29.


Fallulah – Give Us A Little Love


Как-то раз у нас дома случился пожар, в котором погибла моя бабушка. Папина мама. Мне тогда было почти двенадцать, и я мало что помню о том дне.

Мои родители уехали с братом в другой город на пару дней, чтобы оформить какие-то документы для Рори, и я осталась с Маргарет. Бабуля не любила сидеть с детьми и часто выпивала вечерами, просаживая свою пенсию в барах и покупая лотерейные билеты. Она любила бурбон, и от неё всегда пахло алкоголем и горьким шоколадом. Маргарет больше нравился Рори, чем я, а я отдавала предпочтение своей второй бабушке: Терезе.

Но Тереза живёт на восточном побережье и редко приезжает к нам, поэтому, когда родители куда-либо уезжали, они звали Маргарет и просили её присмотреть за мной. Бабуля кормила меня конфетами и отправляла спать в девять вечера, а сама сидела на диване и смотрела телевизор с бокалом крепкого бурбона.

Точно так же было и в тот день. Я наелась конфет до тошноты, выпила огромную кружку апельсинового сока и отправилась в свою комнату. Там я просидела ещё пару часов, перечитывая детскую книгу про принцесс и фей, а потом заснула. Кажется, это были выходные, и мне не нужно было вставать с утра в школу.

Я проснулась посреди ночи. Было жарко, неестественно светло и воняло дымом. Я подумала, что бабуля что-то готовит на кухне, что-то мерзкое и невкусное, поэтому решила спуститься и проверить её. Вдруг она заснула и забыла выключить плиту.

Но дверная ручка была накалена настолько сильно, что я даже не могла прикоснуться к ней. Открыть дверь у меня не получилось, и тогда я поняла, что это не просто подгоревшая еда. Это был пожар. Из-за дыма начала болеть голова, в щели под дверью неестественно колыхался свет. Я решила открыть окно, чтобы глотнуть свежего воздуха, но ставни не поднимались. Они всегда заедали, и открыть их было чертовски сложно. У папы вечно не было времени, чтобы починить их.

Огня в комнате ещё не было, но стены медленно покрывались огненными молниями, обои плавились, а дым проворно пробирался ко мне, сжимая своими пальцами моё горло.

Я помню человека, который стоял на противоположной стороне улицы и смотрел в мою сторону. Я не помню, кто это был. Может быть, женщина. Может быть, мужчина. Человек побежал к нашему дому и исчез из виду.

Я начала кашлять и задыхаться. Было жарко. Помню, как упала рамка с моей фотографией, висевшая на стене, и разбилась. Всё трещало, рушилось и падало. Я не помню, было мне страшно или же нет. Я кашляла и задыхалась, закружилась голова, и я потеряла сознание.

Очнулась уже в больнице.

У меня было сотрясение, сильный шок и сломана рука. И ещё что-то по мелочи. Когда мои родители пришли навестить и сказали, что Маргарет погибла, я ничего не почувствовала. Я была уверена, что пожар начался именно из-за неё. Единственная мысль, которая промелькнула у меня в голове «она сама виновата».

Я пролежала в больнице долго. Со мной работал психолог и ещё какой-то мозгоправ. После выписки я ходила на подобные встречи ещё примерно полгода, пока они полностью не убедились, что со мной всё в порядке.

Мы купили дом в кредит и переехали в другой район города. Пришлось перевестись в новую школу, где я и познакомилась с Ниной, Трис и Мил. Все сбережения ушли на моё лечение, денег было мало. Отец подписывал контракты и постоянно уезжал в Европу, мама устроилась работать в академию.

Рори хотел поступать в военную академию Вест-Поинт, это была его мечта. Вместо этого он ушёл в армию, подписал контракт и отправился вместе с отцом убивать людей. Благодаря брату мы смогли полностью погасить кредит и несколько долгов по счетам. Жизнь налаживалась.

Я никогда не интересовалась пожаром и погибшей в ней Маргарет. Я не знала настоящей причины его возникновения, а на вопрос «как мне удалось спастись», все отвечали, мол, меня вытащили пожарные.

Тогда мне было всё равно, именно из-за этого я и посещала психолога. Мама решила, что у меня посттравматический синдром или какая-нибудь там травма, которая может повлечь за собой «страшные последствия». Может быть, если бы я не была такой подавленной и отстранённой, не делала вид, что мне плевать на то, что произошло, родители бы не потратили все сбережения на врачей. И Рори бы не пришлось жертвовать своей мечтой ради денег.

Но брат никогда не жаловался, и я решила, что всё в порядке.

Ни разу я не думала о том, что именно пожар мог быть причиной смерти Рори Джея. Если бы дом не загорелся, брат бы не уехал на войну. Он остался бы жив.

А теперь, когда я думаю об этом, меня охватывает дикая досада и злость. В первую очередь на саму себя, потому что я влюбилась в человека, который и был отправной точкой, приведшей моего брата к гибели.

И я не знаю, что мне делать дальше.

***

Мне не хватает смелости подойти к Стиву или к Трейси, чтобы поговорить с ними, и я не уверена, что вообще хочу этого. В автобусе я сажусь у окна практически рядом с передним выходом. Рюкзак кладу на соседнее сидение, чтобы по прибытию не ждать, пока водитель соизволит достать его из кучи других вещей. Кристалл устраивается в середине, а фигуру Стива Брауна я замечаю в самом конце. Это напоминает мне дорогу в лагерь, вот только сейчас меня не раздирает безжалостное любопытство по поводу «незнакомца».

Стив держится от меня подальше, словно давая возможность поразмыслить над его рассказом и самостоятельно разобраться во всём. Я благодарна ему за это, но одновременно ненависть сжигает всё внутри меня. Теперь, когда я смотрю на него, я не знаю, что я чувствую.

Будто за каких-то несколько секунд он стал для меня совершенно чужим. Было ли вообще хоть что-то между нами за эти дни? Правда ли это всё? Или я схожу с ума? Может быть, я просто придумала каждое мгновение, которое мы провели вместе?

В автобусе душно, и даже открытая форточка не спасает. Дети шумят, галдят и смеются, а я смотрю в окно и наблюдаю за мелькающими деревьями, переходящими в придорожные кафешки, забегаловки и остальные здания. Я сижу в наушниках, и на душе у меня неспокойно. И дело не в грустных песнях.

Мне нужно время, чтобы разобраться во всём.

Дорога тянется долго – на этот раз я не сплю, и у меня нет возможности избавиться от мыслей и воспоминаний. Несколько часов в моей голове превращаются в тучу бесконечных дней, и когда за окном появляются знакомые очертания города, меня окутывают странные эмоции.

Это словно конец, но в то же время начало. Словно бы я сто лет здесь не была, и одновременно будто бы я вообще никуда не уезжала.

Автобус подъезжает к школе и плавно останавливается. Я хватаю рюкзак, не спеша поднимаюсь на ноги и сливаюсь с толпой детей, которые буквально выталкивают друг друга на свежий воздух. Масса ребят плотным потоком покидает душный транспорт, и я вместе с ними оказываюсь на свободе. Я вдыхаю полной грудью и шумно выдыхаю – взгляд скользит по ближайшему пространству, и только в этот момент я понимаю, что скучала по цивилизации. Природа – это, конечно, хорошо, но всё-таки в городе я чувствую себя куда комфортнее.

Я перекидываю рюкзак через плечо и бросаю взгляд на заднюю дверь автобуса. Стив не спешит выходить, словно ждёт, пока я уйду отсюда. Чья-то машина сигналит – я оборачиваюсь и вижу маму на своём красном кадиллаке. Не ожидала её здесь увидеть, вообще не думала, что меня будут встречать.

Прежде чем направиться к машине, я в последний раз бросаю взгляд в сторону автобуса и вижу, как Браун медленно выбирается на улицу вслед за Трейси. На нём очки и на лицо падает тень от кепки. Я в тайне надеюсь, что парень подойдёт ко мне и хотя бы попрощается, ведь мы даже номерами не обменялись, но Стив останавливается за кучкой ребят и, кажется, даже не смотрит в мою сторону.

Неприятный укол вонзается в мою грудь – я отворачиваюсь и поспешно иду к авто. Хватаюсь за ручку, бросаю рюкзак на заднее сидение, забираюсь в салон, захлопываю дверь и пристёгиваюсь. Вот и всё.

– Привет, – мама нарушает молчание.

Она красит губы помадой, заинтересованно смотря в опущенное зеркало.

– Привет, – только сейчас понимаю, что за всеми мыслями о Стиве Брауне я забываю даже поздороваться с матерью, которую не видела больше двух недель.

Я смотрю на неё. Она совершенно не изменилась: всё такая же идеальная и красивая. С симпатичной причёской, аккуратным маникюром и в летнем бежевом платье.

– Как отдохнула? – мама медленно закрывает помаду, кладёт её в сумочку, так же лениво поднимает зеркало, чтобы оно не мешалось, а потом резко выворачивает руль и давит на газ, словно за нами гонится маньяк.

– Неплохо, – бормочу я, хватаясь за ручку, чтобы не удариться любом о стекло. – В поход ходили. И всё такое.

Мы мчимся по дороге в сторону дома, и я думаю о том, что мама, наверное, когда-то давно пересмотрела фильмы «Форсаж» с Вином Дизелем. Актёр, конечно, красавчик, но в реальности такие поездки когда-нибудь доведут меня до нервного срыва.

– Звучит здорово, – бросает мама, сворачивая на повороте.

– Ага.

Не особо хочется разговаривать, особенно с мамой. Сейчас я хочу съесть что-нибудь вкусненькое, принять горячую ванну и позвонить Нине. Узнать, как у неё дела.

– У меня для тебя есть сюрприз, – говорит мама, когда мы почти подъезжаем к дому.

Я подозрительно кошусь в её сторону. Чтобы мама мне сделала сюрприз? Я даже боюсь представить, что это такое. Наверное, какая-нибудь безделушка.

Наш дом я вижу издалека – соседский американский флаг привычно развевается на ветру, ровный газон идеальной полосой проходится по их двору к нашему, и лишь несколько кустов с розами и небольшой белый заборчик отделяют наши дома. Всё-таки приятно вернуться в родные стены, и даже напряжённая атмосфера между мной и матерью сейчас уходит на задний план. Я улыбаюсь. Впервые за последние часы.

Когда мы подъезжаем ближе, я замечаю чью-то фигуру, сидящую у нас на крыльце. Это мужчина в армейских штанах, в зелёной майке и в чёрных берцах на шнурках. На его груди в отблесках солнечных лучей отсвечивают и ослепляют военные жетоны. Я прищуриваюсь и наклоняюсь, что увидеть лицо человека, но мне это и не нужно. Я знаю, кто это.

– Господи… – бормочу я.

Сердце пропускает удар, и я расплываюсь в улыбке. Машина сворачивает к гаражу и останавливается – я поспешно выбираюсь на улицу.

– Папа! – кричу я.

Он смотрит в мою сторону, и его губы расплываются в улыбе. Я огибаю кадиллак и несусь к нему, словно бы от этого зависит моя жизнь. Отец поднимается на ноги спрыгивает с крыльца как раз в тот момент, когда я бросаюсь ему на шею. Слёзы радости застилают глаза, но я не перестаю улыбаться.

– Привет, крольчонок, – весело тянет он, поднимая меня в воздух, а затем опуская обратно на землю.

– Я думала, что ты через несколько дней приедешь! – я отстраняюсь, смахивая со щёк слезинки. – Я так рада тебя видеть. Когда ты вернулся?

– Вчера, – папа обнимает меня за шею, прижимая к себе, и смотрит на маму, которая выбирается из машины и ставит её на сигнализацию. – Решил сделать тебе сюрприз.

Он тянет меня в сторону дома, а я покорно следую за папой, совершенно не задумываясь, куда мы идём и чем будем заниматься. Я обнимаю его так сильно, словно боюсь, что он испарится, стоит мне только перестать прикасаться к нему.

Я совершенно забываю про Стива, про пожар и про брата. Сейчас в моём мире есть только папа. И больше никого…


30.


Our Last Night – Diamonds


Я заваливаюсь на кровать и облегчённо вздыхаю, понимая, что чертовски скучала по своему дому. По запахам, по горячей ванне, по домашней еде, по ноутбуку и прочим мелочам. Теперь меня не будут преследовать бесконечные сверчки по ночам и угрожающие звуки леса. И сейчас, лёжа на спине на мягкой такой родной кровати я не могу понять, рада ли я этому или же нет.

Снова думаю о Стиве. Чем он занимается? Вспоминает ли меня? Сожалеет ли о том, что сделал когда-то давно? Я так была шокирована всеми эмоциями, нахлынувшими на меня во время нашего последнего разговора, что совсем не заметила, испытывает ли Браун вину за свой поступок. Хотя, он же был болен. Он был один, подавлен и сломлен жизнью. И он злился. Всё-таки Стив спас меня тогда. Если бы он ничего не сделал, я бы, скорее всего, погибла в тот день. Но вся проблема в том, что если бы не Стив, ничего этого не случилось бы изначально.

Я лениво сажусь на кровати и осматриваюсь. Замечаю телефон на тумбочке и тянусь к нему. Снимаю блокировку с экрана, мгновение всматриваюсь в заставку, где изображены звёздочки, а потом решительно открываю галерею с фотографиями, начиная листать снимки со Стивом. Мы в палатке, корчимся и смеёмся. Тогда я ещё не знала, что таится внутри этого парня. Мне было всё равно, и казалось, что ничто на свете не сможет разлучить нас.