Лаура Леоне - Загадочное имя

– Да, – согласилась Кейт, – если бы его поклонники знали, чего стоит…

– Все, хватит. Хотя бы по очереди. Прошу одну из вас уйти. Не тебя, – добавил Люк, уводя Нину в гостиную. – Пока, Кейт. Поговорим позже. – Он закрыл дверь.

– О чем это вы? – спросила Нина, с трудом переводя дыхание.

– Дела. Скучные, надоедливые дела. Попозже расскажу.

– А почему не сейчас?

– Потому что сейчас, – он поднял ее на руки и понес спальню, – я покажу тебе, как я скучал по тебе прошлой ночью.

– Я думаю, ты зря отказываешься, – сказал Люк.

Нина скептически посмотрела на него.

– Может, это будет лучший вечер в твоей жизни.

Ее губы иронически скривились.

– Нина, если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты смеешься надо мной.

Нина была раздражена и не скрывала этого.

– Поверь мне, ты не пожалеешь, – настаивал Люк.

Нина тяжело вздохнула. От него так просто не отделаешься.

– Хорошо проведу время? – переспросила она.

– Да.

– На юбилее фирмы, которая тебя записывает? На празднике рок-звезд и рок-фанатов, рок-музыкантов и рок-журналистов? На вечере, где будет громко играть рок-музыка и будут разносить домашнее шампанское? Где будет полно женщин выше меня ростом и мужчин худее меня, а их волосы уж точно длиннее моих…

– Хорошо…

– И ты веришь, что для меня, оперной певицы, которая откровенно не любит рок-музыку и весь этот галдеж, это будет лучший вечер в жизни? Ты так это понимаешь, Люк? – Она издевательски подняла изящные черные брови.

Он слегка смутился.

– Ну, наверное, я чуть-чуть преувеличил, – согласился он.

– Назови мне что-нибудь, из-за чего я должна пойти. – Нина была уверена, что у него приготовлено про запас несколько вариантов.

– Пожалуйста, хоть десять, – сказал Люк уверенно. – Во-первых, мы договорились, что постараемся каждый день участвовать в жизни друг друга.

– Ну что ж, принимается, – сказала Нина.

– Во-вторых, на подобные мероприятия неудобно идти без дамы. А я хочу пойти только с тобой. – Он сердито нахмурился. – Не смотри так насмешливо.

– Извини.

– И в-третьих.

– Да?

Его глаза смягчились. Когда он так на нее смотрел, она на все для него была готова. «Раскисаю, как промокашка», – упрекала она себя.

– В-третьих… Для меня очень важно, чтобы ты пошла со мной, Нина. Я очень этого хочу, – сказал он охрипшим голосом.

– Почему ты не назвал эту причину первой? – сказала она ласково. – Ну конечно, я пойду.

Люк привлек ее к себе и прижался лбом к ее лбу.

– Правда пойдешь?

Нина поцеловала его:

– Раз это для тебя так важно, пойду. Сама хочу пойти.

Люк взъерошил ей волосы и поцеловал в шею.

– Действительно хочешь?

– Ага, – мечтательно сказала Нина.

Он погладил ее по спине.

– Не хочу, чтобы ты делала что-то против своей воли, – пробормотал он ей на ухо.

Нина оттолкнула его:

– Отстань. Твоя взяла, но не спекулируй этим, пожалуйста.

Люк лукаво усмехнулся и поцеловал ее долгим медленным поцелуем. У Нины остановилось дыхание и заныло все тело.

– Доводишь меня до белого каления, – прошептала она, пока он покрывал поцелуями ее лицо.

– Так и есть, – согласился Люк. – Но и ты делаешь со мной то же. И это действительно важно для меня, Нина.

– Хорошо, – просто сказала она, положив голову ему на грудь. Какое восхитительное ощущение тепла и защищенности испытывала она в его объятиях! Непонятно, как она могла обходиться без этого так долго. Люк обнимал ее, брал за руку, целовал в лоб, гладил ей волосы. Она не знала никого, кто был бы так добр и ласков. Она уже не могла без этого жить.

– Я думаю, мы сначала пообедаем с Джинджи и ее спутником, а потом поедем все вместе на праздник, – сказал Люк через некоторое время. – Вы таким образом как следует познакомитесь, и тебе будет с кем поговорить на вечеринке.

– Как скажешь, – промурлыкала Нина миролюбиво. Она уже сдалась и хотела доставить ему удовольствие. И потом, она рада будет увидеться с Джинджи. Она не видела ее после того памятного концерта.

– Это будет здорово, – заверил ее Люк. – Джинджи тебе понравится. Вы с ней во многом похожи – обе умные, шикарные, тщеславные. Хотя одевается она, конечно, лучше.

Нина взглянула на него:

– Если я плохо проведу время, на следующей неделе ты пойдешь слушать скрипичный квартет.

Люк заволновался:

– О нет, нет, Нина. Может быть, мы…

– И ты пойдешь в костюме и галстуке. Да, – вспомнила она, – что мне надеть на вечер?

Следствием этого разговора был совершенно измотавший их обоих поход по магазинам. Люк решил купить ей нечто сногсшибательное.

– Ты должна выглядеть подобающе, ведь ты девушка рок-звезды, – ехидничал он.

Нина скорчила ему гримасу.

Они прочесали все модные магазины в Гринвич-Виллидж. Для Нины это был первый поход такого рода – после развода она носила или одежду, сшитую на заказ, или платья в классическом стиле из лучших домов моды Европы и Америки.

– Неплохо, – сказал Люк, глядя на вышедшую из примерочной Нину.

– Я чувствую себя в этом ужасно, – пожаловалась она. На ней было причудливое одеяние из бахромы, кружев, перьев и бисера. При всем этом платье прикрывало ее далеко не полностью.

– Ты в нем какая-то испуганная, – сказал Люк.

– Это вообще не я.

– Да, пожалуй, – согласился он. – Но мы на правильном пути, – добавил он, взглянув на ее оголенный живот и обнаженные плечи.

Часа через три они остановились на облегающем металлическом обмундировании с соответствующими перчатками и сапогами. И опять достаточно прикрыты были лишь руки и колени, остальные части тела Нины были вызывающе оголены.

– Надеюсь, ты не простудишься, – сказал Люк.

– Боюсь, что меня арестуют. Я выгляжу такой воинственной.

– Ты выглядишь прекрасно. – Он поцеловал ее.

Внезапно Нина испуганно съежилась. Его узнали. Продавщицы не отрывали от Люка глаз, а «Загадочное имя» голосом Люка гремело из приемников.

– Перестань корчиться, – поддразнил ее Люк.

– Я хочу снять это платье.

– Помочь?

– Иди плати, – сказала она сердито.

Они вышли из бутика с покупкой. Продавщицы восторженно таращились вслед рок-идолу.

– Теперь моя очередь, – сказала Нина голосом, не предвещавшим Люку ничего хорошего. – Пошли.

– О нет, нет. Нина, я не думал…

– Зато я подумала. – Она подозвала такси: – В магазин «Сакс» на Пятой авеню.

Они спорили всю дорогу.

– У меня полно одежды, – упрямо твердил Люк.

– У меня тоже. И тем не менее ты несколько часов протаскал меня по магазинам.

– Нина, я не хочу…

– Не умрешь, если у тебя будет один хорошо сшитый классический костюм. К тому же плачу за него я.

Она втащила Люка в магазин, несмотря на отчаянное сопротивление. Он воспринял предложение купить плащ в штыки.

– Зачем мне плащ? У меня есть зонтик, – настаивал он.

– Дело в моде, а не в дожде.

– Мне в такой одежде неудобно. Она длинная. – Люк счел объяснение исчерпывающим.

Нина сдалась. Не будет она его уговаривать, да и продавца стало, по-видимому, раздражать пренебрежительное отношение Люка к дорогой одежде.

Костюм он покупать тоже не хотел. Было совершенно ясно, что пока рано уговаривать его купить кожаное пальто: его еще нужно к этому осторожно подвести. Люк решительно отказался от галстука: он ему не нужен, а потом она ведь уже подарила ему один. Ему не понравилась ни одна пара ботинок. В отделе брюк ситуация несколько выправилась, но он потребовал, чтобы Нина зашла с ним в примерочную помочь снять джинсы.

– Я так привык, что ты их снимаешь с меня, – пояснил он с невинным видом, – что забыл, как это делается.

Нина изо всех сил наступила ему на ногу и вытащила из кабины. На них уже стали обращать внимание.

В конце концов они пришли к компромиссу. Нина купила Люку дорогой кашемировый свитер в светло-кремовых тонах, удивительно шедший к его темным волосам и глазам.

– По-моему, они содрали с тебя слишком много, – сказал он с подозрением.

– Люк, ради Бога, – воскликнула Нина в отчаянии. – Этот свитер прекрасного качества, он будет долго носиться и с годами не выйдет из моды. И потом, – добавила она ехидно, – не нужно было убивать беспомощных козочек, чтобы его сделать.

– Да, дорогая, – послушно сказал Люк. – Отличный свитер. Я в восторге. Спасибо.

Вечером Нина повесила свой новый туалет в шкаф. Он казался таким неуместным в ее гардеробе. Только бы хватило мужества надеть его на праздник. Нина грустно улыбнулась: месяц назад ей бы и в голову не пришло, что она может надеть такое.

Люк сделал ее во многом сговорчивее. Оставаясь одна, Нина по-прежнему часто впадала в панику. Она ведь однажды уже позволила мужчине завладеть собой, а потом очень об этом пожалела. И хотя сейчас Нина стала старше и, как надеялась, опытнее, обжегшись на молоке, она дула на воду. Люк проявил в этой песне удивительную проницательность, ведь он так мало знал Нину, когда создавал "Не бойся любви". Просто Люк – она уже в этом не раз убеждалась – неплохо знал человеческую натуру.

Дни Нины проходили в постоянных эмоциональных перепадах: она и Люк пытались приспособиться к образу жизни друг друга. К счастью, оба любили джаз и народную музыку. Это объединяло их, потому что, как бы они ни любили и ни уважали друг друга, Люку было так же трудно привыкать к опере, как Нине – к року.

– Это к тому же на иностранном языке, – жаловался Люк, когда они пошли в оперу. – Как это может увлечь меня, если я даже не понимаю, что они поют?

– Я переведу.

Когда Нина перевела, Люк сказал:

– Это они говорят друг другу? Чушь какая-то! Нет, без перевода мне нравится больше.

Нина вздохнула. Ее знакомство с роком было не намного более обещающим.

– Как я могу заинтересоваться песней, если они бормочут что-то непонятное?

Люк объяснил.

– Ерунда какая! – сказала она.

В качестве компромисса они попробовали послушать классический рок.

– Почему мне должно быть интересно, что этого человека так занимают его собственные замшевые алые ботинки?

– Голубые. Тут ритм великолепный. Ты послушай, – настаивал Люк.

– Пусть голубые, но замшевые. Подумать только. Тебе, именно тебе, нравится песня о шкуре убитого животного!…

Они спорили и о другом. Она не любила кое-кого из его необузданных друзей, он не жаловал ее самых консервативных. Люк готов был вступить в разговор с любым, кто подходил к нему даже в небезопасном Центральном парке. Она же пугалась. Ему нравились книги и фильмы, поднимающие современные социальные проблемы, заставляющие размышлять. Она предпочитала классику и изящные бестселлеры для отдыха. Он обычно ходил в скромные рестораны, где кормили простой, незамысловатой пищей; она любила элегантные, с изысканной кухней.

– Что это, черт возьми? – спросил Люк, ковыряя в тарелке с сашими.

Они сидели в любимом Ниной японском ресторане.

– По-моему, сырой осьминог.

– Хорошо, что не я, а ты заплатила за это, – сказал он, помолчав.

– Я, кажется, привязался к этой забегаловке, – весело сказал Люк, когда они, обедая в «Пресье», однажды предались ностальгическим воспоминаниям. – Сидишь, а тебе кладут салфетку на колени, наполняют бокал, разрезают все и подают серебряные приборы.

– Да уж получше твоего любимого кафе с бумажными скатертями, разрисованными мелками.

– Ну-ну, я люблю то местечко.

По дороге домой Нина спросила:

– Тебе не пришло в голову открыть сегодня передо мной дверь, пододвинуть мне стул, взять меня под руку, пока мы переходили дорогу?

– А что, – нахмурился Люк. – У тебя две руки и две ноги. Не можешь сама стул пододвинуть?

– Конечно, физически я способна это сделать. Не в этом суть. Так принято. И мне такое обращение нравится, – сказала она в отчаянии.

– Послушай, Нина, может, в том дорогущем ресторане это и уместно, но в «Роу-Дил», пододвигая тебе стул, я буду выглядеть просто глупо у столика на полдороге в дамский туалет. Тебе не кажется? Кроме того, ты весьма успешно всю свою жизнь переходила улицу без меня.

– Но послушай. Взгляни на это под другим углом, – не сдавалась она. – Это такая мелочь, она ведь не затруднит тебя, а мне приятно.

– Не заманивай меня сладким голоском и наивными глазками, – сказал Люк не совсем уверенно.

В результате они сошлись на том, что Люк будет вести себя как джентльмен в подобающих случаях, особенно когда они будут одеваться и уходить. В остальных случаях Нине придется пододвигать себе стул самой.

Многое, конечно, радовало и вознаграждало. Он учил ее готовить, водить машину… Ну а если говорить о более важном, то Люк открыл ей на многое глаза. Она стала чувствовать окружающий мир, его несправедливость, равнодушие и жестокость, бедность и вражду – то, о чем Люк пел в своих песнях. Он научил ее лучше замечать и прекрасное в мире: доброту к незнакомым; то, что ребенок или животное впервые ежедневно открывает для себя, а взрослые давно воспринимают как само собой разумеющееся; подвиг обычной, каждодневной жизни.