Джерри Хилл - За хвойной стеной

– И ты хотела бы быть одной из них?

– Иногда, да.

Жаклин пристально взглянула на нее.

– Почему ты не поступила в университет? Мы столько говорили об этом в последний год.

– Честно? Потому что не было тебя. Я боялась уезжать одна.

– Ох, Кей.

– Я знаю. Это глупо.

– Если бы все повторилось, я бы позвонила тебе из Далласа.

– Часть меня хотела бы, чтобы ты позвонила. Но другая часть рада, что ты этого не сделала.

– Почему это?

– Ты бы не стала тем, кто ты сейчас, если бы позвонила. Для всего есть причины, Джеки. Ты успешный писатель. Которым ты бы не стала, если бы осталась здесь. Мы обе это знаем. Ты бы работала на лесопилке рядом со своими кузенами.

– Полагаю, ты права. Стоит мне пойти поблагодарить мать?

Кей улыбнулась.

– Нет, давай оставим ее. Кстати, мне заказать пиццу?

– Вообще-то я уже позвонила. Надеюсь, ты не против.

– Ты нашла номер?

– Он наклеен прямо у телефона. Видимо, ты часто звонишь им.

– Да, я дружу с Джони. Наверно, они удивились, почему какая-то женщина позвонила с моего номера.

– Я сказала им, что ты на веранде, пытаешься напиться крепким чаем, и мне нужно тебя накормить.

– Смешно. Не удивлюсь, если они позвонят маме донести на меня.

– Это действительно так? Я имею ввиду, все друг за другом следят?

– О, да. Сейчас мои соседи интересуются, что это за черная машина припаркована у моего дома. Сначала, они подумают, что кто-то из моей семьи купил новую машину, пока не увидят, что это лексус. Затем они решат, что у меня мужчина. Да и богатый, к тому же.

– А если машина будет здесь и утром?

– Тогда кто-нибудь позвонит в кафе и поинтересуется, между прочим, что за странная черная машина стояла у моего дома всю ночь.

– Черт, ничего не утаишь.

– Нет. Иногда это сводит меня с ума, но я привыкла.

– Я бы свихнулась. Я ценю свою частную жизнь.

Они увидели свет фар прежде, чем в дверь позвонили.

– Ужин.

– Хорошо. Я умираю с голоду, – призналась Жаклин.

Они ели пиццу в гостиной, сидя на полу и листая каналы, ни на каком не останавливаясь. Им просто нравилось быть друг с другом. Кей в который раз убедилась, как ей комфортно с Джеки даже после стольких лет.

– Я могу тебе кое-что сказать?

– Конечно, – разрешила Кей, откладывая кусок пиццы и вытирая салфеткой губы. – Что?

– Мистер Лоуренс рассказал мне о завещании. Кажется, мой отец нашел способ отомстить матери.

– Да?

– Да. Кроме прочего, он оставил мне лесопильный завод.

– Господи! Ты серьезно?

– Боюсь, что да.

– О, мой Бог! – она рассмеялась. – Ты можешь себе представить, что сделает твоя мать?

– О, да. Очень живо.

– А твой дядя? Разве он не владеет частью лесопилки?

– Частью да, но у моего отца контрольный пакет акций в соотношении шестьдесят на сорок. Я не знаю, как так получилось. Их отец основал бизнес, но мой папа был старшим, и, я полагаю, дед оставил все ему. У нас дома об этом не говорили.

– Что ты будешь делать?

– Официально завещание зачитают только в среду. Затем, полагаю, дядя Уолтер оспорит его, так говорит Джон. Я не уверена, что он станет это делать. Насколько я помню дядю Уолтера, у него нет делового чутья как у моего отца. Он занимался процессом, а мой отец управлял бизнесом, – Жаклин пожала плечами. – Может, он даже не подумает оспаривать. Но я уверена, моя мать захочет сделать это.

– Это легально? То есть, я думала, что все отходит твоей матери.

– Все отходит супругу, если нет завещания. Он оставил ей больше пятидесяти процентов своих ликвидных средств и, конечно, дом. Но свою долю лесопилки и остальное имущество он завещал мне. Я уверена, что она будет настаивать на факте, что я была отделена от семьи, но Джон уверен, что все хорошо и легально. Но проблема в том, что я ничего не хочу, тем более лесопилку. Боже, я ненавижу лесозаготовки. Не говоря уже о том, что я понятия не имею, как вести этот бизнес.

– И? Что ты будешь делать?

– Не знаю. Я еще не переварила все это. Часть меня хочет все принять просто для того, чтобы взбесить мать.

– Ты всегда сможешь продать это, – предположила Кей.

– Я могу продать только дяде Уолтеру. Половина города работают там. Если я продам какой-нибудь корпорации, кто знает, что случится с рабочими местами.

Кей пожала руку Жаклин, нежно ей улыбнувшись.

– После всего того, что случилось, ты все еще заботишься об этом городе?

– Лесопилка была здесь задолго до меня. Я не хочу быть мстительной и продать все, наплевав на людей, которые зависят от нее.

– Я всегда любила это в тебе, Джеки. У тебя было больше всех денег в городе, но ты никогда не вела себя, как будто ты лучше других.

Жаклин смущенно отвела взгляд.

– Иногда я забывала, из какой ты семьи. Ты была просто одной из нас.

– То, что у моей семьи есть деньги, не делает меня лучше. Если только не хуже. Я не умела ценить многие вещи. Когда я подружилась с тобой, твоя семья обращалась со мной как с родной, я осознала, как это ценно. Ты не считала все само собой разумеющимся, Кей. У меня было все, чего бы я не захотела, что бы я не попросила. Думаю, что я выжила, когда осталась одна, только благодаря вещам, которым научилась в твоей семье.

– Представить себе не могу, что ты чувствовала, когда они отослали тебя с сотней долларов, имея миллионы.

– Да. Но эта мысль никогда меня не посещала. Моя мать тратила столько же на один ужин в загородном клубе, и все же она считала, что я выживу на эти деньги.

– Может, таким был их план. Она решила, что ты прибежишь домой.

– Я уверена в этом. Поэтому, я никогда не просила у них ни пенни. Я экономила на всем, питалась остатками в ресторане, но поклялась, что никогда не попрошу их ни о чем. Я страдала, Кей, я этого не отрицаю. Я и сейчас небогата. Просто я узнала цену деньгам. Я не живу излишествами. У меня скромная квартира, я вожу пятилетнюю машину. Я могу позволить себе немного больше, но зачем? Просто, чтобы доказать? – Жаклин покачала головой. – Сейчас я работаю, чтобы купить дом за городом. Это все. Мне нужно пространство. Никаких модных штучек. Я не хочу богатства своего отца.

– Боишься, что это тебя изменит?

– Возможно. Я не хочу стать такой, как мои родители, когда деньги и их количество – это самое важное в жизни. Боже, Кей, посмотри, сколько у них денег. Они когда-нибудь подумали сделать библиотеку для города? Нет, они тратили только на себя. Для чего? Чтобы построить самый большой дом? Чтобы покупать новую машину каждый год? И даже это не делало брешь в их бюджете.

Кей улыбнулась.

– Тебя понесло, да?

– Прости. Меня это злит. У них больше денег, чем они бы могли потратить за две жизни, но они не сделали ничего полезного. А теперь моя мать сойдет с ума, узнав, что у нее отобрали часть богатства. Не потому, что она нуждается. Видит бог, она безумно богата.

– Джеки, тебе нужно остановиться. Ты зацикливаешься на этом.

– Я знаю. Поэтому я не хочу больше даже думать об этом. Я знала, что так получится. Прости.

– Не извиняйся. Я согласна с тобой. Я всегда видела благородные качества в тебе, Джеки. Это одна из причин, почему меня тянуло к тебе в первую очередь.

– Я думала, это потому, что я побила Томми, как там его имя, когда он толкнул тебя с качелей.

– Хаскелл. Да, и потому, что ты меня защищала.

– Первый раз из многих. У тебя было много неприятностей, Кей.

Кей рассмеялась.

– Думаю, это ты меня в них втягивала.

Жаклин расслабилась, чувствуя, как уходит напряжение от разговора о родителях. Кей права. Ее несло. Протянув руку, она легонько потрепала колено Кей.

– Кей, я должна быть откровенна с тобой. Для меня очень важно, что ты принимаешь меня такой, какая я есть. Ты не знаешь, как хорошо быть с тобой, делиться мыслями и чувствами, зная, что ты не осудишь меня и не станешь думать обо мне хуже. Я так скучала по разговорам с тобой.

Глаза Кей затуманились от искренних слов Жаклин. Это ей нужно благодарить Джеки. Так много лет она чувствовала себя одинокой. А теперь Джеки вернулась всего два дня назад, и Кей снова стала сама собой.

– Я бы никогда не осудила тебя, Джеки. Я знаю, кто ты, и думаю, что ты одна из самых лучших людей на свете, – наклонившись, она поцеловала Жаклин в щеку. – И я чертовски по тебе скучала.

Сердце Жаклин замерло от прикосновения этих мягких губ. Она подумала, как это удивительно, что после стольких лет, Кей снова волновала ее.

– Спасибо, – прошептала она.

Жаклин, уставившись в потолок, лежала под одеялом в соседней спальне. Из-за беспокойных мыслей, роившихся в ее голове, она не могла расслабиться. Отец оставил ей проклятую лесопилку. И банк. Она не могла в это поверить. Повернувшись, она посмотрела на белый конверт, оставленный ею на ночном столике у часов. Она собиралась прочитать его, но передумала. Честно говоря, Жаклин боялась его читать. Что если это извинения, чистосердечное признание о том, что он действительно чувствовал к ней? Что тогда? Она будет считать себя виноватой, потому что не попыталась помириться с ним. Но, в то же время, он ведь знал, где она живет. Он мог связаться с ней, если бы захотел. Но у него не было ни малейшего понятия, какая будет ее реакция. На самом деле она и сама этого не знала. Наверняка, после ее успеха, они знали, где она находится и что делает. Не то чтобы она была общеизвестной личностью, но книга про маленький техасский городок, по которой сняли фильм, заставила некоторых людей взглянуть в сторону Пайн Спрингс, Техас. Это точно.

Глубоко вздохнув, Жаклин закрыла глаза в надежде уснуть. Она расслабилась, и размышления об отце уступили место мыслям о Кей. Господи, после стольких лет она думала, что пережила это. Но присутствие рядом с Кей разбудило в ней подростковые чувства. Вдруг она осознала, что ни к кому больше не испытывала ничего подобного. Женщины, которых она приглашала в постель, были просто заменой. Она искала кого-нибудь, кто пробудит в ней такие же эмоции, как Кей, но никого не находила.

Что теперь? Она здесь, в Пайн Спрингс, снова вместе с женщиной, которая заставляла ее чувствовать себя живой. И что теперь?

– Оставь это, – прошептала она. Просто оставь. Кей не нужно об этом знать. Достаточно их возродившейся дружбы. Нет смысла рассказывать Кей о своем глупом подростковом увлечении. Скоро она вернется в Калифорнию к прежней жизни, а Кей останется в Пайн Спрингс. В конце концов, они снова встретились. Теперь можно оставаться на связи, разговаривать. Возможно, этого будет достаточно.

Кей отбросила одеяло, бессонница, с которой она боролась, в конце концов, выгнала ее из кровати. Было еще совсем рано, но со старых времен она помнила, что Джеки жаворонок. Надев халат на ночную рубашку, она босяком направилась в гостиную, не потрудившись включить свет. Она вздрогнула, когда дверь соседней ванной распахнулась, и из нее показалась Джеки, обнаженная с головы до ног, ее красивое тело было озарено ярким светом ванны.

Кей остановилась как вкопанная, не сводя глаз с Джеки, которая вышла в коридор. Ее стройная фигура и маленькая грудь притягивали внимание. Сглотнув, Кей осознала, что стоит, затаив дыхание. Вдруг Жаклин подняла глаза, встретившись с Кей взглядом.

– Боже! Прости. Я думала, ты еще спишь, – она бросилась обратно в ванную, схватив полотенце, чтобы прикрыться.

Кей улыбнулась. Джеки всегда стеснялась ее. Видимо, ничего не изменилось.

– Все в порядке. Я просто собиралась сварить кофе.

– Да, но… Извини.

Кей рассмеялась.

– В выпускных классах ты тоже все время пряталась от меня. Расслабься. Я и раньше тебя видела, Джеки.

Покраснев, Жаклин убежала в комнату, и, с силой захлопнув дверь, оперлась на нее спиной. Она пряталась от Кей в школе потому, что была уверена, что тело выдаст ее тайное желание. Невинная Кей все время ходила полуголой перед Жаклин. Это была пытка, чистая пытка.

Кей все еще улыбалась, зачерпывая кофейную гущу в фильтр. У Жаклин красивое тело. Она не могла понять, почему та стесняется его. Она остановилась, вспоминая старшие классы. Кей никогда не стыдилась своего тела и не стеснялась одеваться при Джеки. В самом начале так было и с Жаклин. Но в последний год, казалось, Джеки избегала раздеваться перед ней и смотреть, как переодевается Кей.

И вдруг она поняла. Джеки уже знала, что она лесби, и поэтому смущалась. Она считала, что если Кей узнает, то перестанет дружить с ней.