Маргарита Южина - За сбычу мечт

– И дождались? – уже не терпелось узнать Маше.

– Дождались бы, если бы я не была такой дурой… – вздохнула Ирина. – Я потом с Пашкой развелась, и Валера уже открыто предложил мне его женой стать. Настю хотел удочерить. Он к ней очень хорошо относился, а уж ко мне-то…

– Не пошла за него?

– Нет. Думала, пройдет время, все образуется, Павлик одумается, и заживем мы с ним опять долго и счастливо. А того не понимала, что Павлик уже другой, изменился Павлик. С какой-то старой тетушкой жить стал, за деньгами ее погнался. Думал, что та умрет, а все ему достанется. А досталось детям. А Валера… Он столько для меня сделал… Ждал, помогал и все время был рядом. А мне не нужен был.

– А потом что?

– А потом он уехал за границу… – вздохнула Ирина. – Устроился там, женился, девочка у него… Ирочка…

– Красиво… – задумчиво проговорила Маша.

– Это еще не все, – усмехнулась Ирина. – Был юбилей ансамбля, отмечали шумно, пригласили всех стареньких и меня тоже. И Валера приехал… Маш, представляешь, увидела его и пропала. Все! Как будто кто в ухо шепнул! Ведь столько лет рядом был, не замечала, а тут… ты не подумай, мне не деньги его нужны, не заграница, не его там всякие достижения, сама, слава богу, состоятельная, поднялась… Как посмотрю в его глаза, так сердце заходится. А он… Он со своей женой приехал. На нее смотрит, как… как когда-то на меня.

– А на тебя как?

– Да обыкновенно! – махнула рукой Ирина. – Увидел, обрадовался, конечно. Обнял, хохочет… Даже в щеку чмокнул, а у самого глаза… холодные.

– Да… – вздохнула Маша. – Вот если б кто нам молодым тогда сказал, как…

– А, ничего бы не было, – снова отмахнулась Ирина. – Разве молодые что слушают? Самое обидное, что у дочери моей, Насти, вся моя история повторилась. Все до капельки! Тоже влюбилась в щеголя, а рядом парень замечательный ходил. А этот щеголь тоже думал – если мать состоятельная, значит, и зятя будет кормить из золотой ложки, а я Насте помогаю, конечно, но… на шею себе сажать никого не собираюсь. Тем более что зятек мой, Игорек, сам уже большенький, Настьки-то вон на сколько старше. Ну и все, сбежал. Денег не дали, так не доставайся же я никому, называется.

– Игорек… – горько усмехнулась Маша. – Прямо как Дарова звать.

– Дарова? – насторожилась Ирина. – Так он Даров и есть. Зять мой. Даров Игорь Андреевич.

Машу будто кипятком окатили. Ничего себе! А как же… у него ж паспорт чистый совсем! Хотя… паспорт чистый, а ведь сам говорил, что был женат… Один раз официально и еще раз гражданским браком… Интересно, сколько ж у него на самом деле было жен?

– А ты что, знаешь его? – спросила Ирина.

– Н-ну… Я с ним в одной школе училась, – уклонилась Маша от прямого ответа. – А… с Настей они что, официально были зарегистрированы?

– А как же! Официально! Только, паразит, девчонке паспорт замарал. Такой дрянью оказался…

– Но… Настя ж твоя его любила.

– Да он пока на мой кошелек заглядывался, знаешь, какие ей песни пел! Руки целовал! Мне каждый вечер к дивану – тапочки! Все щебетал: «Если б не Настя, я б сам на вас женился!» И ведь женился бы! А потом… Когда развелись, поверишь – еще полгода к дочери домой бегал вещи свои собирал. И не свои тоже. То за зубной щеткой забежит, то запонки у нас забыл, а потом Настя хватится – то денег нет, то кольца золотого. В последний раз даже компьютер новый уволок.

– Да что ты? – испугалась Маша.

– Серьезно тебе говорю, – кивнула Ирина. – Я Настьке купила ноутбук, так она домой пришла, а его и нет.

– А может, это и не Даров спер.

– Он сам и сказал. Говорит: «Это мне в качестве компенсации моих обманутых надежд». Ну не гад ли? Настька только тогда замок переставила.

– А в суд?

– Да разве докажешь? Он же тоже не дурак, он его обменял на обычный. Иди теперь, ищи… Да и… и не хотелось нам по судам таскаться. Лучше этого Дарова вообще не видеть, не слышать. Так что… Если тебе твой одноклассничек встретится, ты его гони в три шеи. Тот еще клоп.

– А ведь каким был… – вздохнула Маша. – Все девчонки у нас по нему сохли.

– И сейчас сохнут, вот что плохо…

– Девчонки, вы тут о чем? – постучалась к ним Эмка. – Мой спит, а я уснуть не могу. Ир, может, споешь?

– Эмка! Да мы спим уже вторые сутки!

Ира уже сонно сопела, а Маша все никак не могла уснуть. До чего же мир тесен. И дурная слава за тобой ползет черной змеей… Игорь… Надо же…

Два дня пролетели незаметно. Жара, солнце, приятная прохлада озера…

Возвращалась домой Маша почерневшая, будто головешка. А ведь сколько дома старалась загорать – только краснела и все, а тут – два дня, и как с Мальдивов!

Честно говоря, ехала и представляла, как Матвеев удивится.

Но… Матвеев, вместо того чтобы удивиться как следует и наговорить даме кучу комплиментов, вдруг заорал на весь двор:

– Федор! Федька, где ты там?! Выходи, мать наша явилась! – и уже откровенно рассерженный накинулся на Машу: – А что, вот так позвонить, предупредить, что вы в загул уходите, никак нельзя было?! Обязательно надо было весь город на уши ставить?! Тут все с ума сходят, а ей все по барабану! Ну ведь ладно, мне, сыну-то можно было звякнуть?!

Маша даже обиделась:

– А чего это ты налетел? Я звонила сыну!

– Ничего ты ему не звонила! Парень тоже ни сном ни духом!

– Пра-ально, Василек, так ее, – раздался от забора знакомый голос тети Глаши. – Ишь чего удумала – дома не ночевать! Вон грабельки еще возьми, да по спинушке, чтоб неповадно было вдругорядь.

– Нету у нас грабелек, – пробормотал Матвеев, – а то бы не удержался.

– Дык ты у меня возьми… щас… где ж они у меня были-то?

– Да вы совсем, что ли, очумели?! – взвилась Маша. – Какие, к черту, грабельки?! И вообще…

– Сыну звони! – перебил ее Матвеев. – Еще обижаться она надумала!

Маша горделиво прошла в дом, достала телефон. Все так и есть, зарядка уже села. Да и не брал телефон на озерах-то… А сколько неотвеченных вызовов! Женька одиннадцать раз звонил! Да что ж это Верка, с ума сошла, что ли?! Не сказала ему, где мать?! Это какой-то незнакомый номер… Игорь звонил два раза. Интересно, а ему что надо? После того разговора с Ириной его не только видеть, слышать не хочется! Альфонс!

– Женя, сынок… – подключила она телефон к подзарядке. – А что, тетя Вероника тебе не звонила?

– Мам, ну куда ты подевалась-то? – уже и сын начал выговаривать ей в трубку. – Мы тут с Матвеевым чуть с ума не сошли! Могла бы позвонить!

– Так я и звонила, но до вас разве дозвонишься!

– Не звонила ты мне! – рявкнул у нее под ухом Матвеев. – Я специально весь свой телефон десять раз пересмотрел.

– А я детям звонила, – огрызнулась Маша.

– Да никому ты не звонила! Захотелось тебе – взяла, забыла про все на свете и уехала! Хуже ребенка! А мы тут сиди и думай, что с ней, где она? Все больницы обзвонили! Совсем безголовая!

Маша взбесилась:

– Мог бы и вообще никуда не звонить! Ни по каким больницам!

– Да-а! Ты-то бы фиг беспокоиться начала!

– Да вообще, по какому праву?! – искренне возмутилась Маша. – Чего ты на меня накинулся-то? Надзиратель нашелся!

Она прямо полыхала вся от гнева. И Женька не поверил, что она звонила, и Верка, зараза такая, ничего не передала, и даже кот теперь на нее не смотрит, хвостом к ней повернулся! И… и этот еще туда же!

– Жандарм!

Матвеев выдохнул, подошел близко-близко и тихо сказал:

– Маш… Я не жандарм… Просто… я так за тебя испугался… Я… Маш, я не могу без тебя… Ну… Ты самая лучшая женщина… Мне никого не надо.

Маша оторопела. Вот уж не ожидала! Нет, ей, конечно, хотелось бы, чтобы Матвеев оказывал ей знаки внимания… Да чего там, она даже по ночам немножко представляла себе их роман… Но что он начнется в жизни, и так быстро…

– Никого? – ошалело спросила Маша. – Даже Ленки? Она ж… в собаках разбирается, умненькая такая…

– Мне не надо умненькой, мне нужна ты…

Маша крякнула. И как это понимать?

– Маш, я, наверное… люблю тебя, – вдруг выдохнул самое сокровенное Матвеев.

– И… как же это тебя… угораздило? – еще больше растерялась Маша. – Матвеев… ты… Ты ошибаешься, наверное. Ну не может такого быть, чтобы… Я не в том возрасте, когда в меня можно влюбиться с первого взгляда, я ж не совсем дурочка, понимаю… Так что…

– А я заранее побеспокоился, – улыбнулся Матвеев и посмотрел Маше прямо в глаза. – Я влюбился заранее, когда в тебя влюблялись с полувзгляда…

Маша захлопала глазами.

– Матвеев, у тебя бред?

Он закинул руки за голову, подошел к окну и заговорил:

– У меня этот бред уже знаешь сколько лет? Помнишь? Светлый-светлый коридор, окна огромные, кадки с какими-то цветами. Цветы большие, с большущими листьями… Открытые двери и… тоненькие девочки. Черный верх, белый низ. У тебя была самая коротенькая и пушистая юбочка. И танцевала ты лучше всех. А сама всегда такая серьезная, нахмуренная… Маш, ты больше не танцуешь?

Маша стояла, распахнув глаза. Неужели он… он видел, знал ее тогда?

– Мы с тобой учились вместе? – спросила она.

– Нет, мы приходили посмотреть на вас, у нас в школе девочки не занимались танцами. А я приходил смотреть только на тебя. Я с тебя глаз не сводил, все ждал, что ты мне хоть раз улыбнешься… Я бы был самым счастливым на свете.

– А я? Я не улыбалась?

– Ты даже никогда не отличала меня от моего брата… Да и не пыталась особенно. У тебя был другой свет в окошке. Даров!

– Ты… Близнецы? – вспомнились Маше два ее молчаливых поклонника. – Матвеев! Ты одни из тех близнецов, да?! Точно! Я помню! Два совсем одинаковых мальчика! Я помню!

– Мы совсем не одинаковые с Ванькой были. Нас вообще никто не путал. Только ты не хотела различать, тебе было неинтересно.

– Матвеев… – счастливо пробормотала она. – Это же… это ж так здорово! Но… Такого просто не бывает! Ну скажи, что ты все выдумал, а? Я не верю!

– Да? А когда ты упала, подвернула ногу и мы тебя с Ванькой до дома тащили на доске, это была выдумка?

– Да… – хохотнула Маша. – Тащили… А почему на доске-то?

– Ты была маленькая, легонькая, я тебя запросто и сам бы, один на руках донес. Но… ты Ваньке тоже нравилась. И чтобы не ссориться, кому нести, мы взяли доску за оба конца, тебя посадили на середину и тащили вместе.

Маша прикрыла ладошками глаза. Да! Такое было! Она подвернула ногу, и боль была дикая. Ее надо было в травмопункт, и тащили ее двое мальчишек. Одинаковых, как две капли воды… Было…

– А чего ж ты Ленку не помнишь? – спросила Маша. – И Дуську, и Веронику. Они ж вместе с нами учились!

– Я ж говорю, мы из другой школы, я ваших и не знал никого… Только тебя. Ну и мальчишек из спортсекции. Дарова – вашу звезду… Его тогда кто не знал!

– А он знает, что вы со школьной скамьи знакомы?

– Еще бы! – перекосился Матвеев. – Он… Он в некрасивую ситуацию попал. У знакомого моего работал. Тот тоже мужик непростой. Ну и… то ли за дело ему всыпал, то ли просто друг другу не понравились. В общем, шумиха была приличная. А на одном совещании мы встретились у Игнатьева (это и есть знакомый, у которого Даров работал). И Игорь первый ко мне подошел. Да что там подошел – подбежал! Напомнил, как мы с ними в школе в баскетбол играли, как во дворах дрались, ну, то есть убедил, что мы друзья детства. Я, как мог, конфликт Дарова с Игнатьевым разрешил. Неприятно было, но чего не сделаешь ради друга детства-то… И на работу его к себе взял. Но, врать не буду, сначала Даров старался. А позже… Позже я стал понимать – может быть, Игнатьев был не так уж и не прав…

Маша не могла поверить.

– И все же… надо же, судьба так всех лбами столкнула, – задумчиво покачала она головой.

– Ну… не только судьба… Я тоже постарался… О твоем детском саде была передача по городскому телевидению.

– Помню, было такое, – заулыбалась Маша. – «Бизнес и мы», передача…

– Я тоже в некотором роде бизнесмен и передачами такими интересуюсь. Тем более наш городской бизнес. Когда увидел тебя… ты не сильно изменилась. Ты стала не хуже, а только лучше. И когда ты сказала на весь экран, что покупаешь дом в Ефимском районе, я дал задание Дарову поискать дом там же. Правда, я не думал, что он найдет именно твой дом. Тут уж и в самом деле судьба.

Маша вдруг рассмеялась:

– А я все не могла понять первое время – чего это ты на меня так странно смотришь? И… и еще меня интересовал один момент – мы когда приехали ко мне домой за документами, я еще и не знала толком, как тебя зовут, а ты… Ты сразу назвал меня по имени. Я уж думала, может быть, сказала тебе, да сама не помнила. Но… если честно, сильно тебя подозревала в мошенничестве.