожиданности.

Поставив наполненный стакан на тумбочку, замечаю, что к ней прилеплена одна из накладных ресниц Иден, и с трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.

– Вода и сон – единственный способ поскорее протрезветь и по возможности облегчить похмелье, – усмехаюсь я, пытаясь как-то разрядить напряженную обстановку, чтобы завтра Иден не терзали муки совести.

– Тебе стоит почаще об этом вспоминать, – шутит Иден, пока я задергиваю шторы, чтобы яркий свет фонарей не бил в глаза. – Когда ты в следующий раз напьешься, я так и буду твердить: «вода и сон, вода и сон».

Покачав головой, улыбаюсь. Все-таки Иден – само очарование!

– Постарайся немного поспать, – ласково советую я.

Благодарно рассмеявшись, она поправляет подушку и, натянув простыню до подбородка, устраивается поудобнее. Я намереваюсь выйти, чтобы ее не стеснять, но медлю. А вдруг она не хочет, чтобы я уходил? Может, не оставлять ее одну? Или, наоборот, ей сейчас лучше побыть в одиночестве?

– Ты возвращаешься на вечеринку? – подняв голову, интересуется Иден.

– Да не знаю, – признаюсь я. Тайлер Брюс обычно не покидает вечеринки слишком рано. – Тиффани, наверное, меня обыскалась.

– А-а, – разочарованно бормочет Иден, и я почти физически чувствую, как екает у нее сердце.

– Не буду тебе мешать. – Ободряюще улыбаюсь, чтобы дать Иден понять: я тут, мне не все равно.

Иден снова падает на подушки и, отвернувшись, кутается в простыню. Нехотя выскользнув из комнаты, прикрываю дверь и в нерешительности топчусь на месте. В тишине закрываю глаза и, вздохнув, упираюсь в дверь лбом.

Снова тащиться на вечеринку, просто чтобы продемонстрировать всем остальным, что я веселюсь и радуюсь жизни, было бы трусостью. Не все ли равно, что обо мне подумают? Нет, больше никому ничего не буду доказывать. Мне не нужно ничье одобрение. В конце концов, я самодостаточный человек.

Я не стану дальше прятаться за маской крутого Тайлера. Ненавижу этого парня. Пусть он идет лесом! Я больше нравлюсь себе таким, каким бываю рядом с Иден – то есть самим собой! Это ведь я, настоящий! Со всеми своими слабостями и трудностями, секретами и проблемами.

Черт с ней, с вечеринкой. Никуда я не пойду. Останусь здесь, с Иден, потому что она мне дороже чужого мнения.

Снова открываю дверь. Иден уже спит. Опускаюсь на пол напротив окна и, прислонившись к стене, любуюсь на нее. Как бы я хотел, чтобы она знала: я здесь, с ней. Готов, если понадобится, сидеть подле нее часами и охранять ее сон.

Наверное, в это мгновение я и осознаю, что люблю ее.

53

Пятью годами ранее

Я отказался назвать полицейскому Гонсалесу свой адрес, поэтому в конце концов он привез меня в еще более пугающее место: отделение полиции. Уже жалею, что вообще согласился сесть к нему в машину.

Я притулился на стуле у стены, нервно сжимая бутылку с водой, которую мне дал Гонсалес, и испуганно оглядываюсь по сторонам. Мимо меня снуют полицейские. На одном из столов громко трезвонит телефон. По всему помещению витает запах кофе.

Я не признался, кто я такой. Даже не сказал свою фамилию. Как назло, в отделение заехал один мамин сотрудник, адвокат, и сразу меня узнал.

Родителей уже вызвали. Подумать только, им звонят по моему поводу уже второй раз за день! Сначала из школы, а теперь и того хуже – из полиции. Они решат, что я совсем отбился от рук, а я даже не смогу оправдаться. Мама ужасно расстроится, а отец будет в бешенстве.

– Ну, повезло тебе. – Гонсалес заходит в кабинет с чашкой в руках и, присев на соседний стул, отпивает горячий кофе. Искоса поглядываю на него. – Твои родители даже не заметили, что ты сбежал. А могли бы сейчас из-за тебя с ума сходить от беспокойства. Они будут здесь с минуты на минуту.

Потупившись, ничего не отвечаю. Меня мутит от ужаса. Зачем я остановился у этого дурацкого дерева? Надо было дойти до остановки, сесть в автобус и уехать из города.

– Ты в порядке? – с тревогой спрашивает Гонсалес.

Нет, я совсем не в порядке. И я бы все ему объяснил, но как?

У меня ноет все тело, кружится голова. Ощущаю страшную слабость и почти ничего не вижу от еле сдерживаемых слез. Поднимаю голову и смотрю на полицейского. Не могу найти нужных слов, в моем взгляде застыли страх, тоска и отчаяние. Мысленно умоляю Гонсалеса понять, как мне жутко и больно, прочесть это по моим глазам. Я пытаюсь рассказать ему правду – пусть немо, пусть бессловесно. Я так хочу, чтобы он защитил меня, утешил, обещал, что все будет хорошо…

Но Гонсалес молчит: он ничего не замечает. Отвернувшись, смаргиваю слезы и выдавливаю:

– Да.

Полицейский хлопает меня по плечу и, отпив еще кофе, встает.

– Пойду встречу твоих родителей.

Он кивает своим коллегам и исчезает за дверью, а я откидываюсь на спинку стула. Зажмурившись, закрываю ладонями лицо, но случайно дотрагиваюсь до синяков и подскакиваю от резкой боли. Торопливо отдергиваю руки и хватаюсь за волосы. Я растерян, напуган, даже зол. Почему я должен все это терпеть? С каждым днем моя жизнь становится все невыносимей. Чувствую себя все более беспомощным и слабым.

У меня больше нет сил. Я устал постоянно врать, устал все время притворяться, что все хорошо, и выгораживать отца. Надо его остановить. Только не знаю, как выговорить правду…

– Тайлер! – раздается мамин голос. Он звучит словно откуда-то издалека, зато меня тут же обхватывают ее руки. Значит, мама уже здесь, рядом. – О чем ты только думал?! – шепчет она, осыпая меня поцелуями.