Симона Вилар - Замок тайн

Какое-то время они ехали молча. Потом Стивен спросил:

– А как вы думаете, куда в столь поздний час мог ходить ваш управляющий?

Она пожала плечами:

– Галерея ведет к старым руинам, точнее, в никуда, так как в конце ее проход давно заложен. Наверное, мистер Линч просто прогуливался по ней.

Стивен сказал, что хотел еще днем осмотреть галерею, но дверь была заперта.

– Приезжайте завтра, – ответила девушка, – я провожу вас на нее через покои отца.

Они как раз подъехали к развилке дорог, одна из которых вела в Сент-Прайори, и слова Рэйчел прозвучали словно намек, что сегодня он будет нежелательным гостем в замке.

Стивен не стал настаивать и остановил коня. Рэйчел тоже сдержала своего мула. Какое-то время они молчали, потом глаза их встретились. Стивена поразила безысходная печаль во взгляде Рэйчел.

– Простите за этот допрос, девушка, – как можно мягче проговорил он. – И не держите на меня обиду. Вам следует возвращаться, у вас гости. Вернее, гость, так как лорд Грэнтэм, кажется, покинул сегодня замок. А Чарльз Трентон… – Стивен выдержал паузу. – Приглядывайте за ними. За ним и Евой. Это ведь не слишком дерзкая просьба?

Рэйчел даже растерялась:

– Вы заметили? И говорите об этом столь спокойно?

Стивен пожал плечами:

– Я лишь предполагаю. Ни я, ни вы, Рэйчел, не были при дворе, где привыкла вращаться и привычки которого усвоила ваша сестра. И нам трудно понять, где кончается обычный светский флирт и начинается грех.

– А мистер Трентон? – почти шепотом спросила Рэйчел. – Вы считаете, он тоже бывал при дворе и принял условия ее игры? Но… Он ведь круглоголовый.

Как много успела сказать сестре Ева Робсарт? Стивен не знал этого. Но он знал, кем мог быть этот «круглоголовый». И знал, чего может ожидать от своей ветреной невесты. Конечно, он ревновал. Но не столь сильно, как должен был.

– Всего доброго, мисс Рэйчел, – сказал он, приподняв шляпу и разворачивая коня.

Уже отъехав, он все же оглянулся. Девушка не спеша двигалась в сторону замка. Она никогда не носилась по равнине, как старшая сестра, но в ее посадке и в том, как легко она правила животным, была такая непринужденная грация, что Стивен невольно залюбовался ею. И еще он подумал, отчего лорд Робсарт не исполнит своей отцовской обязанности и не подыщет для младшей дочери жениха. Ведь, живя в глуши и не знакомясь с молодыми людьми, Рэйчел может остаться старой девой. Но барона Робсарта, казалось, мало волновала судьба дочерей. Он словно с охотой взвалил на плечи Рэйчел управление хозяйством, а Ева… Хотя Робсарт и дал согласие на их с Евой помолвку, однако сам Стивен все чаще сомневался, подходит ли для них этот союз. Они были слишком разными людьми. Даже то чувство, которое поначалу связывало их, казалось, угасло.

Как бы поздно ни ложился спать Карл Стюарт, он всегда поднимался чуть свет.

Какое-то время он еще понежился в постели, даже попытался вновь уснуть, но утренний сон претил его натуре. К тому же за те три дня, что он провел в замке Робсарта, он успел отдохнуть более, чем за все последнее время, и, хотя он ценил этот неожиданную передышку, но все же не собирался проводить время лежа под одеялом.

Быстро встав, он начал одеваться. Зубы его выбивали дробь – камин успел остыть за ночь, и от каменных стен тянуло сыростью. Одевшись, Карл поспешил покинуть помещение и вышел на лестницу, ведущую в кухню.

Толстуха Сабина Бери уже гремела там кастрюлями.

– Ох, и ранняя же вы пташка, мистер, – улыбнулась она гостю, отчего ее круглое лоснящееся лицо расплылось и стало похожим на головку сыра. – Точно монах, встаете ни свет ни заря.

– Истинно так, истинно, – принял иронично благочестивый вид Карл.

Сабина скоренько подала ему легкий завтрак – холодную баранину, хлеб и пиво. Пока он ел, они обменивались шутками и смеялись. Когда она пожаловалась, что ее помощник, мальчик Осия, второй день где-то пропадает, Карл даже вызвался помочь ей и принес несколько охапок дров. «Бэкингем и Уилмот умерли бы со смеху, если бы увидели меня за подобным занятием», – думал он, сгибаясь под тяжелой вязанкой сухих поленьев.

– Вашему Осии надо надрать уши, – задыхаясь, заметил он, когда скинул вязанку возле камина. – Оставить столь милую даму без помощи…

Сабина даже приосанилась при слове «дама», но потом стала защищать мальчика:

– Он ведь сирота. Только тетка у него и осталась. Живет она на дальней ферме, на равнине. Вот к ней-то мальчик и бегает. Пропадает там по нескольку дней. Только вряд ли ему там рады – у тетки самой целый выводок ребятишек, которых они с мужем еле-еле могут прокормить. А Осию там попросту заставляют батрачить. Но он и за это берется с радостью. Все же единственные у него кровные родичи на всем белом свете.

Карл поговорил с ней еще немного, а потом через черный ход вышел во двор. Осеннее утро встретило его холодным и густым туманом, но небо отливало чистой голубизной, обещая, что позже станет жарко.

Карл поглядел на окна галереи вверху, улыбнулся своим мыслям. Вчера вечером он целовался там с Евой Робсарт. Как-то само собой вышло, что после игры в карты и нежных пожатий рук под столом он вышел следом за ней и застал ее ожидающей на галерее. Они стали целоваться как в лихорадке, как в бреду. У него ведь почти год не было женщин, а Ева оказалась чувственной и пылкой, горячо отвечала ему, и он совсем обезумел. Если бы на лестнице не раздались тяжелые шаги и постукивание палки Элизабет Робсарт, он овладел бы Евой прямо в нише окна. А так девушка испугалась и, на ходу поправляя платье, кинулась прочь. Он был в таком состоянии, что еле взял себя в руки и пожелал спокойной ночи почтенной даме. Его ночи в этом замке, после тревожной первой, и в самом деле были спокойными, он хорошо отдохнул; лишь напряжение от близости Евы не проходило. Карл хотел ее безумно, до боли в костях, и молил Бога, чтобы Джулиан еще немного задержался – тогда у него будет время добиться своего.

От размышлений короля отвлекло тявканье спаниелей, которых вывел осоловевший со сна Мэррот. На Карла он глянул отнюдь не дружелюбно. Король приписал недовольство этого здоровенного парня тому, что слуге приходится возиться с собачками госпожи и из-за этого вставать в такую рань.

– Иди спи, – дружелюбно улыбнулся Карл. – Мы с этими зверюшками прекрасно прогуляемся и без тебя.

Слов благодарности он так и не услышал. Да и не ждал, ибо тут же забыл о Джеке, играя с обступившими его радостной сворой собачками. Он гладил их, ласкал, почесывал, а затем кинул палку, и они со звонким тявканьем кинулись за ней, устроили настоящую возню.

Будучи хорошим ходоком, Карл вскоре оказался уже у ворот. Сонный привратник вышел из сторожки и выпустил его. Спаниелей еле удалось загнать обратно; лишь одного, черно-белого, Карл взял с собой. Тот радостно кинулся вперед, пока остальные обиженно тявкали за решеткой ворот.

Карл шел быстро. Он миновал узкий перешеек меж озерами, над которыми клубился туман, прошел селение, где уже мычали коровы, слышалось блеяние овец и щелканье пастушеского кнута. Яркая раскраска отдельных деревьев на фоне стоячей темной воды казалась особенно сочной – золотая, зеленая, багряная. Опавшие листья разноцветными бликами кружили по темной поверхности. А дальше шла бесконечная, чуть волнистая равнина. Туман под солнцем рассеялся, лишь кое-где еще белым молоком собирался в ложбинах. Волны вереска катились по открытой равнине, порой обегая невысокие курганы. Иногда из травянистой массы испуганно вспархивали куропатки, и спаниель несся за ними со звонким лаем, а потом возвращался с недовольной миной, но тут же начинал вилять куцым хвостиком, когда Карл, жалея, гладил его, говорил смешные ласковые слова. Порой он видел пастуха в окружении овец. Нагулявшие за лето достаточно жира, они более предпочитали лежать, чем пастись, и глядели на проходившего короля бессмысленными круглыми глазами.

Карл все шел, пока местность не стала совершенно пустынной. Ему было спокойно, как не бывало уже давно. Ибо его жизнь состояла из постоянной гонки, из опасностей и травли, когда ему приходилось то нападать, то скрываться, ища приюта в случайных убежищах, прибегать ко многим неприятным личинам, постоянно рисковать и спасаться. Поэтому сейчас он радовался этому одиночеству и душевному покою.

Зашел он далеко. Маленький спаниель стал уставать, больше не гонялся за куропатками, плелся следом, а под конец утомленно сел на землю, причем его мордашка даже сложилась в некое подобие кислой мины, что рассмешило короля. Он взял собачку на руки, чтобы дать ей отдохнуть, и пошел назад. Но вскоре понял, что заблудился. Это его не сильно огорчило, ибо он всегда мог сориентироваться по солнцу. И теперь он шел так, что оно светило ему прямо в лицо, поэтому не сразу разглядел небольшую хижину. Ему даже показалось, что дом вырос из-под земли. Правда, Карл тут же понял, что не увидел ее ранее лишь потому, что хижина находилась в небольшой низине и заметить ее можно было лишь с той стороны, с какой он подошел. Это было небольшое каменное строение под поросшей травой дерновой крышей. Она выглядела бы необитаемой, если бы не легкий дымок, струящийся из отверстия в кровле.

Дверь была отворена, и к ней вела узкая, протоптанная в дроке тропинка. Но почему-то у Карла сложилось впечатление, что проем, словно пасть, ухмыляется ему недоброй, темной усмешкой. Он даже остановился, не решаясь приблизиться. Спаниель у него на руках глухо заворчал. Карл тут же понял причину его неудовольствия – на пороге, вытянув лапы, грелся на солнышке большой черный кот. Карл сделал еще несколько шагов и, когда раздался хриплый, шедший словно из-под земли голос, даже вздрогнул.

– Либо заходи, либо убирайся.

Любопытство заставило его войти. После дневного света в темной хижине он ничего не мог разглядеть. Окон здесь не было, а в небольшом очаге хоть и горел огонь, но низко подвешенный над ним на треноге котелок закрывал свет. В домике приятно пахло сушеными травами и ароматом горящего торфа.

В этот миг спаниель на его руках стал вырываться и, когда Карл спустил его, кинулся к кому-то, сидевшему за очагом, и стал радостно поскуливать. Тут Карл заметил склонившуюся к собачке старуху. Поначалу он видел лишь ее голову под темным платком и старческую изуродованную руку, ласкающую спаниеля. Потом она подняла голову, и Карл понял, что хозяйка не так уж и стара. Или все же стара? Ее лицо, хоть изборожденное морщинами, выглядело живым и выразительным. Светящиеся глаза, крючковатый нос, бескровный, тонкий, как шрам, рот, казавшийся запавшим по сравнению с острым выступающим подбородком. Женщина явно зябла – она куталась в темную шаль, а ноги в грубых сабо поставила в теплую золу очага.

Карл шутливо поклонился:

– Добрый день, матушка. Если бы этот зверь не признал вас, я бы подумал, что вас можно испугаться.

Она молча, пристально разглядывала его. И вдруг сказала:

– Мне бы следовало низко поклониться вам, да мои больные кости взвоют в один голос. Так что будьте снисходительны, высокородный господин.

Карл чуть вздрогнул:

– Вы знаете меня?

Она отвела взгляд, пожала плечами.

– От вас исходит сила власти. Хотя одеты вы как обычный человек. – И добавила, поглаживая прильнувшую к ней собачку: – А Спота я лечила этой зимой. Видать, он меня не забыл.

И тут Карл догадался:

– Значит, вы бывали в Сент-Прайори. Выходит, вы и есть та ведьма Мэг, которой покровительствует мисс Рэйчел.

Она глядела на огонь; от этого ее желтые глаза казались прозрачными и словно слепыми.

– Одни называют меня так, другие – иначе. Но я была не так и стара, когда принимала роды у последней жены барона, поэтому, когда та ушла к Богу, я кормила девочку.

Похоже, она чуть улыбнулась.

– Она ведь славная малышка, Рэйчел Робсарт. Совсем другая, чем Ева. – Последние слова она произнесла глухо и печально. И уже совсем тихо добавила: – Но в мире вдвоем им тесно. Бедная Рэч.

Почему-то Карлу стало не по себе от этой фразы. Он продолжал стоять, пока Мэг не проворчала:

– Садись уж, раз пришел. Не дело заставлять стоять почтенного господина.

Она жестом указала ему на низкую трехногую табуретку у стены. Сидеть на ней столь крупному мужчине, как Карл, было неудобно, колени поднялись едва не до плеч, но зато теперь он смог лучше видеть хозяйку и уже не чувствовал себя таким огромным в тесной хижине.

– Зачем пришел? – спросила Мэг. – Хотя вижу – у тебя нет никакой цели. Что ж, я рада и случайному гостю.

Королю было не по себе от ее проницательности. Или она все-таки ведьма? Глупости, только необразованные крестьяне верят в ведьм. Хотя, с другой стороны, она ведь сразу уловила, что он не простой путник.

Карл прокашлялся, почувствовав ком в горле.

– А что, просто так к вам никто не захаживает?

Теперь женщина улыбнулась, почти оскалилась. Карл невольно сделал незаметный старинный знак, предохраняющий от темных сил. Улыбка у Мэг выглядела неприятно.