Джерри Хилл - За хвойной стеной

Почувствовав, как Кей сжала ей руку, Жаклин взглянула в ее голубые глаза и кивнула. Развернувшись, они пошли обратно по проходу. Оглядевшись, Жаклин различила смутно знакомые лица, заметив, что действительно все взгляды были прикованы к ней. И к Кей, которая до сих пор, крепко держала ее за руку. Она спросила себя, что все эти люди могут подумать. Но на самом деле, ее это мало заботило.

Она села рядом с Мэри, Кей и Роуз последовали за ней. Она была очень благодарна им за поддержку, сомневаясь, что смогла бы сделать это одна. Через некоторое время воцарилась тишина, как только Брат Гарнер подошел к кафедре. Он тоже постарел, но его голос не изменился, она никогда не забудет этот голос.

– Сегодня мы собрались здесь, чтобы проститься с великим человеком, Николасом Кейсом, безвременно ушедшим из жизни, чтобы соединиться со своим Господом.

Жаклин нервно заерзала. Она почувствовала себя не в своей тарелке. Она не принадлежала к этому городу и этой церкви. На самом деле, она не заходила в церковь с тех пор, как была здесь последний раз, пятнадцать лет назад. Жаклин рассеяно слушала, как Брат Гарнер читает некролог, без удивления заметив, что ее имя не было даже упомянуто среди родственников. Затем вперед вышел дядя Уолтер, разворачивая бумажку из кармана. Он начал читать, безо всяких эмоций перечисляя достоинства и достижения ее отца. И это был его единственный брат. Боже, что за семейка.

Она почувствовала касание нежной руки, их пальцы переплелись. Повернувшись, она посмотрела Кей в глаза.

– Ты в порядке?

Жаклин кивнула и, наклонившись ближе, шепнула Кей в ухо.

– Спасибо, что ты здесь. Думаю, я бы уже сбежала, если бы не ты.

– Они ничего тебе не сделают.

– Да, я знаю.

Жаклин просидела всю службу как в тумане – панегирик, пение, проповедь. Она ощущала присутствие Кей, ее руки, ее взгляды. Когда все закончилось, она встала и вместе со всеми молча направилась к выходу. Некоторые смутно знакомые лица оборачивались на нее. Ей показалось, что она узнала Рене Тернер. Тернеры дружили с ее родителями, и Рене была болельщицей, примеру которой должна была последовать Жаклин по настоянию матери.

– Ты помнишь, где находится кладбище? – спросил Джон.

– Не совсем.

– Можешь следовать за нами.

– Я поеду с ней, – предложила Кей.

– Спасибо.

– Скоро все закончится, – пообещала Мэри, легонько похлопав Жаклин по руке.

– Я вынуждена пропустить эту часть, – сказала Роуз. – Наверняка, в кафе будет много народу, раз все в городе. Мне лучше вернуться и помочь маме.

– Спасибо, что пришла, Роуз.

– Пожалуйста. Мне всегда нравился твой отец. Позаботишься, чтобы моя сестра нормально добралась до дома?

– Конечно.

Когда все ушли, Жаклин и Кей переглянулись.

– Поехали, – Жаклин кивнула в сторону машины. – Не могу дождаться, когда, наконец, выберусь из этой одежды.

– Да? Не привыкла к костюмам?

– Шорты. Джинсы. Не более.

– Почему-то я не удивляюсь?

Жаклин остановилась у блестящей черной машины, галантно открыв пассажирскую дверь для Кей.

– Ого, – пробормотала Кей, погладив рукой гладкую кожу.

– Взяла в аренду.

– Красуешься? – догадалась Кей.

– Может быть.

Они ползли в веренице других машин, Жаклин послушно включила фары, как и все остальные.

– Тебе было тяжело там? – спросила Кей.

– Странно. Но не тяжело, – Жаклин взглянула на Кей. – Я ощущала себя не в своей тарелке.

– Могу себе представить. Ты слышала шушуканье?

– О да. Четко и ясно.

– Тебе было неприятно?

– Нет. Думаю, я пошла на похороны из чувства долга. Мне наплевать, что обо мне думают все остальные. Ты меня осуждаешь?

– Конечно, нет. Я удивилась, что ты вообще вернулась. И что собираешься еще присутствовать на кладбище.

– Разве это не обязательно? – спросила Жаклин.

– Обязательно? Для ближайших родственников – да. Большинство же едет из любопытства. Но так как твоей матери не будет, шоу не получится.

Жаклин помолчала, барабаня пальцами по рулю.

– Я с трудом отношу себя к ближайшим родственникам. Мое имя даже не упомянули в некрологе. Меня пятнадцать лет не было в их жизни, почти столько же, сколько я здесь жила, я даже ничего не чувствую, Кей.

– И я не виню тебя. Я так понимаю, твоя мать не была счастлива увидеть тебя сегодня?

– Несмотря на корсет и беспомощность, она была, как обычно, редкой стервой. На самом деле, она грозилась вызвать охрану, чтобы вышвырнуть меня.

– Удивительно. И ты ее единственный ребенок.

– Да, удивительно, – Жаклин взглянула в зеркало и снова на Кей. – Знаешь, я не хочу слушать дальнейшую чушь от Брата Гарнера. Давай пропустим кладбище.

– Пропустим? Джеки, мы не можем его пропустить. Во-первых, мы уже в процессии.

– Что ж, давай вырулим из нее, – Жаклин резко повернула влево в переулок, подрезав остальных. – Где мы оказались, черт побери?

– Ты неисправима! Ты можешь себе представить, что они сейчас говорят о нас?

– Меня это не волнует. Я просто хочу вылезти из этого чертового костюма и натянуть джинсы, – Жаклин снова повернула, возвращаясь в сторону церкви. – Если я правильно помню, вот дорога обратно.

– Да. Она проходит за школой.

– Ах, да. Сейчас я вспомнила, – Жаклин прибавила скорость на опустевшей дороге, когда процессия удалилась. – Кто остался в твоем магазине сегодня?

– Френни. Выпускница, которая помогает мне по субботам и в летнее время.

– Дела идут хорошо?

– Нормально.

– Она ждет тебя сегодня после обеда?

– Я сказала ей, что заеду позже. А что?

– Хочешь прогуляться?

– Куда? Пойти купаться в Голубую Лагуну? – рассмеялась Кей. – В прошлый раз, за это меня посадили под домашний арест на две недели.

– А у меня отняли машину.

– Всего на неделю, если я правильно помню.

– Да уж, это была еще та пытка, когда мать возила меня каждый день в школу.

Кей улыбнулась.

– Я бы хотела подольше побыть с тобой.

– Я тоже. Есть идеи?

– Ну, сегодня солнечно и тепло, – Кей озорно вздернула брови. – Хочешь пойти на реку?

– Кей Гарланд, ты смутьянка! Последний раз, когда ты уговорила меня пойти на речку, нас поймали за распитием пива и курением травки.

– Ты принесла пиво и травку!

Жаклин рассмеялась.

– Боже, как хорошо снова видеть тебя, – она потянулась через стойку, чтобы пожать Кей руку.

– Да, я знаю. Мне тебя не хватало. Я очень скучала по тебе.

– Да. У нас не было возможности попрощаться. Все произошло так быстро… меня просто вырвали отсюда и…

– Я знаю, Джеки. Сначала я плакала. Я не понимала, как ты могла уехать, не сказав мне ни слова. Но мама… она все объяснила. О твоей матери, и почему они отослали тебя. А потом я злилась, что ты позволила им сделать это. А когда ты так и не написала и не позвонила, я еще больше злилась. Я думала, что наша дружба ничего не значила для тебя.

– О, Кей. Мне очень жаль. Это не так. За эти годы я очень часто думала связаться с тобой, но… ну, чем больше проходило времени, тем больше я убеждала себя, что ты не захочешь меня слышать. Черт, я считала, что ты уже не помнишь меня.

– Я знаю, что в глубине души ты не могла верить в то, что я забыла тебя. Мы были близкими подругами, мы делили с тобой все.

– Твоей лучшей подругой, которая оказалась лесби, и не нашла мужества рассказать тебе об этом.

– Мы были детьми. Но Джеки, ты должна была мне доверять во всем.

Во всем? Интересно, как бы она отреагировала, если бы Жаклин призналась, что именно сексуальные чувства к Кей, тогда открыли ей глаза. Жаклин посмотрела на свою давнюю подругу, ее каштановые волосы свободно обрамляли выразительные брови, бросая тень на голубые глаза, которые Жаклин знала наизусть. Неосознанно, Жаклин потянулась и отодвинула пряди, чтобы открыть глаза. Это были те самые заботливые и честные глаза, которые она помнила.

– Я боялась рассказать тебе, – наконец, призналась Жаклин. – Черт, я всего боялась. И, как оказалось, не напрасно.

Когда они подъехали к загородному клубу, Жаклин притормозила, охранник открыл ворота. Как только Жаклин припарковалась, Кей выбралась, оглядывая ухоженную лужайку и дом. Она молча последовала за Джеки к входной двери, ожидая, пока та откроет замок.

– Мило.

– Да, так и есть. Осмотрись. А я быстренько переоденусь.

Когда Жаклин вышла, Кей рассматривала фотографии в гостиной. Она всю жизнь знала Лоуренсов, но ни разу не была в их доме. Лоуренсы и Гарладны вращались в разных социальных кругах. На самом деле, она до сих пор считала невероятным, что они с Джеки вообще стали друзьями. Кейсы были самой влиятельной семьей в Пайн Спрингс. Совсем не той семьей, с которой Кей могла бы чувствовать себя комфортно. Но, они с Джеки просто совпали с детства. Сначала миссис Кейс пыталась удержать Джеки, направить ее к детям из семей-членов загородного клуба. Но, как Кей говорила уже не один раз, Джеки была упрямой. В конце концов, миссис Кейс сдалась, позволяя Джеки иногда оставаться у Гарландов на выходные. Это была привычка, которая сохранилась до выпускных классов. Кей было достаточно дружбы с одной только Джеки. Она вспомнила, как ревновала, когда Джеки начала встречаться с Денни Торнтоном. Только по этой причине она согласилась видеться с Билли Рейем.

Она застонала, не желая вспоминать это. Не теперь. Несмотря на обещание Роуз, она еще не пережила это. Она сомневалась, что когда-то вообще переживет. Это было самое ужасное время в ее жизни, время, когда она особенно нуждалась в Джеки. Но Джеки испарилась без единого слова.

– Почему ты хмуришься?

Повернувшись, Кей обнаружила более привычную Джеки. В джинсах и майке, она выглядела расслабленной. Она всегда такой была. Милый подросток, которого она знала, вырос в очень привлекательную женщину. Хотя, тот подросток никогда бы не стал гладить майку и заправлять ее в джинсы. Она улыбнулась.

– Так лучше?

– Намного, – Жаклин подошла ближе. – Почему хмуришься?

– Я просто размышляла.

– О чем?

– О тебе. Обо мне. О школе.

– А-а. Как на счет того, чтобы взять напитки прежде, чем поехать на речку, а? Мы сможем поговорить. Будет совсем как в старые времена.

– Да, я с радостью.

Дорога к реке была такой, какой помнила ее Жаклин. Ухабистой. Лексус легко преодолевал все выбоины, и они доехали до конца, свернув на проселочную дорогу, идущую вдоль реки.

– Выглядит, совсем как раньше, – заметила Жаклин. – Только больше мусора.

– Да. Больше мусора. Не думаю, что школьники приходят сюда также часто, как мы в наше время.

– Что ж, они не знают, что теряют.

Вместо пива они купили вина, согласившись, что доросли до него для своих прогулок у реки. Жаклин взяла бутылку и штопор, которые они купили, а Кей бросила на заднее сиденье одеяло, когда они заезжали к ней домой переодеться. Улыбаясь, они шли той же самой дорогой, как сотни раз в юности. Как отметила Жаклин, ничего не изменилось. Лес отступал прямо у кромки воды, и они нашли место под большой сосной. Кей расстелила одеяло, и они обе сели, скрестив ноги, глядя на реку.

– Послушай, – прошептала Жаклин. – Так тихо.

Слабое течение реки было бесшумным в лесу, а над ними пели кардиналы.

– Ты скучала по лесу? По тишине?

– Да. Хотя я живу не совсем в городе. Я купила квартиру в Монтерее, так что моя тишина это океан.

– Это должно быть красиво.

Джеки улыбнулась.

– Иногда красиво, иногда просто туман. Но звук всегда один. Когда ты живешь у океана и засыпаешь под шум его волн, бьющихся о берег, понимаешь, что нет более успокаивающего звука, чем этот. Он бесконечен, – тихо произнесла она. – День, когда этот звук прекратится, будет днем конца света.

Кей наблюдала, как Жаклин открывает вино и говорит, ее слова отдавались эхом в лесу. Она наполнила пластиковые стаканчики, которые они прихватили в винном магазине. Кей взяла один, улыбнувшись прежде, чем отпить.

Через несколько секунд, Жаклин протянула руку, чтобы похлопать Кей по ноге.

– Теперь мы одни, никто нам не мешает. И ты можешь рассказать мне одну их тех длинных историй, которые ты приберегала.

– Смотрю, ты нетерпелива, как всегда.

– Почему ты больше не ходишь в церковь?

– А ты? – возразила Кей.

– Ну что ж, – откинув голову назад, Жаклин посмотрела на вершины сосен и в голубое небо. – Что если моя мать отвела меня к Брату Гарнеру, чтобы он излечил меня от моей болезни и изгнал из меня дьявола? Смешно, скажу я тебе. Или как на счет того, что я проведу вечность в аду, раскаиваясь за грехи, потому что я люблю женщин вместо мужчин? – Жаклин встретилась взглядом с Кей. – Или, например, я просто боюсь грома и молний!