Глубокий вдох. Глубокий выдох.


Реветь уже хочется. Черти что... сама себя загнала в угол, а теперь... вместо того, чтоб смириться и отступить - гружусь и душу себя, цепляясь за глупости.


Скрипнула дверь.

Боже... пусть это будет не Кисель...

Шумно, нервически вздыхаю и сплевываю скопившуюся слюну на газон.

Кто угодно... покурить или просто пройти мимо, но лишь бы не навязчивое общество того, кого сама приручила и кого ныне уже больше всех ненавижу.

Шорох - движения неспешные, несмелые. Застывает кто-то высокий, плечистый рядом. И если бы враз не ударил в меня знакомый, приятный... волнующий аромат, даже бы не удостоила взглядом.

Испуганно оборачиваюсь:

Борис.

- Опа... - ржу, - какие люди, и без "сисюрити"?

Не сдержался от улыбки и Кузнецов. Живо достал пачку, зажигалку - прикурил сигарету. Взгляд на меня.

Ухмыляется:

- А ты всё смалишь?

- Ты лучше за своей сиськастой присматривай, - откровенно саркастически хохочу. Показательная затяжка.

Пристыжено рассмеялся. Взгляд на мгновение отвел в сторону:

- Че, понравилась? - издевается.

- Ага, - ржу. Скривилась на миг, собрать скопившуюся слюну и вновь сплюнуть на землю. Взор на Борика: - Себе аж захотелось... Поделишься?

Поддается на настроение, глаза в глаза:

- Да я бы даже посмотрел...

- Или поучаствовал?

Обмер на миг, удивленно выгнув брови, завершить тягу и выдох. Ржет:

- А позвали бы? - бесстыдно стебясь.

Давлюсь циничной улыбкой. Отворачиваюсь на миг, наслаждаясь этой странной, больной игрой. Но еще миг - и вновь обрушиваю на него взгляд:

- Нет, - короткая пауза, - я бы не смогла тебя ни с кем делить.

Вытянулось лицо его тотчас (от моей прямоты и серьезности). Тягучие, жуткие мгновения зрительного боя - и проиграл, отвернулся, пораженчески краснея от смущения. Захохотал:

- Ох, и Леся... что ты со мной творишь?

- А ты что со мной? - с вызовом, вновь очи в очи.

Затяжка - и нарочно пускает мне дым в лицо - не отворачиваюсь, ведусь, терплю.

- А что бы ты хотела? - вдруг загадочно ухмыльнулся.

Тотчас приблизилась смело я, нарочно обжигая дыханием его губы, шепчу:

- Я-то скажу, но а ты... решишься?

Долгие, тело и душу рвущие мгновения размышлений, трепета, сомнений и внезапно жестко, серьезно, отчасти грубо проговорил, резво изменившись в лице:

- Займись лучше Киселём.

Живо отстранился, глубокая (последняя) затяжка - и потушил бычок о перила, выбросил, выстрелил окурком в темень, долой с крыльца.

Ни звука, ни взгляда - разворот, пошагал к двери.

В последний момент - шепотом, да так чтоб услышала:

- А я "сиськастой" займусь...


***

Еще немного - и уже просто не могла, не в состоянии была видеть их вместе. Не помогали уже даже лобзания Киселева. Это был предел. Мой предел... на сегодня. В голове - уже сплошная каша, и едва что могла толково соображать. Но едва попыталась улизнуть, рвануть на выход, как тут же перехватили меня девушки и потащили куда-то в сторону. На террасу, к сцене.

Ошарашенная, перепуганная, не могла понять, что происходит.

И тут едва не силой меня пнули в сторону ступенек.

- Что? - пучу на них, ошалевши, глаза.

- А, вот! Вот наше недостающее достояние! - вмиг слышится голос ведущего в микрофон.

Взволнованно оборачиваюсь - так и есть, шагает прям ко мне, протянув руку.

Поддаюсь - хватаюсь. Шаги по лестнице - и обмерла среди небольшого скопления молодых девушек на сцене.

- Что происходит? - бросаю удивленное Лильке (узнаю хоть кого-то знакомого).

Но та смолчала, лишь, коварно улыбнувшись, подмигнула мне.

- Что ж, раз теперь у нас собрались все отобранные вами кандидатки, торжественно объявляю об открытии нашего ежегодного безумного, но такого сладкого, долгожданного, я бы сказал, страстного шоу "Горячая штучка ОНГМ". Напомню тем, кто за сей ослепительной красотой, успел потерять голову и забыть, как сих красавиц звать... из свежей крови - Аленка, Катюшка и Лесёнок, а из доброго, крепкого костяка, конечно же, всеми нами любимые и обожаемые Лилёк, Надюша, Ритуля и Галчонок!

Машут, как дуры набитые, им всем ручкой - не сдержалась от подражания и я... Фу, б***ь, противно. Но и идиоткой перепуганной выглядеть неохота...


- Что ж, девчата, - вдруг вновь отзывается ведущий, - благодарим за приветствие и пока отпускаем вас! Ждем фееричного перевоплощения и скорого возвращения к нам - и зажжем уже этот вечер! Разорвем толпу своей похотью и страстью! И помните, девушки, сегодня вы не наши коллеги, сегодня... вы - наши Богини!!!


Спуститься по ступенькам и едва не плюхнуться на Киселева - вовремя подхватил. Сжал в объятиях. Губы до не приличия близко. Ржет.

А я готова влепить ему пощечину.

- Че за х**ня это?

Еще сильнее хохочет:

- Че, реально, не знаешь?

- Нет, б***ь, люблю переспрашивать!

Запнулся, хотя улыбку с лица так и не смел:

- Каждый год такое... за месяц начинается голосование. А ты вообще многих порвала: за такой срок пребывания - и сразу в топы.

- Твоих рук дело? - рычу, уже не сдерживая злость.

Смеется:

- Увы... но нет. Честно... сам обалдел, как услышал о результатах. Да и как по мне - лучше только я буду тобой наслаждаться, чем...

- Чем что?

- Ниче, - ржет. - Просто выйдешь, потанцуешь немного и всё. Кому-то вручат приз, да разойдутся все, воодушевленные и счастливые, по койкам, феерично завершив праздник.

- А че согнали сейчас, раз только потанцевать?

- Так не в платьях же танцевать!

- А в чем, б***ь? - изумленно пучу на него очи. Немного отстраняюсь, дабы видеть хорошо лицо этого гада. Гневно: - Че ты, как идиот? Объясни всё толком, раз ни одна гнида не удосужилась рассказать заранее!

- Так никто ж особо и не знал, кто пройдет в финал!

- С*ка, Кисель! Ты и не знал?!

- Не знал,  - обреченно, виновато, серьезно. Развел руки в стороны.

- И че теперь? Отказаться можно?

- Зачем? - оторопел.

- В смысле, зачем? Чтобы не выглядеть дурой!

- Не тупи. Глянь на них, - тычет рукой на толпу перепуганных куриц. - Тебя выбрало больше сотни людей, причем не только мужиков! И ты хочешь слить всё этим тупым, уродливым телкам?

Глава 6. Горячие штучки

Глава 6. Горячие штучки


***

- И где, б***ь, я возьму костюм? - смотрю на всех этих "кошечек", "зайчиков", и не могу втолковать, что делать дальше.

Виновато поджимает губы Киселёв.

- Снимай рубашку, - киваю на него.

- Чего? - изумленный, ржет, а в глазах так и заблестела надежда.

- Снимай, говорю, - откровенно потешаюсь над его наивностью грез.


Стащить с себя платье... Ладно без лифа, хорошо, что хоть шорты-стринги напялила, а не одни тесемочки. Уже куда проще, менее стыдно всё это мутить. Нацепить белую рубаху да завязать под грудью, застегнуть пару пуговиц сверху.

Отобрать у какого-то важного дядьки-моряка (а тот был только и рад) его шикарную фуражку, еще одну стопку в себя спиртного влить - и рвануть на сцену, где все опять-таки меня заждались...

Дикий визг, писк, ор... аплодисменты, чего я никак не ожидала, даже сотой доли той, бешенной, реакции. А музыка уже топила, рвала каждую клетку всего живого в  этом безумном действии, ибо бит забугорного ди-джея качал не по-детски.


- Жгите, красавицы! Жгите, сладкие! Мы так долго этого ждали, мечтали! И теперь уж не подведите, родные... Не подкачайте нас!


Откровенные, развратные, похотливые, эротические движения взрывали раз за разом толпу, провоцируя на аплодисменты, визг, свист, крики, зов: о да, чего только стоило, каких-то только ощущений, когда слышала скандирование временами своего имени. Все это круче всякой наркоты разливало по венам эйфорию, давя по экспоненте до пикового состояния, отчего глупые, левые, болезненные мысли просто убрались прочь, оставляя в голове сплошную сладострастную прострацию и жажду быть еще красивее, желаннее, страстнее, еще смелее... тем более что... среди толпы... где-то и Он, мой, непокорный, гордый, такой вожделенный... Боря...

И уже ничего и никого вокруг. Только мысли о нем.

О нем...

О моем нежном, властном Кузнецове...


...

И вдруг что-то не так, перемены... холод, пронзающий шипами - но ненадолго, буквально сразу все и прекращается... Эти скоты облили нас водой, настоящим дождем, откуда-то сверху, еще сильнее и ярче рождая в больных головах похотливых тварей распутные грезы.

Стереть с лица надоедливые капли. Хоть бы теперь, с*ка, на своих каблучищах не е**уться, временами скользя по мокрому полу.

И вновь нырнуть с головой в сумасбродство, прикрыв веки и отдаваясь музыке и чувственности сполна. Плевать. Плевать, б***ь... уже на всё!

И снова минуты, десятки минут, сплетающиеся в фееричную вечность...


Но внезапно какое-то движение, кто-то сзади хватает меня и оборачивает к себе. Мгновение - и жадно впивается в губы, а я скольжу руками по его голому торсу. Узнаю аромат, вкус - Киселёв...

Увы, Киселёв..

Толпа еще сильнее взорвалась в экстазе!

А я целую в ответ... и сама не понимаю уже, что творю, и что нужно делать.

И вдруг перед глазами вновь Кузнецов с Сиськастой, отчего вмиг от жуткого исступления разгораюсь, злостью пропитанной, грубой страстью, дерзкой развратной похотью впиваюсь в Артема, резво проникая языком в ему рот, смело маня за собой, а затем рисую, играю с распутными нашими сексуальными фантазиями, откровенно кусая, посасывая его губы, язык, враз доводя бедолагу до голодного, изнеможенного стона. Властно сжал  мою грудь...

- Ну-ну! - вдруг закричал в микрофон ведущий. - Так дело не пойдет! - чувствую, силой отдирают мою жертву от меня. Поддаюсь,  весело хохоча. - Все мы такого хотим, но если разрешить - то на сцене уже  будет не конкурс, а оргия... и отнюдь не ограничившаяся смелыми поцелуями. Потому... терпи, народ, пока наши принцессы еще на выданье!

И вновь танец, и вновь движения, то приседая,  то выпрямляясь, то извиваясь, то выгибаясь, то откровенным позами и видами маня.

...нагло радуясь, упиваясь осознанием того, что этот гад всё видел.

Видел сполна!

Дерзкая! Вольная! Желанная! И его я! ЕГО! Киселя, а не твоя...

...слабака и труса!


...

И вновь прострация,  и вновь бездна шумных, изматывающих, жарких, сумасбродных мгновений, переливаясь из одного трека в другой, и казалось, это будет бесконечно... пока и вовсе дух не выйдет из нас, или посыл страсти зрителей не разорвет вожделенное сполна.


Но... еще минуты - и музыка предательски стихает, оставаясь лишь фоном, и на передний план снова выходит ведущий. Не сразу доходит до нас смысл слов, сказанных им, не сразу покоряется и толпа, утихнет, медленно, обижено сбавляя ритм алчных, дурманных движений. Обиженный стон - и воля вершителя судеб лишь спустя непокорные, грубые минуты... была услышана, осознанна и принята.

Рассмеялся печально молодой человек у микрофона:

- Ладно, ладно! Сам такой... до утра бы на них смотрел! НО!  Нужно и меру надо знать... Хватит мечтать. Пора браться за дело! - и вновь визг, и вновь взрыв зрителей от шального воодушевления и радости. - Девочки наши старались, девочки устали... да и пора всем нам уже за...кончить! Прошу проголосовать, дорогие наши друзья и коллеги, какая из этих звезд, столько терзая всех нас в офисе своей неприступной строгостью, сейчас оказалась ярче, горячее, страстнее! Чей свет уволок вас за собой, повел в шальные дали, рождая пылкие иллюзии, дерзкую игру желаний! Какая штучка оказалась горячее?! А?! - и снова рев; попытка быть громче оравы: - И помните - кричите громовее, аплодируйте сильнее, ибо от каждого сейчас зависит... победит ли именно ваша... сладкая греза!


По именам, да что скотину на ярмарке - цену устанавливал собравшийся народ.

Еще немного, справа налево... и очередь дойдет до моего лота.


Ох**ла. Тупо ох**ла, когда на мое имя все взорвались диким визгом, всплеском, взрывом эмоций. А я застыла на месте, растерянная, как дура, испуганно, ошарашено выпучив на происходящее глаза.


Долго, долго еще не могла успокоиться орда.

Шумные вздохи, попытка отойти от шока, хоть как-то совладать с собой, и пока ко мне не подошел ведущий и не схватил за руку, подняв оную вверх, я вообще боялась даже моргнуть.