Сейчас, вспоминая об этом, я улыбаюсь.

Я прислоняюсь ладонью к двери, словно прося разрешения войти в комнату, а потом осторожно просовываю ключ в замочную скважину и поворачиваю его. Щелчок меня останавливает – я замираю, пытаясь унять нетерпеливое сердце, медлю, прислушиваясь, будто пытаясь разобрать звуки вернувшихся родителей, а потом осторожно хватаюсь за ручку и открываю препятствие.

Первый вдох сбивает меня с ног – запах Рори всё ещё витает у него комнате, пропитывая каждый сантиметр пространства, въедаясь в вещи и разрывая меня на кусочки, потому что я уже забыла, как пахнет брат.

Горло сдавливает, и я с трудом выдыхаю. Второй вдох даётся мне легче, чем первый, – я переступаю порог комнаты и прикрываю за собой дверь, осматриваясь.

Здесь ничего не изменилось. Кровать справа, накрытая покрывалом с армейским узором, над ней полка со статуэтками, книгами и кубками. На тумбочке светильник с наклейками супергероев, шторы плотно занавешены, и в комнате витает полумрак. Стол слева, рядом телевизор и приставка. В углу стоит американский флаг, коробка с какими-то журналами и прочая мелочь. Шкаф возле двери, и внутри, скорее всего, сложена одежда Джея. Я подавляю порыв открыть его и взглянуть на вещи, и прохожу на середину комнаты.

Как давно я здесь не была…

На двери висит плакат с призывом вступить в армию, на стене несколько вырезок и плакаты группы «Muse», «TFK» и парочка из марвел с Капитаном Америки и с человеком пауком. Здесь всё так же, как было в день, когда Рори уезжал служить. Комната пропиталась одиночеством, пылью и теперь казалась брошенным щенком, которого хозяин решил выбросить на автостраде.

Я подхожу к кровати и замечаю на идеально застеленном покрывале вмятину, словно совсем недавно здесь кто-то сидел. Хотя, может быть, этот след оставил сам Джей, перед тем, как уехал?

Я ещё раз осматриваюсь, ища взглядом кейс, про который говорила Нина. И почему я решила, что он именно здесь? Папа же говорил, что в последний раз оставлял его в гараже. Может быть, мама отнесла его на чердак? Или же…

Я нагибаюсь и заглядываю под кровать, замечая какую-то картонную коробку. Достаю её, фыркаю из-за пыли и ставлю на покрывало. Прежде чем открыть её, я забираюсь на кровать и сажусь в позу лотоса. Если мама узнает, что я была здесь, она меня убьёт, но сейчас мне всё равно. Я тут, и это уже не изменить.

Коробка заклеена скотчем, и мне приходится постараться, чтобы распечатать её. Мне кажется, что я открываю какой-то клад, древнее захоронение или гробницу, потому что мои руки не слушаются, а голова идёт кругом. Я сглатываю, прежде чем заглянуть внутрь.

Я ожидаю увидеть всего лишь кейс, про который рассказывала мне подруга, но в коробке гораздо больше вещей. Первое, что я достаю, это армейская кепка Рори. Я сжимаю её дрожащими пальцами, всматриваюсь в потрёпанный козырёк, а потом надеваю на голову. Улыбка трогает мои губы, и я воображаю, словно я и есть Джей. Он носил эту кепку практически не снимая, она словно часть его, и теперь эта часть надета на мою голову.

Следующая вещь – жетоны. Они звенят в моей руке, когда я подношу их к глазам и начинаю рассматривать.

Вудс Рори Д.

Личный идентификационный номер, чтобы опознать труп.

Первая отрицательная группа крови.

Католик.

Я вспоминаю жетоны, которые носил Стив на своей груди, и меня охватывает грусть. Я вздыхаю и надеваю цепочку на шею, сжимаю металл в руке, а затем трясу головой, чтобы не позволить слезам вырваться на свободу.

Дальше в коробке планшет брата, кейс, нож и несколько вещей, которые он прихватил из армии. Плюс его берцы и форма. Я беру в руки металлический кейс, кладу его к себе на колени и достаю из кармана ключ, который отдала мне Нина. Открыть замок у меня получается только с третьего раза, и когда он, наконец, щёлкает, я напряженно замираю.

Внутри кейса несколько записных книжек и куча запечатанных конвертов. Фотографии, вырезки из газет, какие-то бейсбольные карточки, коробка спичек, полупустая пачка с сигаретами и ещё несколько мелочей.

Первое, что оказывается в моих руках, это фотографии. Я просматриваю их с лёгкой улыбкой на губах, разглядываю брата с друзьями, родителей, меня, даже Нину с Трис, фото великов, песка и прочей чепухи. А ещё я нахожу снимки Стива. На них он с Рори весело улыбается, веселится и смеётся. На одном из кадров ребята стоят в обнимку, перекинув руки через плечи друг друга. Браун в своих любимых очках, Джей с зажатой в зубах сигаретой. Это фото сделано лет шесть назад, может быть даже больше. Парни совсем мелкие.

Отложив в сторону фотографии, я беру в руки блокноты и пролистываю их. Это дневники. Записи моего брата, о которых говорила Нина. Это все его сокровенные мысли и чувства, всё, что происходило с ним, с чем он сталкивался и о чём думал. Это, можно сказать, сам брат.

Читать их сейчас я не собираюсь. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями и решиться на подобное. Это ведь самое сокровенное, что было у Рори, то, что он прятал в кейсе, ключ от которого отдал своей любимой девушке. Не мне, потому что он знал, что я не справлюсь с этой ношей. Он доверил его Нине.

Бегло просматриваю вырезки из газет. Статьи на тему пожаров и поджигателей, есть несколько на счёт Стива и его выходки с нашим домом. Там пишут, что парня признали невменяемым и отправили в лечебницу.

Кладу всё рядом на кровать и беру в руки конверты, просматривая их. На них нет ни адреса, ни отправителя. Лишь имена. Все они плотно запечатаны и, скорее всего, не отправлены.

Роджер Вудс, мой отец.

Эмилия Вудс, моя мама.

Нина.

Эмма.

Я замираю, когда вижу своё имя, и откладываю эти письма в сторону, чтобы потом прочесть их.

Среди всех них есть лишь один конверт с именем Стива Брауна. Я не выдерживаю и распечатываю его своими дрожащими пальцами. Немного корявый почерк Джея расплывается из-за того, что я не могу сосредоточиться, и мне приходится глубоко вдохнуть в себя воздух, чтобы успокоиться. Я начинаю читать. Взгляд скользит по строчкам, и всё внутри начинает сжиматься в плотную сферу, норовя взорваться и разорвать меня на части.

Эти письма Рори писал перед тем, как отправиться на задание в горячую точку. Я понимаю это сразу же, как только начинаю читать. Он писал их на случай, если не сможет вернуться. Если погибнет. Это практически последние слова брата перед смертью. Конвертов так много, потому что парень писал каждый раз новое письмо, а старые складывал в кейс, чтобы никто не смог их прочитать.

Я перечитываю письмо, адресованное Стиву, пять раз, прежде чем решиться найти Брауна и показать ему бумаги. Наспех складываю всё в кейс и закрываю его. Прячу вещи брата в коробку и прихватываю её с собой, прежде чем выйти из комнаты. Я закрываю дверь на ключ, почти бегом бросаюсь в свои владения и прячу коробку под своей кроватью. Мне нужно поговорить с Брауном. Мне срочно нужно найти Стива, иначе всё будет зря.


47.


Suuns – Red Song


Я звоню Стиву, но он не отвечает. Пишу Трейси, но ответ от неё приходит лишь спустя пару часов. За это время я уже успеваю обойти всю квартиру, нетерпеливо перечитать все письма, адресованные мне и даже начать читать один из дневников брата, но мысли путаются, превращаясь в сплошную кашу, и я практически не могу уловить суть происходящего. Единственное, что я хочу сделать прямо сейчас, показать Стиву письмо, которое написал ему мой брат, но весь мой план рушится, когда я получаю сообщение от Кристалл.

«Прости, Эмма. Стив не сможет с тобой поговорить. Он в больнице».

«Что случилось???».

«Его поймала полиция во время поджога дома на окраине. Его снова заперли в психиатрии. Я же говорила, что ему становится хуже».

Чёрт возьми, Браун пытался спалить чей-то дом? Что за чертовщина? Поверить не могу. Прошло всего пять дней с момента моего разговора с Трейси… Если бы я раньше. Стоп, Эмма. Возьми себя в руки.

«К нему можно? Мне нужно с ним поговорить».

«Не думаю, что ты чем-то поможешь, но посещения до пяти вечера. Может быть, ещё успеешь. Я могу скинуть адрес».

«Спасибо!».

Я смотрю на время. Почти три часа дня. Так, ладно, если потороплюсь, то смогу сегодня увидеть Стива и показать ему письмо. Надеюсь, это хоть чем-то поможет ему.

Я хватаю письмо и прячу его во внутренний карман кофты, выскакиваю из своей комнаты, спускаюсь на первый этаж, перепрыгивая через две ступеньки, надеваю кеды и вырываюсь на улицу. Забираю из гаража велик и направляюсь по адресу, который прислала мне Трейси. В принципе, я знаю, где находится эта лечебница, вот только никогда там не была да и в ту часть города редко ездила. Но это не проблема.

На байке Рори я добираюсь до нужного места меньше чем за час. Здание больницы трёхэтажное с холодными и отталкивающими серыми стенами, где штукатурка местами потрескалась и осыпалась. Окна и передняя часть здания скрывают деревья, так что, проходя мимо, даже не догадаешься, что здесь психиатрическая лечебница.

Я оставляю велосипед возле входа, прицепляя его замком к перилам, чтобы никто не захотел присвоить его себе, и захожу в холодные давящие стены здания. Меня сразу же встречают застеклённые двери и огороженные помещения, справа от входа за стеклом сидит женщина, которая впивается в меня своими маленькими глазами, словно я нарушаю её частные владения.

Осмотревшись, я подхожу к ней и останавливаюсь возле окошка.

– Могу я увидеть Стива Брауна? Он поступил к вам недавно.

Женщина прищуривается, затем морщится, становясь дико похожей на жабу, и впивается взглядом в монитор компьютера. Минуту она молчит.

– Да. Стив Браун. Поступил в воскресенье с диагнозом импульсивное расстройство. Пиромания. Его можно навестить, но не более чем на пятнадцать минут. Документы, – женщина снова смотрит на меня.

Её голос хриплый и прокуренный, и даже отсюда я чувствую запах тонких ментоловых сигарет.

– Мои? – не сразу понимаю я.

– Паспорт, водительские права, без разницы, – хрипит она.

Спохватившись, я поспешно достаю из кармана паспорт. Хорошо, что я додумалась прихватить его с собой. Женщина забирает его своими кривыми цепкими пальцами и начинает вбивать данные в журнал компьютера. Это длится до жути долго.

Я обнимаю себя руками, нетерпеливо наблюдая за медленными движениями работницы, осматриваюсь, скользя взглядом по нелепым картинам и цветам, больше смаивающим на искусственные, чем на настоящие, и мысленно содрогаюсь, потому что находиться в этом месте чертовски странно.

Женщина возвращает мой паспорт и протягивает бейджик посетителя, после чего она поднимает трубку телефона и кому-то звонит.

– Филл, у нас посетитель к пациенту номер триста восемьдесят один, Брауну. Отведи его в игровой зал и забери гостя, – она кладёт трубку и смотрит на меня. – Подождите пять минут.

Я киваю и отхожу в сторону, чтобы присесть на диванчик для гостей. Он из кожи и противно скрипит, когда я опускаюсь на него. Мысли путаются, и я начинаю нетерпеливо постукивать пальцами по ноге. Сейчас я увижу Брауна. Захочет ли он со мной разговаривать? Будет ли рад, что я пришла? Что, если я сделаю только хуже? Он же из-за меня оказался здесь.

За своими мыслями я не замечаю, как ко мне подходит худощавый парень лет двадцати семи в белой футболке и в белых штанах. Я смотрю на него, не сразу понимая, что он пришёл за мной.

– Вы к Брауну?

– Ага, – я вскакиваю на ноги.

– Пойдёмте, – он осматривает меня с ног до головы и направляется к застеклённым дверям, ведущим вглубь здания.

Я следую за ним, осматриваясь по сторонам. Мы останавливаемся: мой сопровождающий смотрит наверх в камеру и показывает два пальца, после чего электронный замок открывается и позволяет нам войти внутрь.

Коридоры здесь пустые и безжизненные с множеством дверей и поворотов. Стены тошного розово-коричневого цвета, освещение чересчур яркое и неестественное.

– С собой есть зажигательные предметы? – спрашивает парень.

– Нет, – не сразу отвечаю я.

– Спички, зажигалки? Сигареты?

– Нет, – качаю головой, осматриваясь. – Я не курю.

Думаю про письмо брата и спрашиваю:

– Бумага считается? Письмо. Я хотела ему показать это.

Филл, наверное, так зовут моего сопровождающего, смотрит на меня с прищуром, словно я предлагаю ему выкурить самокрутку.

– Нет, не считается, – наконец, говорит парень, и я облегчённо вздыхаю. – Игровая зона, – Филл останавливается возле двухстворчатых дверей со стёклами в верхней части, отсюда я вижу каких-то пациентов. – У Вас пятнадцать минут. Старайтесь не выводить его из себя, он немного нервный. Хотя он напичкан таблетками, так что беспокоиться не о чем. На всякий случай рядом дежурят санитары.